– Скажите, а зачем мне ее убивать? – усмехнулся Юрий, разворачивая к себе ноут. – И потом: доказать могу. Я, кажется, нарушил правила, съезжая с Кольца, помню вспышку фотокамеры. Можете сделать запрос в ГИБДД по номеру машины. Там зафиксировано время, нетрудно сделать подсчеты.
– Хорошо, если так, – вновь поморщился Стас. – Надо будет – сделаю.
Все это время Оксана стояла рядом и внимательно слушала. Люба отметила некоторую нервозность Парамоновой. Юрий врет? Но банковская карта не может врать. И вряд ли ошибся патологоанатом, определяя время смерти.
– Со склада за последние два года пропали комплектующие на общую сумму в несколько сот тысяч долларов, – негромко сказал Стас. – Ведь вас же проверяли на детекторе лжи.
– Проверили, и что? Я его прошел чисто.
– В каких отношениях вы были с Ольгой Ивановной?
– В никаких.
– Но вы столько лет проработали вместе!
– Я и с Габаевым почти столько же проработал. Но если мне не о чем с ним разговаривать! Как в первый день нашего знакомства, так и сейчас! Он в компах не рубит вообще. И она не секла. Я ее обучал складской программе неделю! – В голосе Юрия звучало возмущение. – Неделю, – повторил он и презрительно добавил: – За это время и обезьяну можно научить. Вон Ксанка лучше рубит в компах! Хотя она гуманитарий!
– Юра! – покачала головой жена. – Выпей горячего молока.
– А что? Я бы не смог жить с дурой, которая ничего не понимает в том, что является смыслом всей моей жизни! А наша кладовщица – законченная кретинка!
– Юра!
– Я говорю то, что думаю. – Парамонов закашлялся. – Извините…
– Но есть же другие вещи, – вмешалась в разговор Люба. – Не только работа.
– Она смотрит передачу на «Первом»… – Парамонов поморщился. – Забыл название… Где женятся, в общем. Это безнадега.
– Смотрела, – машинально поправила Люба. – Так полстраны ее смотрит.
– Полстраны дебилов. А она еще это и обсуждает! С Габаевым! Какой из женихов был лучше, а какой хуже!
– Обсуждала, – напомнил Стас.
– Все равно дебилка в квадрате! Как можно это смотреть?!
– Она была одинокой женщиной, которая мечтала устроить личную жизнь, – напомнила Люба.
– А я что, должен это слушать? Я на сборке надеваю наушники. Отработал – и домой. Никогда с ними не обедал, с Ольгой и Габаевым. Даже на ее стряпню не польстился. Хотя она часто приносила «что-нибудь вкусненькое», – передразнил Парамонов. – Но я лучше голодным буду ходить, чем слушать, как они обсуждают субботний вечер на «Первом». Или концерт ко Дню милиции.
– Полиции, – машинально поправила Люба.
– Да назови хоть… – Парамонов опять закашлялся. Оксана метнулась на кухню.
– Ольга Ивановна не производила впечатления женщины глупой, все интересы которой сосредоточены на кухне и в телевизоре, в просмотре бесконечных сериалов, – заметила Люба.
– А вы с ней хоть когда-нибудь общались?
– Да.
Люба переглянулась со Стасом. Либо Парамонов гениальный актер, либо он и в самом деле ни при чем. Он сейчас говорил в запале, искренне возмущаясь ограниченностью кладовщицы и грузчика. И убийца знал о разговоре в клинике. Потому и убрал свидетеля.
– Я с ней беседовала, – повторила Люба. – Наш разговор длился около часа.
– Что ж… вы женщина. Вам проще.
– Проще жить или проще понять Ольгу Ивановну?
– И то и то, – усмехнулся Юрий.
– Значит, Ольга Ивановна тесно общалась только с Габаевым, – вернулся к интересующей его теме Стас.
– Да, они друзья.
– А Макс с Пендраковым?
– Макс засланный казачок, а Пендраков… Ничего не могу сказать об Олеге. Он человек необщительный.
– Вот как? – удивилась Люба.
– Мутный какой-то.
– А почему его нет у вас в друзьях?
– А зачем ему там быть? – откровенно удивился Юрий.
– Но ведь все остальные…
Парамонов опять надсадно закашлялся. К счастью, пришла Оксана с чашкой и протянула ее Юрию:
– Выпей. Молоко с маслом и медом. Тебе станет легче.
Тот с благодарностью принял питье.
– Можно поговорить о вашей дочери? – спросила Люба.
– О дочери? – Парамонов поперхнулся молоком. Оксана кинулась к нему:
– Юрочка, успокойся! Как вам не стыдно! – метнулась она злой взгляд на Любу. – У нас в семье трагедия, а вы…
– Трагедия случилась не вчера.
– Но мы до сих пор переживаем!
– Ксана, перестань, – тихо попросил Юрий.
– Нет, пусть знают! Юля была мне как дочь! Мы с ней жили душа в душу!
– Ксана!
– Я ее так любила…
И тут из прихожей раздался рев. Васька все-таки залез в шкаф и умудрился стянуть с вешалки шубу, которая, упав, накрыла его с головой. Малыш испугался и заревел. Оксана кинулась к нему.
– Она сумасшедшая мать, – виновато пояснил Юрий. – Знаете, я сам не ожидал. К существованию Юли она поначалу отнеслась прохладно. «Ах, у тебя дочь… Я не знала…» Мы даже какое-то время не встречались. А потом она познакомилась с Юлей, и… Они поладили. Это было здорово!
– Извините, а что случилось с матерью Юли? Раз девочка жила с вами…
– Она умерла, – коротко ответил Парамонов.
– Как умерла?
– Рак. – Он говорил неохотно, отрывисто. – Я, если честно, чувствую себя виноватым. Я ведь начал встречаться с Оксаной, когда Лера еще была жива. Хотя встречаться – это громко сказано. Мы переписывались на форуме. Лера лежала в больнице, я уже знал диагноз. Она умирала. Вы меня поймите, – вдруг стал оправдываться он. – Лера тяжело болела года три. Она была старше меня. И вот в сорок лет у нее нашли рак. Три года мы мучились. Куда только не ходили! Меня так вымотали эти больницы! И шарлатаны. Мы ведь и к экстрасенсам ходили. Пока мне не сказали: рак неоперабелен. И не забрали Леру в хоспис. Я весь Инет прошарил. Все искал чудодейственное средство. И вот на одном из форумов я познакомился с Ксанкой. Слово за слово… – Он вздохнул. – Но по-настоящему мы стали встречаться только после того, как Лера умерла.
– А поженились?
– Через год, – коротко сказал Парамонов.
– Да, печальная история, – вздохнула Люба.
– Ксанка оказалась сумасшедшей матерью! – оживился вдруг Юрий. – Когда узнала, что беременна, чуть с ума не сошла от радости!
– Вам повезло.
– Да, – согласился Юрий. – Очень повезло.
– Как же вы упустили девочку?
– Понимаете, я целыми днями на работе, – виновато сказал он. – Раньше и склад, и офис были в Москве. В десяти минутах езды от дома. Мне было очень удобно. А потом начался кризис. Офис оставили в Москве, а складское помещение арендовали за городом, там дешевле. А я занимаюсь «заливкой». Ездить туда не ближний свет, но я к этой работе привык. Шеф меня никогда не обижал. Он прекрасно знает, чем мне обязан. Моим мозгам. Я кучу денег для фирмы заработал. Не знаю, как к другим, но ко мне он всегда относился нормально и деньгами не обижал. Ксанка, как только залетела, бросила работу. У нее там и раньше-то не очень ладилось.
– А что она окончила? – из вежливости поинтересовалась Люба.
– Педагогический.
– Учителям сейчас хорошо платят.
– Ей и платят декретные. Она нормально ушла, без скандала, хотя сразу предупредила, что в школу не вернется. Я же говорю, что Ксанка сумасшедшая мать. Решила сидеть с Васькой, пока он в первый класс не пойдет. Не хочет его в садик отдавать. А я добытчик. Но это нормально: мужчина работает, женщина ведет домашнее хозяйство. Ксанка – хорошая жена. Готовит – пальчики оближешь! Дома всегда была нормальная обстановка. Ужин на плите, чистые рубашки в шкафу. Приезжаю – они по своим комнатам сидят. Каждая за своим компом. Уж этого добра…
– Понятно.
Плач в прихожей постепенно затихал. Люба поднесла ко рту чашку с остывшим чаем. Сделав пару глотков, спросила:
– Значит, Юля вам ничего не рассказывала о своем парне?
– Когда?
– А Оксане?
– Это вы у нее спросите.
– А вы разве не обсуждали с ней самоубийство дочери?
– Поймите, нас и так в полицию затаскали. Что тут еще обсуждать? Из детской комнаты не раз приходили. Юля ведь была несовершеннолетней, а их сейчас за это стригут, ментов. За проблемных подростков. А тут суицид!
– А следователь не связывал самоубийство Юли с группой «Анgелы Sмеrти?» – спросила Люба.
– А что это? – искренне удивился Юрий.
– Группа есть такая в социальной сети. Приват. Далеко не всех туда пускают. Юля была ее активным членом.
– Первый раз слышу, – удивился Парамонов. – Постойте… Была же записка. Юля написала ее тому самому мальчику, из-за которого…
– Юра! – В дверях появилась Оксана с Васькой на руках. – Ты вовсе не обязан об этом говорить! Дело закрыто! Мы достаточно намучились!
– Оксана, а вас следователь не спрашивал об «Анgелах Sмеrти»? – внимательно посмотрела на нее Люба.
– Первый раз слышу! – Васька опять заплакал, и Оксана принялась покрывать поцелуями его пухлые щечки: – Тихо, тихо, маленький… Успокойся, малыш…
– А вы читали ее предсмертную записку?
– Господи, ну сколько можно! – истерически взвизгнула Оксана. Она моментально изменилась: куда делся тусклый вид, усталость, подавленность?
«Сумасшедшая мать», – подумала Люба. Есть такой тип женщин. Семья для них на первом месте, а в ней главнее всего дети. Муж лишь средство, чтобы их обеспечить всем, чем только возможно. Оксана не рвется на работу, не очень-то следит за собой, с подружками общается постольку-поскольку, зато кастрюли блестят, бак для грязного белья к вечеру пуст, в шкафу стопкой лежат накрахмаленные простыни, а в холодильнике полно еды. Юрию и в самом деле повезло.
«Надо уходить…» Люба отставила пустую чашку и встала.
– Что ж, выздоравливайте, Юрий Павлович. – Стас тоже поднялся. – Мы проверим ваше алиби, а потом вернемся к этому разговору.
– Думаете, я взломал банковский сайт? – усмехнулся Юрий.
– Но ведь вы это можете?
– Я этим не занимаюсь! – отрезал Парамонов. – Если бы я мог взламывать банковские сайты, зачем красть комплектующие со склада, которые еще надо кому-то продать, куда-то определить черный нал. А тут увел деньги в офшор – и живи себе припеваючи где-нибудь на Гаити.