В коридоре было пусто и тихо. Я, стараясь ступать неслышно, пошла к лестнице. У спальни Глеба замерла, приоткрыла осторожно дверь: никого. Кровать идеально застлана, что подтверждало: Глеб этой ночью не спал на ней.
Спускаясь по лестнице, я все время прислушивалась: есть ли кто дома? Уже внизу хотела направиться к кухне, но вдруг увидела, что дверь в подвал открыта. Сердце отчего-то застучало в разы быстрее, словно за ней меня ждало что-то важное. Было страшно и любопытно одновременно. А еще теплилась надежда, что увижу там Глеба, живого и невредимого. Да, я накричала бы на него, выплеснула всю свою обиду и непонимание, может, даже поколотила, чтобы сбросить весь страх, что накопился за ночь, но мне важно было знать, что с ним все в порядке.
Я все же решилась зайти. Как и прошлый раз, лампочки зажглись сами, освещая крутые ступеньки. Я осторожно спустилась по ним, и меня охватило еще большее волнение: обе двери были распахнуты настежь. Там, где находился стол с лабораторными емкостями, ничего нового я не увидела, разве что большую колбу, заполненную некой золотисто-коричневой жидкостью. Такой цвет часто имеют травяные отвары. А вот за второй дверью...
Заглянув туда, мне почудилось, что кошмар прошедшей ночи все еще продолжается. И увидела я там вовсе не то что ожидала. Точнее, я готова была увидеть все что угодно, но только не это. Цепи с наручниками. Две пары, на равном расстоянии прикованные к голой стене. Меня пробрал озноб, но я все равно, ведомая чувством, что было сильнее меня, подошла ближе. Присела на корточки и дотронулась до одной из цепей, потом приподняла ее: тяжелая. А в следующее мгновение взгляд выхватил на металле браслета кровь. Бурые, уже подсохшие капли, я обнаружила и рядом на полу. Другие браслеты тоже были измазаны в крови. Казалось, они впивались в чьи-то запястья до глубоких ран.
Господи, да это орудия пыток какие-то! Я наконец опомнилась и отшатнулась от ужасной находки. Но откуда все это здесь? Неужели они принадлежат Глебу? Сразу вспомнилось, как он спешно закрывал это самое помещение, словно боясь, что я могу что-то рассмотреть. Теперь понятно, почему... Мозг все еще отказывался анализировать происходящее, а взгляд переметнулся в дальний угол, где что-то белело. Достаточно было приблизиться на несколько шагов, чтобы понять: это футболка Глеба. Не в крови, не рваная, просто небрежно брошенная на пол. Чуть дальше лежали его джинсы. Снимал одежду впопыхах? Зачем?
Кто-нибудь, объясните мне, что здесь происходит? Что все это значит? И какое отношение ко всему этому имеет Глеб? Мой Глеб! В голову полезли догадки, одна страшнее другой. От волнения закружилась голова, стало душно и невыносимо находиться в этом месте. Я попятилась к двери, затем опрометью бросилась к лестнице. Взлетела по ней в считанные секунды, вырвалась в просторный холл... И услышала чьи-то шаги в кухне. Наверное, с минуту, я разрывалась между тем, чтобы сбежать из дома вовсе, и тем, чтобы узнать, кто там. Глеб? Софья Ильинична? Желание выяснить все до конца победило, и я снова стала красться, на этот раз в сторону кухни. Дверь уже была распахнута, поэтому я сразу увидела Глеба. Полностью обнаженного. Но даже это не поразило меня так, как то, что он делал. Ел сырое мясо, с жадностью вгрызаясь в его мякоть, как хищный зверь.
Меня снова повело, замутило, и я приткнулась плечом к дверному косяку.
— Глеб? — хрипло вырвалось у меня. — Да кто ты такой, черт побери?
Он поднял глаза, желтые, со зрачком, суженным до точки. И в этот миг мой рассудок выкинул белый флаг. Я все-таки потеряла сознание.
Глава 10
Кто-то легонько похлопал меня по щекам, затем раздалось тихое, но взволнованное:
— Анюта... Аня...
Глеб.
Я тотчас вспомнила все, что произошло до моего обморока, и открыла глаза, со страхом уставившись на жениха, который склонился надо мной. Краем сознания я отметила, что лежу на диванчике в гостиной, а Глеб уже успел прикрыть свою наготу кухонным полотенцем, умудрившись как-то обвязать его вокруг бедер.
— Аня? — он смотрел на меня со смесью стыда и беспокойства. Глаза его были уже совсем обычными, зато щеки покрывала густая щетина.
«Может, показалось все?» — пронеслась «убаюкивающая» мысль, но разум тут же воспротивился: «Ага, все-все? И то, что всю ночь провела под замком? А наручники, кровь...» От мелькнувшей перед глазами картинки взмокла спина. Я, действуя на неких инстинктах, зарядила Глебу коленкой в пах. Об этом стандартном приемчике самообороны знала лишь отдаленно и уж точно никогда не использовала, даже больше: была уверена, что у меня самой подобное никогда не получится. Но, кажется, ошиблась. Глаза Глеба сперва расширились в удивлении, а после он взвыл, хватаясь за свое мужское естество. Я же, пока он переваривал мой поступок и отходил от болевого шока, выбралась из-под него и заняла оборонительную позицию за кадкой с фикусом.
— Не подходи ко мне, маньячилло! — крикнула, выглядывая из-за густой листвы.
— Ань, ты не так все поняла... — Глеб выглядел потерянным. Даже жалко стало его. Но всего на миг.
— Кто сбежал и закрыл меня в спальне? — меня всю потряхивало. — У кого в подвале жуткие орудия пыток? И кто, наконец, жрал мясо? Сырым. Еще и без штанов! Какой нормальный человек способен на такое? У тебя есть ответы на все эти вопросы? Не очередная ложь для дурочки Ани, а правда! Кто ты, Глеб?
— Эти наручники для меня. Чтобы не причинить вред тебе в первую очередь, — убито произнес Глеб. — И тебя закрыл по той же причине.
— Какой именно вред ты можешь причинить мне? — настороженно уточнила я.
— Я... Я... Я... — его будто заклинило. Он тер свой затылок и не мог никак продолжить. — Прости! — Глеб сжал кулаки до побеления костяшек, а на его щеках проступили напряженные желваки. — Не могу... Не могу тебе этого сказать. Даже если бы хотел...
— Почему?
— Потому что...
— Потому что я должна догадаться сама? — вспомнились мне слова призрака.
— Откуда ты знаешь? — Глеб взметнул на меня изумленный взгляд.
— Прадед твой сказал. Илья Аристархович, — отозвалась я с вызовом. — Значит, у меня не галлюцинации, да? И это не от усталости? Ты ведь тоже видишь своего прадеда, только снова врешь мне, так ведь? – я сама не заметила, как повысила голос, почти перейдя на крик. — Почему, Глеб?
Он лишь убито покачал головой.
— Ладно, — я с шумом выдохнула и вышла из своего укрытия. — Хорошо. Буду угадывать. Можешь говорить мне, когда будет «холодно», когда «жарко»... Так же можно?
— Не знаю, — Глеб развел руками. А еще занервничал, очень занервничал.
— Будем думать логически, — продолжила я. — У тебя есть тайна. О ней знает твоя бабушка, твой потусторонний прадед, соседка Акулина, Серовы... Тепло? Они ведь все знают твою тайну?
Глеб нехотя кивнул.
— Похоже, даже жарко... — тихо протянула я. — Это как-то связано с криминалом? Прости, но это первое, что приходит мне в голову, особенно после наручников и крови в подвале.
— Никакого криминала, — хрипло отозвался Глеб.
— Значит, наркотики, оружие и прочее вычеркиваем, да? — уточнила я.
— Именно.
— То, что ты ел мясо, тоже с этим связано? — озадачилась я.
Короткий кивок.
— И у тебя нет аллергии?
На этот раз Глеб отрицательно покачал головой.
— И здесь ложь... — с горечью произнесла я. — Правда, не пойму зачем. Что ж... Дальше.
Но вопросы внезапно кончились. Я чувствовала, что спрашиваю не о том, вернее, не так. Было что-то еще... Что-то важное, что я упустила из виду. Думай, Аня, думай...
Ну конечно!
— А теперь сам скажи мне свою тайну! — потребовала я.
— Я же объяснял, что не могу... — вздохнул Глеб.
— Можешь, — твердо произнесла я. — Просто я не смогу ее услышать. Срабатывает что-то вроде глушилки. Да-да, не смотри на меня так, — попрекнула встрепенувшегося Глеба, — об этом я тоже в курсе. Спасибо твоему прадеду. Покойному. Показал все, пояснил. Так что давай, говори свой секрет. Давай, ну же...
Я подошла к Глебу ближе и вперилась в его губы. Попробую читать по ним. Дальше все случилось уже по знакомому сценарию: Глеб начал говорить, а у меня заложило в ушах, точно выключили звук. Я тряхнула головой и снова посмотрела на Глеба:
— А теперь медленно-медленно... Сильнее жестикулируя ртом.
Глеб повторил, хоть и без всякого энтузиазма, но так, как просила я: словно в замедленной съемке. В ушах снова гудело, но я наконец по движению губ стала различать отдельные буквы-звуки.
«Я» — это понято. Кто? Я... О... Б или п? Снова О... Р? Это же «р» или нет? Еще одно О, это точно. Ну вот, снова путаем твердый звук с мягким: д или т? Дальше однозначно Е. А последняя, может, Н? Очень на нее похоже.
Так, осталось сложить буквы по порядку. О-П(Б) -О-Р-О-Д (Т) - Е-Н
Мне повезло найти на кофейном столике ручку и газету с кроссвордами, видимо, Софьи Ильиничны, и я записала на свободном краешке все буквы по порядку, затем пробежалась по ним уже иным взглядом. Но то, что выходило, казалось какой-то ерундой, чушью. Шуткой. Нет, нет, мы же живем в современном, цивилизованном мире, и все эти сказки... Всего лишь сказки. Да, я слышала вой в полнолуние, но он с таким же успехом мог принадлежать и реальным волкам, а не... Глупости какие-то. Бред, Аня, бред! Конечно, призрак графа тоже мало вписывался в картину моего «современного, цивилизованного» мира, но...
И все же не проверить этот вариант я не могла, каким бы бредовым и фантастичным он ни казался.
— Ты... О... Оборотень? — с трудом выговорила я.
А в ответ услышала совсем сникшее:
— Да.
— Нет... — я в неверии покачала головой. — Этого не может быть. Скажи, что это шутка, Глеб!
— Я оборотень, — сказал он уже твердо и посмотрел мне прямо в глаза. — Теперь ты можешь это слышать.
— А... А... Бабушка твоя? — нет, я все еще не могла осознать это, спрашивала скорее на автомате, у самой же в голове был полный сумбур.