Из Мурманска в Кушку
Летним утром в воскресенье я вышел на Невский проспект (живу рядом с Невским) прогуляться. У входа в Екатерининский сад приметил прислоненный к скамейке необычного вида велосипед, с навьюченными на хрупкий его каркас мешками, котлом, топором, палаточными распорками, покрышками и камерами.
При виде этого издалека прикатившего велосипеда я сел на лавку, стал дожидаться его хозяина. Какая-то струна отозвалась, зазвучала в моей душе, прошелестел ветер дальних странствий. Были когда-то и мы рысаками...
Путешественник вскоре явился. Он фотографировал хорошо знакомый нам, ленинградцам, давно уже не замечаемый нами памятник. Не первой молодости, широкогрудый, обветренный, продубленный, в штормовке и велосипедной кепочке-каскетке, он взял своего коня за рога и повел его, как видно, без определенной цели, вертя во все стороны головой. Я пристроился следом за путешественником, как пишут в репортажах о велогонках, «сел ему на заднее колесо». Мы дошли до Садовой, на перекрестке остановились. Он заметил, что я сижу у него на заднем колесе. Деваться мне было некуда. Я задал мой первый вопрос:
— Откуда вы едете?
Он быстро взглянул на меня, прикинул что-то в уме, ответил:
— Из Мурманска.
В тоне его ответа звучали нотки, оттенки: «Еду, куда мне надо. И ты, приятель, следуй своим путем». Но я не внял этим ноткам.
— А куда?
— В Кушку, — невнятно буркнул путешественник.
— В Кушку? — переспросил я.
— Да, в Кушку! — Велогонщик взглянул на меня. Из глаз его исхо-
дил напор человека, на что-то решившегося и отметающего помехи.
— В Ленинграде раньше бывали?
— Да нет, в первый раз... — Что-то самую малость дрогнуло, изменилось в тоне и выражении глаз велосипедиста. — А как мне пройти к крейсеру «Аврора» ?..
— Пошли. Я тут рядом живу...
На ходу мы обменивались необходимой информацией друг о друге. Нельзя же долгое время идти рядом бог знает с кем. Велосипед был вкачен в подъезд моего дома; в лифт, как ни старались, мы его загнать не смогли. Хозяин быстро развьючил коня, привычно взял его на плечо. Мы поднялись на пятый этаж. Какие бы чувства ни испытала моя жена при нашем появлении в доме, она их никак не выдала, наученная многому за долгие годы нашей совместной жизни. Вскоре мы принялись за яичницу, распивали чаи, познакомились. Моего гостя звали Виктор Старцев. От роду ему сорок лет. Живет в городе Калуш Ивано-Франковской области. Работает электромехаником на шахте. Трансконтинентальные велотуры предпринимает уже давно. Несколько лет тому назад проехал на велосипеде за четыре месяца от Южно-Сахалинска до Москвы. Время для путешествий накапливает за счет неиспользованных отпусков и выходных. Прихватывает, конечно, и за свой счет; как инструктору велотуризма ему идут навстречу на предприятии.
Когда в пути отощает кошелек, Виктор Старцев делает остановку на несколько дней, прирабатывает на товарных станциях, причалах — грузчиком.
В сезон овощей и фруктов такой работы навалом. Можно в день зашибить семь-восемь, а то и десять рублей.
В день Виктор проезжает сорок километров — по карте. Если что-нибудь мешает выполнить норму, назавтра наверстывает. Ночует где-нибудь у дороги. Поставить палатку, приготовить пищу даже в непогоду не составляет труда — странствия научили.
Бывают и непредвиденные остановки. Однажды Виктор упал с откоса, содрал кожу на боку. Несколько суток квартировал в кроне раскидистого дерева — дело было в южных широтах, залечивал раны. Пока не заинтересовалась местная милиция. Проверили — отпустили.
В Ленинграде первую ночь ночевал в брошенном дачном домишке, пока еще не снесенном: на месте коллективного садоводства выстроили микрорайон.
Домишко вполне пригодный для жилья, даже нашлась труба с горячей водой и краном. Отмылся, постирался, тогда уже въехал в город. От приглашений к кому-то зайти, переночевать путешественник чаще всего уклоняется: это расслабляет. Соглашается только в особых случаях, вот как сегодня, на Невском...
Самое трудное в дороге — это спицы и резина: спицы летят на ухабах, на весь путь не запасешься, резина горит. Самый тяжелый участок — за все время странствий — от Владивостока до Уссурийска: жара африканская, расплавился асфальт, грузовики шли так густо, не оставалось и сантиметра дорожного полотна и нечем дышать.
Как-то в вечерних сумерках, тоже на Дальнем Востоке, из тайги вышли трое лихих людей, спросили закурить. Виктор Старцев не курит, но курево возит с собой, вот хотя бы для такого случая. Дал. Внутренне изготовился к любому исходу, даже и к схватке. Страху не было. Странствия научили: ненадо бояться. Струхнешь — и пропал. Почему-то не тронули, дали уехать. В ближайшем населенном пункте узнал, что ищут троих сбежавших опасных преступников. Навел милицию на их след...
И еще что важно в дороге — это затянуть потуже ремешок. Режим — самый спартанский...
Дорожные мытарства щедро вознаграждаются... Чем же? Физическим, мускульным ощущением огромности нашего Отечества — промерял своими ногами. В памяти навсегда остаются пейзажи, картины, виды немыслимой красоты. Едешь и открываешь для себя целые географические пояса...
Вот теперь явился пустынный, гранитный, сосновый, березовый, с синевою озер, с россыпями черники, голубики, морошки — Север... Ни один вид транспорта (разве что на своих двоих) не дает такой широты обзора и непосредственности отношений с природой, как велосипед. И еще запас бодрости, здоровья...
Я слушал, у меня на глазах перелистывались страницы романа-путешествия; присутствие автора — во плоти — помогало представить все это въяве. Нашлись у нас и общие точки для воспоминаний: Виктор Старцев родом с Алтая, почти из тех мест, что Василий Шукшин. И тут я понял, откуда эти знакомые мне по Сибири черты характера-личности: основательность, неуступчивость, кряжистость, здравый смысл, упорство. Ну конечно, сибирячок, хотя и живет в Прикарпатье.
...В тот день мы всласть нагулялись с Виктором по Питеру, как все равно два молодых солдата, отпущенные первый раз по увольнительной в город, фотографировались на память у каждого куста и камня. Ночевали у меня. Чуть свет мы поднялись. Виктор Старцев заторопился. Глаза его выражали отчуждение и напор, те самые, что я прочел при первой нашей встрече. Путник принадлежал дороге. Я слегка поддержал, подтолкнул велосипед, велосипедист повилял немножко рулем и уехал. Я представил себе его путь: забитое машинами Московское шоссе, сколько-то суток до Новгорода, а там до Москвы еще сколько... И каково пересечь столицу-матушку провинциалу на велосипеде... Я на машине ездил в Москву, и то оставлял ее сразу при въезде в город, пересаживался на метро... Что касается Кушки... дотуда меня не доносило даже воображение.
С дороги от Виктора Старцева приходили короткие открытки-напоминания. И вот наконец итоговое письмо, из города Калуш... Проехав от Мурманска до Кушки, путешественник вернулся домой целым и невредимым. Письмо большое, обстоятельное, оптимистическое по тону.
«...От Ленинграда до Москвы путь выдался нелегким. После Новгорода денно и нощно мок и стыл. Погода не баловала, как, впрочем, и дальше... Переночевал на Киевском вокзале. Утром позвонил по данному Вами телефону... Нашел много душевного тепла, желания помочь, конкретной человечности... Уехал из столицы, обласканный, обогретый вниманием. Это не только отражается на велопутешествии, но и входит в жизнь.
Коломна, Рязань... В Рязани добрые люди мне посоветовали ехать не через Тамбов — Саратов, как я предполагал вначале, а через Куликово поле на Воронеж и Волгоград. О встрече с Куликовым полем я давно уже мечтал, и вот исполнилось. Затем — Волгоград, Астрахань, Махачкала, Баку, Ашхабад, Кушка. От Баку до Красноводска паромом через Каспий и пятнадцать дней жарился в Каракумах. Отогрелся за все предыдущие дни и ночи.
Итак, что я могу сказать о велопутешествии по маршруту Мурманск — Кушка... ПРЕКРАСНО! ИНТЕРЕСНО! ЗАМЕЧАТЕЛЬНО!
Все трудности перед этими чувствами ничтожны».
В самом деле, замечательно! И прекрасно!
Слышишь, Виктор? Я поздравляю тебя от всей души с твоей победой — над пространством и над самим собой!
Будешь в наших местах, заворачивай, дорогу теперь знаешь. Всегда тебе рады!