Каким был Александр в те ранние детские годы, о которых он тепло вспоминает в своих стихотворениях, обращенных к бабушке и няне Арине Родионовне? Как выглядел маленький Пушкин?
Уже с детских лет мы хорошо знакомы с Пушкиным. Знакомы с его сказками, стихотворениями, поэмами и повестями. Взглянув на портрет Пушкина, среди многих тысяч портретов мы сразу узнаем его:
– Это Пушкин!..
Самым ранним его изображением был до последнего времени прижизненный портрет четырнадцатилетнего Пушкина, гравированный Е. Гейтманом.
Недавно отыскался живописный портрет трехлетнего Пушкина – миниатюра размером 10×7,8 см.
Интересно происхождение его. В начале прошлого столетия в Москве проживал профессор М. Я. Мудров, первый русский врач, посланный для обучения за границу. Вернувшись в Москву, он приобрел большую популярность.
Дружеские отношения связывали профессора Мудрова с тремя братьями Тургеневыми и друзьями Пушкина. Человек культурный и образованный, он посещал литературные вечера в доме Пушкиных и стал их домашним врачом. Летом он посещал и Захарово, где проживал с бабушкой маленький Пушкин. К этому времени относится и миниатюра, выполненная неизвестным художником, крепостным Пушкиных.
В 1831 году разразилась холера. Мудров погиб в борьбе с нею. Смерть его опечалила всех, и Надежда Осиповна, мать Пушкина, подарила эту миниатюру юной дочери Мудрова Софье Матвеевне, выходившей замуж за И. Е. Великопольского, с которым у Пушкина установились позже приятельские отношения.
Переходя из поколения в поколение, портрет маленького Александра бережно хранился потомками Мудрова. Но во время блокады Ленинграда пострадали от разорвавшейся бомбы дом и комната, где висел портрет. К счастью, пострадала лишь его рамка. Портрет перешел к праправнучке Мудрова Е. А. Чижовой, которая преподнесла его артисту В. С. Якуту, исполнявшему во время гастролей в Ленинграде театра имени Ермоловой роль Пушкина в одноименной пьесе А. Глобы.
Якут подарил эту миниатюру музею А. С. Пушкина в Москве.
Александр вышел из детского возраста, и в доме Пушкиных появились, рядом с бабушкой и няней, гувернантки и гувернеры, англичане, немцы. Это были люди, хлынувшие после французской революции в Россию в поисках счастья.
Встречались среди них люди достойные и образованные, но, как вспоминала позже сестра Пушкина Ольга, большая часть их по образованию и уму стояла ниже всякой критики, поражала своей некультурностью и наивностью. Так, одна гувернантка удивлялась, почему волки не прогуливаются по улицам Москвы, как ей о том рассказывали на родине, в Швейцарии; а другая тоже удивлялась, что в России десертом после обеда не служат сальные свечи.
Родители Александра мало интересовались воспитанием детей. Отец, Сергей Львович, передал все управление домом жене, Надежде Осиповне, а та не менее его обожала свет и веселое общество и «в управление домом внесла только свою вспыльчивость, да резкие, частые переходы от гнева и кропотливой взыскательности к полному равнодушию и апатии относительно всего происходившего вокруг».
Дети росли вне всякого влияния и участия в их воспитании родителей.
В этом семействе перебывал легион иностранных гувернеров и гувернанток, – писал со слов матери племянник Пушкина Л. Н. Павлищев. Он особо выделял среди них француза Русло, капризного и самоуверенного самодура. Имея претензию писать стихи, ставя себя рядом с Корнелем и Расином, Русло жестоко издевался над Александром, заметив его склонность к поэзии.
Не лучшим был и его преемник Шедель, который свободное от занятий с детьми время проводил в передней, играя с дворней в «дурачки», за что в конце концов получил отставку.
Единственно кто выделялся из среды чудаков, воспитателей детей, был французский эмигрант граф Монфор, человек образованный, гуманный.
Все эти настроения и впечатления лицейских лет Пушкин хотел отразить в написанных им в тридцатых годах «Программах записок»: «Первые впечатления. Юсупов сад. – Землетрясение. – Няня. Отъезд матери в деревню. – Первые неприятности. – Гувернантки. Ранняя любовь. – Рождение Льва. – Мои неприятные воспоминания. – Смерть Николая. – Монфор-Русло – Кат. П. и Ан. Ив. – Нестерпимое состояние. – Охота к чтению. Меня везут в Петербург. Езуиты».
«Первые неприятности… Мои неприятные воспоминания… Нестерпимое состояние…», которые Пушкин особо отмечает в своих «Программах записок», были, бесспорно, связаны с этими гувернерами и гувернантками и несправедливым отношением матери.
Вначале толстый, неповоротливый и молчаливый ребенок, Александр, взрослея, стал резвым и шаловливым. Но мать не любила его, особенно ее раздражал его настойчивый, самолюбивый, склонный к самостоятельности характер. Он никогда не раскаивался в своих поступках, даже если чувствовал себя неправым, хмурился и, забившись в угол, угрюмо молчал.
Она отвечала ему, по воспоминаниям сестры Ольги, тем же. «Никогда не выходя из себя, не возвышая голоса, она умела дуться по дням, месяцам, и даже годами. Так, рассердясь за что-то на Александра, которому в детстве доставалось от нее гораздо больше, чем другим детям, она играла с ним «в молчанку» круглый год, проживая под одною кровлею; оттого дети, предпочитая взбалмошные выходки и острастки отца, Сергея Львовича, игре «в молчанку» Надежды Осиповны, боялись ее несравненно более, чем отца».
Чтобы отучить маленького Александра от дурных привычек – тереть одну ладонь о другую, кусать ногти и терять носовые платки, Надежда Осиповна придумала ему наказание: завязала ему однажды руки назад и целый день проморила голодом. Затем сказала: «Жалую тебя моим бессменным адъютантом», – прикрепила в курточке мальчика в виде аксельбанта носовой платок. Платочки меняли два раза в неделю. В таком виде она заставляла его выходить к гостям.
Такое отношение матери и, под ее влиянием, гувернанток и гувернеров, оскорбляло гордого и самолюбивого мальчика. Лишь нежная дружба со старшей сестрой Ольгой (она родилась двумя годами раньше его) смягчала это «нестерпимое состояние» раннего детства будущего поэта.
В то время Александра заинтересовали встречи в доме отца с выдающимися поэтами той поры и увлекли собственные ранние поэтические настроения.
Любимым делом его было пробираться в кабинет отца, когда у него были гости, и прислушиваться к разговорам старших.
«В самом младенчестве своем, – вспоминал отец, – он показал большое уважение к писателям. Не имея шести лет, он уже понимал, что Николай Михайлович Карамзин – не то, что другие. Одним вечером Николай Михайлович был у меня, сидел долго, – во все время Александр, сидя против него, вслушивался в его разговоры и не спускал с него глаз. Ему шел шестой год».
И брат Пушкина Лев Сергеевич рассказывал, что «страсть к поэзии проявилась в нем с первыми понятиями: на восьмом году возраста, умея читать и писать, он сочинял на французском языке маленькие комедии и эпиграммы на своих учителей…
Ребенок проводил бессонные ночи и тайком в кабинете отца пожирал книги одну за другой. Пушкин был одарен памятью неимоверною и на одиннадцатом году уже знал наизусть всю французскую литературу».
Об этих годах своего младенчества, о первых своих трепетных поэтических волнениях Пушкин сам вспоминал впоследствии в стихотворении «Муза»:
В младенчестве моем она меня любила
И семиствольную цевницу мне вручила,
Она внимала мне с улыбкой – и слегка.
По звонким скважинам пустого тростника
Уже наигрывал я слабыми перстами
И гимны важные, внушенные богами,
И песни мирные фригийских пастухов.
С утра до вечера в немой тени дубов
Прилежно я внимал урокам девы тайной;
И, радуя меня наградою случайной,
Откинув локоны от милого чела,
Сама из рук моих свирель она брала.
Тростник был оживлен божественным дыханьем
И сердце наполнял святым очарованьем.
Сестра Ольга была единственным в доме другом детства Александра. Ей он поверял свои детские тайны, с нею делился своими первыми поэтическими замыслами.
Ночью мальчик долго не засыпал и, когда она спрашивала его, почему он не спит, отвечал вполне серьезно:
– Стихи сочиняю…
И вот, начитавшись в библиотеке отца французских книг, наслушавшись, как отец читал вслух Мольера, девятилетний Александр сам стал сочинять небольшие комедии на французском языке. Одну из них «L’Escamoteur» («Похититель») маленький драматург решил поставить на домашней сцене.
Сестре Ольге, единственной зрительнице этого спектакля, пьеса не понравилась, и она освистала автора:
– Ты сам и есть похититель, ибо ты похитил комедию у Мольера!.. – упрекала сестра братца.
Александр сам на себя написал после этого эпиграмму по-французски:
За что, скажи мне, «Похититель»
Был встречен шиканьем партера?
Увы, за то, что сочинитель
Его похитил у Мольера!
Вскоре мальчик начал сочинять, тоже по-французски, шуточную поэму в шести частях «Tolyade». Это было уже подражание «Генриаде» Вольтера. Героем ее был карлик короля Дагобера.
Поэма эта попала к гувернеру Русло, и он нанес своему питомцу оскорбление – расхохотался ему в лицо, когда тот прочел по его приказанию сцену, изображавшую битву между карликами и карлицами. Осмеяв безжалостно каждое слово этого четверостишия, он довел Александра до слез.
Больше того, он пожаловался еще Надежде Осиповне, обвиняя мальчика в лености и праздности, и та наказала сына, а самодуру за педагогический «талант» прибавила жалованье. Оскорбленный ребенок разорвал и бросил в печку свои стихи, а Русло возненавидел «со всем пылом африканской крови своей».
Поэтическое вдохновение племянника развивал и дядя Василий Львович, довольно известный поэт того времени, член литературного общества «Арзамас». В позднейшем стихотворном послании «К Дельвигу» Пушкин признавался, что именно дядя пробудил в нем поэта.