– Походите ко мне на сеансы. Я вовсе не так дорого беру, как говорит Василий Федорович. Я вижу, что вы не любите мужа, но вы ведь еще очень красивая женщина. После лечения вы успокоитесь и наверняка устроите свою судьбу. Ваш муж не единственный чиновник при хорошей должности в этой стране. Есть и в ФСБ достойные кандидаты. Тот же нотариус. Жените на себе кого-нибудь из них. Предварительно разведете. Я почему-то уверена, что все ваши любовники женаты.
– Где ваше начальство?! – взвизгнула брюнетка.
– Я провожу, – тут же вызвался Василий Федорович.
«Началось, – подумала Люба. – Ведь он все знал, подлец. Знал, что женщина неадекватна. И что она требует невозможного».
Вчера Анатолий Гаврилович произвел на Любу приятное впечатление. Запутался человек, начитался всяких бредней, кошмаров насмотрелся. Агитка из серии «алкоголь убивает ваш мозг и пожирает печень» доведет до нервного истощения кого угодно, особенно если смотреть ее на ночь. Бессонница и несварение желудка обеспечены. Перенервничал мужик. Бывает. Сформировалась фобия, которую вполне можно побороть. Тем более что Анатолий Гаврилович сам этого хочет. Проблемы его жены гораздо серьезнее. Люба приуныла. Нарколог ее подставил. Между ней и пациенткой затесалось третье лицо, и, что бы она ни говорила, Василий Федорович сведет все ее усилия к нулю. Белое сделает черным, а черное белым. Прав тот, за кем осталось последнее слово. Возможно, что слова Любы и дошли бы до несчастной женщины, но сейчас она под ручку с Василием Федоровичем идет по коридору, и тот говорит не переставая. Накручивает ее и накручивает. И при этом поглаживает плечико, теребит руку, трогает талию… А брюнетка, как муха в паутине, бессильно бьет лапками. Позволяет собой манипулировать. Как пушечное ядро летит к цели, которую вовсе не ей надо поразить, и от своей проблемы отдаляется все дальше и дальше. Что делать?
Люба села, обхватив голову руками. Она не знала, сколько времени прошло, когда в кабинет заглянул чрезвычайно довольный собой Василий Федорович:
– И как тебе, лапа моя? Понравилось?
– Зачем вы это делаете?
– Как зачем? – развел он руками. – Психи же по твоей части!
– Я не могу работать с пациенткой, которую вы настраиваете против меня. Василий Федорович, это противоречит медицинской этике.
– В каком состоянии медицина, в таком и этика, – ехидно сказал он. – Скажи еще, что я не прав, сладкая моя. У дамочки проблемы, так? Так. Она готова денег заплатить. И разве не это наша цель? Помочь больным людям за их большие деньги. Все чисто. И главврач тебе завтра надает по шапке.
– Тогда я уйду и займусь частной практикой.
– Алина сделает тебе хорошую рекламу, – расплылся в улыбке нарколог. – О! У нее большие связи! Твоей звездной подружке придется долго это исправлять, ежели, конечно, она захочет. Вы с ней как, за деньги или есть другой интерес? Не лесбиянки часом?
– Я вас сейчас убью! – Люба встала.
– О как! Угрозы! А ты давай, ударь меня! Сосудики слабые, сразу предупреждаю. Синячок-с останется. А я тут же на освидетельствование. Далеко ходить-то не надо. Свои справочку и нарисуют.
– Может, и синячок нарисуют?
– Надо будет, и это сделаем, сладенькая.
Неизвестно, чем бы все это закончилось, Люба уже еле сдерживалась, но тут в кабинет вошел Стас. В руках он держал шикарный букет, куртка расстегнута, под ней пиджак, а из-под него выглядывала белоснежная сорочка. Он был так красив, что у Любы захватило дух.
– Привет, солнце! – Стас подошел к ней, поцеловал и протянул букет: – Это за мой день рождения. Ответный подарок. Какая была ночь! А это кто? – Он наконец соизволил заметить Василия Федоровича.
– Тот самый человек, о котором я тебе говорила.
– Ах, это о-он… – протянул Стас и, крадучись по-тигриному, подошел к затихшему наркологу. – Ну вот что, герой-любовник. Когда женщина говорит, что она не хочет, это значит, она не хочет. А если она вдобавок к этому говорит, что не свободна, значит, есть риск получить в морду.
– Стас, осторожно, у него сосуды слабые!
– А ты ему сказала, где я работаю? – обернулся к ней Стас. – Сказала?
– Нет.
– Я работаю в милиции. Опер я. Ты знаешь, кекс, кто такой опер? – Он взял Василия Федоровича за грудки.
– Так сейчас же полиция… – проблеял нарколог.
– Ты думаешь, переименование спасает от мордобития? Какими мы были, такими и остались. – Стас очень аккуратно, можно даже сказать бережно, ударил Василия Федоровича в правый глаз. Нарколог отлетел к двери. Люба испуганно смотрела, как он сползает по стенке. – Синячок останется, – с удовлетворением сказал Стас и демонстративно вытер руку носовым платком. – На то я и мент. Не могу по-другому. Ты уж прости меня, Люба.
– Прощаю, – невольно улыбнулась она. Василий Федорович, кажется, приходил в чувство.
– Водка есть? А лучше спирт. Устал я. – Стас развалился на стуле. – Притон брали. Пришлось применить оружие. Где он там у меня? «Макарыч», родной мой… – Он зашарил по карманам. – Еще не остыл… Человека я сегодня убил. А синячок так, до кучи.
Василий Федорович встал на четвереньки и посмотрел на него снизу вверх. Глаза у нарколога были испуганные, правый уже начал заплывать.
– Вот ты небось думаешь, жиртрест: как это у такой образованной интеллигентной женщины и такой любовник? Быдло, хам. Какой-то ментяра.
– Я ничего не… не думаю, – проблеял нарколог.
– А я не любовник. Я больше. – Стас встал. – Я ее мужчина, ты понял? – сказал он, возвышаясь над Василием Федоровичем.
– Д-да.
– И если ты побежишь сейчас в ментуру, мои друзья (а у меня везде друзья), устроят тебе куда более серьезное промывание мозгов. Найдут у тебя, к примеру, наркотики.
– У меня нет, – упавшим голосом сказал Василий Федорович, поднимаясь и прикрывая рукой глаз.
– А машина? Под правым передним сиденьем? Вру: под левым задним колесом. Или нет: дома, в бачке унитаза. А может, ты террористам помогаешь? Прячешь их в своей клинике, а потом за границу переправляешь. В Швейцарию.
– Стас… – тихо попросила Люба. – Не увлекайся.
– Нет, я зверею от таких козлов! – Он опять сжал кулаки.
– Я… я… п-пойду я… – пролепетал нарколог. – Извините…
– Вали! – презрительно сказал Стас. – Отпускаю. Пока. Завтра займусь тобой всерьез, когда отосплюсь. А пока вали.
Нарколог бесшумно, как тень, скрылся за дверью. Даже шагов его в коридоре не было слышно, казалось, он просто испарился.
– Спасибо за спектакль, – улыбнулась Люба.
– Понравилось?
– По-моему, ты слегка переиграл, когда сказал про Швейцарию. И вообще надо было попроще.
– И это вместо благодарности!
– Что ты будешь делать, если он и в самом деле побежит в полицию?
– У меня там и правда полно друзей. Мы вместе не один пуд соли съели, Люба. Мужики все понимают: сегодня мне не повезло, завтра им. И наоборот. Никто не знает, где мы будем завтра. В органах, как на войне: своих не бросают. Да, мы уже не те, господа офицеры обмельчали, и не мы в этом виноваты. Бедность. Хочется же, чтобы семья жила хорошо. Офицер за свою женщину в ответе. Вот и берут. Но мужик всегда останется мужиком. Жиртрест, который только что отсюда выполз, не мужик. Он, конечно, может дать денег. Но не у всех берут. И не все берут. Это запомни на всякий случай.
– Хорошо. Убедил. – Она вздохнула. – Я, кстати, хотела с тобой поговорить.
– И где бы нам это сделать? – Стас оглядел кабинет. – Неплохо у тебя. Не шикарно, но… Неплохо. И диванчик имеется.
– Мы поговорим в пробке.
– Фу! Как неромантично! А я с цветами! Одеколоном облился! Сам, как клумба!
– Вот и отлично. В салоне будет приятно пахнуть. Нам ехать не один час. Я не хочу оставлять здесь машину еще на одну ночь. Поговорим по дороге.
– Скучная ты, Люба. – Он вздохнул. – Ну да ладно. Я согласен. Чего не сделаешь ради карьеры. – Стас застегнул куртку. – Цветочки не забудь.
Сидевшая на рецепции девочка посмотрела на Любу с завистью.
«Вот что они в нем находят? Женщины? Причем все, от мала до велика. И эта примолкла. Не смотри на него так, девочка! Он самый ненадежный мужчина на свете».
Словно подслушав ее мысли, Стас обнял Любу за плечи на глазах у девчонки, задышал в ухо:
– А поедем в кабак…
Люба почувствовала, как ее целуют в шею.
– Стас, не здесь…
– А почему?
Ей стало досадно. Что за человек! Всегда ему нужна аудитория! Наедине он никогда не бывает таким нежным! И таким заботливым. Открыл перед ней дверь, придержал, чтобы не задела. Спросил:
– Давай я сяду за руль?
– Все, спектакль окончен. Нас больше никто не видит.
– Я серьезно. Я лучше вожу машину.
– Кстати, а с твоей что?
– Ты же знаешь: зимой я ставлю ее на прикол. Мне на метро удобнее.
– Вот и я сегодня там была. В метро. – Она невольно вздохнула и достала из кармана брелок с ключами.
– Давай садись. – Стас распахнул перед ней дверцу. Люба с радостью полезла на пассажирское сиденье.
Он уселся за руль и вставил ключ в замок зажигания.
– Не «Хаммер», конечно, но тоже неплохо.
Машина плавно тронулась.
– Вон джип Василия Федоровича, – кивнула Люба на ледяную глыбу. И тут же поспешно добавила: – Не трогай его.
– Кого? Джип?
– Я знаю все твои фокусы.
– Положим, не все…
– Стас!
– Сама же просила: напугай.
– Ты его избил. Этого достаточно.
– Избил! Едва дотронулся! А если не подействует?
– Подействует – он трус. Давай поговорим серьезно. Есть о чем.
– Хорошо. Начинай.
– Я на сто процентов знаю, что не Ольга Ивановна ворует.
– Это она тебе сказала? – Стас лихо вырулил со стоянки.
И они тут же уперлись в пробку. Дождь весь день не прекращался, а к вечеру начало подмораживать, и праздник жестянщика продолжился. Люба была искренне рада, что за рулем не она. Стас водил машину так же, как жил: нарушал правила, презирал запреты, хамил, выезжал на обочину и, если надо, шел ва-банк, рискуя правами. И никто не см