– Стейки желаете?
– Желаем? – кивнул Стас. – Желаем. Мы желаем хорошо поесть и немало выпить. И чтобы все это осталось между нами. Понятно?
Официант молча кивнул и исчез.
– Ну, излагай, – сказала Люська, откинувшись на спинку кресла.
Вторая версия несчастий, случившихся за сегодняшний день с Любовью Александровной Петровой, звучала почти связно. И впечатляла гораздо больше. Люська то и дело говорила:
– Ух ты! Ну и сволочь! Что делается, а?
– Вот, собственно, и все, – закончила Люба и махом осушила бокал вина. В горле пересохло.
– Это дело, – одобрительно кивнул Стас. – Стресс начал рассасываться. Проблемы, девки, бывают двух видов. Одни разруливаются, другие рассасываются. Если мы сейчас утремся и спустим дело на тормозах, ничего плохого в этом, конечно, не будет. Это нормально. Любовь Александровна работу себе найдет, ей давно пора на вольные хлеба, господин нарколог будет по-прежнему стричь баранов и процветать, хотя уже и без Люськиных эфиров. Но его на другие каналы позовут, этот тип без мыла в жопу влезет. В общем, каждый пойдет своей дорогой, и, хотя мир тесен, есть масса возможностей не пересекаться с людьми, которые вам неприятны. Даже если они принадлежат к той же касте. Все умные, все знают, как это делается. Вам решать, дамы.
– Нет, я этого так не оставлю! – Люська тоже залпом выпила вино. Народ за соседними столиками замер. Иванова пьет! Днем!
Подскочил официант и мгновенно наполнил опустевшие бокалы.
– Что мы можем сделать? – вздохнула Люба и потянулась к своему. В хлам так в хлам.
– Надо его публично высечь! – заявила Люська.
– Сначала нам надо найти деньги, – мягко напомнила Люба. – Паше некуда возвращаться. Мать умерла, денег дома тоже нет. Он должен находиться в хосписе под присмотром, где не будет так страдать. У меня есть кое-какие сбережения.
– А у меня ничего нет! – Стас хлопнул по карману. – Пусто. Все сбережения съел, пока был без работы.
– Не ври, у тебя их никогда не было, – одернула его Люба.
– Что ты за женщина! Чтоб ты знала, сегодня я оплачиваю счет!
– Давно пора. – Она уже захмелела, потому и язвила. Стас молча пожал плечами: лежачего не бьют.
– У меня тоже сейчас нет денег, – призналась Люська. – Что вы так смотрите? Мой образ жизни требует больших расходов. Но я могу занять. Мне всегда дадут. А лучше мы вот что сделаем. – Она осушила еще один бокал вина. – Организуем сбор средств в пользу Павла. Кинем клич в Инете. У меня есть блог. Он очень популярен. Подключим телевидение. Мы же кое-чего в жизни добились. Вот и задействуем наш медийный багаж. Дадим в эфире номер счета и телефоны. Сколько там надо? Тысяч десять-двадцать у.е.? Тридцать? Соберем!
– Василий Федорович не будет ждать, – вздохнула Люба.
– Будет, – усмехнулся Стас. – Я позвонил однокашнику, который теперь работает в налоговой полиции. Пожарников подтянем. Санэпидемстанцию. Везде есть друзья. У вас медийный багаж, у меня криминальный. Объединим их и накроем нарколога колпаком. Он даже не дернется. Я в свое время многим помог, думаю, и мне не откажут в таком пустяке. У нарколога с завтрашнего дня начинается тотальная проверка. Он же ООО. Вот мы ему и сделаем ай-ай-ай. Возможно, ничего и не найдут. Никаких нарушений, но нервы помотают. Я об этом позабочусь.
– А я позову его на эфир, – мстительно сказала Люська.
– Он не пойдет, – покачала головой Люба.
– А мы хитро сделаем. Скажем, что при его клинике основан благотворительный фонд, из которого будет оплачиваться лечение наркоманов, у которых нет денег. Вот, пожалуйста, номер счета. Понятно, что сумма будет значительная, гораздо больше той, которая требуется Павлу. Василий Федорович быстро сообразит, что можно руки нагреть. На деньги все падки.
– Он же знает, что ты моя подруга. С чего бы ты вдруг стала заботиться о его обогащении? Он поймет, что это ловушка.
– А ты с ним помирись, – посоветовала Люська.
– Как я могу с ним помириться?! Он назвал меня проституткой!
– Такие вещи надо на диктофон записывать, – вздохнул Стас. И беззлобно добавил: – Лохушка.
– В общем, так, – подвела итог Люська. – Тот, кто ведет войну открыто, всегда проигрывает. Нормальные герои всегда идут в обход.
– Василий Федорович далеко не дурак, – напомнила Люба. – Он тоже прямыми путями не ходит. Как бы вам не столкнуться лбами на окольных дорожках.
– А я ему сразу скажу, что тебя на эфире не будет, – хихикнула Люська. – Он даже ничего не заметит. Есть такая штука, называется «монтаж». Можно одним и тем же эфиром сделать из человека либо полное дерьмо, либо героя, даже если он ни тем ни другим не является. Всегда есть удачный или, напротив, неудачный ракурс, реплика, выхваченная из контекста, взгляд, злой или добрый. Как смонтировать. А я уж позабочусь, чтобы этого козла смонтировали так, как нам надо. – Она потянулась к бокалу, вновь заботливо наполненному официантом. – Давай, Люба, выпьем за дружбу! Нет, сначала за нас, за женщин. А потом за дружбу. И еще раз за нас. И все, по домам.
– Ключи. – Стас протянул руку. – Ключи от машины. Пока ты еще помнишь, что она у тебя есть.
– Самохвалов, я столько не пью, чтобы у меня память отшибло! Никогда!
– Люся, отдай ему ключи, – заплетающимся языком сказала Люба. – Он знает, что делает.
– Хорошо, когда рядом есть такой мужчина, который знает, что делает. – Апельсинчик полезла в сумочку. – Завидую.
– Уже нет. Стаса у меня больше нет, – четко выговорила Люба, чтобы подруге было понятно. – Мы вчера расстались. Совсем.
– А сегодня что было? – удивленно посмотрела на нее Люська. В руке она сжимала ключи от «Хаммера».
– Еще ничего.
– А он мне по телефону сказал, что тебя спасать надо! Если вы расстались, как ты говоришь, совсем, чего бы Самохвалову так суетиться? Баб, что ли, мало на Москве?
– Любовь Александровна у нас трезвенница, а уж коли пьет, так начинает путаться в показаниях. В отличие от тебя. – Стас посмотрел на Люську. – Ты вот всегда помнишь, что у тебя есть машина, а она не помнит, есть у нее любовник или нет. Хотя что такое машина и что такое мужчина? Их же нынче как грязи, мужиков. А вот «Хаммер» – это вещь. Его нечасто на дорогах встретишь. Потому ты о нем и помнишь. – Стас раскрыл ладонь. – Клади.
Люська послушно отдала ему ключи.
– Вот оно, счастье! – Стас крепко сжал руку. – На сколько даешь?
– Ты что, с ума сошел? – Люська аж подпрыгнула в кресле. – Мне завтра по делам ехать!
– До обеда?
– Да подавись! – сдалась она.
– Какая ты грубая, Иванова, – вздохнул Стас. – Учись у своей подруги. Вот у кого все вежливо, как в театре: да извините, да подвиньтесь, да не будете ли вы столь любезны… Или вот еще: у нас с тобой разная система ценностей. Как звучит, а? А ты: подавись!
– Как обращаться с мужчинами, я и без Любы знаю!
– Как себя чувствует Алекс? – ехидно спросил Стас.
– Тебе виднее, ты же с ним работаешь!
– Но не меня же он провожает до дома.
– Слушай, чего ты пристал? Дело прошлое, мы с Сережей уже помирились. Кстати, у него фамилия Пупельпопель. – Люська хихикнула.
– У кого? – удивились они со Стасом.
– У этого… Алекса.
– Так не бывает! – рассмеялась Люба.
– Бывает, я паспорт видела, – заверила Люська. – Представляешь, в желтой прессе, на развороте: у Людмилы Ивановой роман с Пупельпопелем!
Они переглянулись и расхохотались.
– Я теперь понимаю, почему он до сих пор не женат, – хмыкнул Стас. – Это, наверное, немецкая фамилия. Что-то в ней есть такое… такое…
Э-э-э… Как бы это сказать?
Они вновь переглянулись и прыснули.
– Ну а что мне… что мне делать с работой? – сквозь слезы спросила Люба. Теперь она прослезилась от смеха. День, который начался так ужасно, заканчивался очень даже неплохо благодаря Стасу.
– Господи, оформи ИП! – посоветовала Люська. – Возьми в аренду кабинет в какой-нибудь клинике. Или даже не в клинике. В каком-нибудь шикарном месте. Тут главное, чтобы был антураж.
– Это же так сложно! Оформить ИП! Все эти страховки…
– Да, непросто, – согласилась подруга. – Придется побегать. Зато не будешь ни от кого зависеть. Займешься частной практикой. Клиентуру ты уже набрала, да и я тебе буду звездных знакомых подкидывать. Прорвемся!
– Людмила права, – серьезно сказал Стас. – Ты с твоим характером так и будешь нарываться на всяких козлов. Тебе нужна независимость.
– Это ты о чем сейчас? – тоже серьезно спросила Люба.
– Обо всем. – Он потянулся к бутылке и разлил остатки вина: – Пей.
– А хорошая здесь кухня… – сладко потянулась Люська.
Тут же, как из-под земли, возник официант. В руках у него был талмуд в сафьяновом переплете.
– Людмила, не черкнете ли пару слов на память? Вы и ваша подруга. О вашем незабываемом для нас визите. Мы все смотрим ток-шоу «Все всерьез».
Откуда-то возникла бутылка вина.
– В подарок от заведения…
Люська посмотрела на этикетку, одобрительно кивнула и открыла альбом.
– Можно вас сфотографировать? – залебезил официант.
– Валяй.
– Мы повесим ваше фото на стене. Среди почетных посетителей нашего скромного заведения.
– Можно.
Люська размашисто расписалась и захлопнула альбом. Вино тугой струей полилось в бокалы.
– Спасибо вам огромное!
– Классно быть звездой, а? – подмигнул Стас, когда официант отошел.
– Ой, какая же я пьяная! – удивилась Люба. – Мне больше не наливайте! Это ужасно – быть звездой!
– Ладно тебе. Доберемся как-нибудь… До дома. – Люська высоко подняла бокал. – За любовь!
– Как-нибудь, – хмыкнул Стас. – Иванова, а ты на чем сюда приехала?
– Отстань, – отмахнулась Люська.
– Я ведь знал, что все закончится этим, – притворно вздохнул Стас. – Какой же я умный, а? И хоть бы кто-нибудь это оценил!
– За дружбу! – тут же откликнулась Люська. Люба ее поддержала. Стас сегодня заслужил, чтобы за него выпили.
Дальнейшее она помнила смутно. Кажется, Стас отвез сначала Апельсинчика, потом ее раздел и уложил в кровать. Потом он кому-то звонил. Люба слышала разговор, но наутро не помнила суть. А тогда вроде бы все понимала. Как и разговор в машине, очень важный. Она помнила, что важный, но опять-таки забыла суть. Потому что время было позднее, глаза слипались, голова гудела. Стас раздевал ее молча и бережно, как фарфоровую куклу, и безо всяких ласк. Просто как вещь. Раздел, уложил, отправился решать проблемы. Потом она уснула. А когда проснулась, Стаса уже не было. Она дернулась, но потом вспомнила, что ее уволили. Ехать с за