упаковала на самое дно, а то с женушки станется сбегать и достать…
И, так понимаю, правильный ответ тут только один:
— Конечно, дорогая! — радостно улыбнулся я.
Она подозрительно сощурилась:
— Тут рядом с госпиталем отель есть, там поживешь.
— Угу.
— Если вдруг станет плохо, сразу обращайся за помощью.
— Угу.
— И тяжелого ничего не поднимай. И не перенапрягайся.
— Конечно, мамочка.
— Пойду о сиделке для тебя договорюсь, — контрольным в голову добила Кара.
— Какая сиделка? Вообще с ума сошла? Я здоровый мужик, а не беспомощный старик.
— Никто не будет за тобой круглосуточно ухаживать. Просто медсестра зайдет раз в день проверить, все ли в порядке. И даже не пытайся спорить! — категорично заявила она, направившись к двери.
— Выбери самую симпатичную, — крикнул вслед.
— Непременно, мой сладкий, — обернувшись, одарила меня ласковой улыбочкой жена.
Кто бы сомневался, что сиделка мне досталась, как выразилась Кара, «опытная». Причем настолько «опытная», что впору и за ней уже кому-то приглядывать… Например, правнукам.
Вскоре я перебрался в гостиницу и большую часть времени занимался тем, что маялся от скуки. Полиция особых проблем, как я опасался, не доставила. Состроил тупое лицо и втирал, что рожа Томаса мне показалась знакомой. Мол, видел мельком еще во времена службы в армии, потому и насторожился. Больше об этом человеке ничего не знаю.
Службы правопорядка, похоже, придерживались мнения, что если кто-то приобрел пистолет и имел наглость достать его в общественном месте, то он сам себе злобный баклан. Учитывая местный контингент и запрет на владение оружием, подобная точка зрения не лишена смысла… Медаль мне, конечно, не вручили, но и прессовать тоже особо не стали.
Жутко хотелось плюнуть на рекомендации врачей и рвануть домой к детям и работе. Даже билет домой заказал. Прямых регулярных рейсов между Прино и Кретом нет, так что полечу с пересадкой. Интересно, как там Брэд без меня справляется? Что-то он последним временем не балует меня отчетами. А, стало быть, либо все очень плохо, либо он по горло занят исследованиями, что внушает надежду на лучшее. Тем не менее, я прекрасно помнил, что подпространственный прыжок далеко не прогулка в парке, поэтому не торопился. Пару раз выходил на осмотры к хирургу, который дивился скорости регенерации кретской расы, и прошвырнуться по городу.
Через неделю пришло письмо от моего адвоката. Закон о возможности признания брака недействительным приняли досрочно. Норман также сообщил, что для подачи заявления в суд Карине даже не обязательно прилетать на Крет.
Я, честно говоря, и думать забыл об этом чертовом законе. Ну, не то чтобы забыл, но планировал, что Карина вернется на Крет после дачи показаний. И я к тому времени вернусь. И все у нас останется, как прежде…
Еще через пару дней прибыло и послание от Кары, в котором она сообщала, что уже отправила заверенное нотариусом заявление, и интересовалась, нужно ли ей приезжать собственно на сам процесс, и выражала сожаление, что разбор дела Килкени на Земле затягивается. Короче, стало очевидно, что возвращаться на Крет она не стремится.
Кстати, прощалась она, когда уезжала, весьма сдержано — «Пока. Выздоравливай» и короткий поцелуй в щеку. Впрочем, а на что я рассчитывал? На благодарность? Так мне ее благодарность ни разу не нужна!
Ответное письмо постарался выдержать в тех же традициях максимальной сдержанности, культуры и вежливости с общим посылом «делай что хочешь, только прекрати выносить мне мозг».
Перечитал, порадовался особо удачным формулировкам и… так и не отправил.
А к утру смирился с мыслью, что я полнейший болван, который уже слишком глубоко завяз…
И обменял билет.
За исключением редких вылазок в суд, я сидела у бабушки дома и неспешно ковыряла программку, которую еще на Крете давным-давно мне заказали. Процесс шел не особо гладко, и я постепенно приходила к мысли, что программист из меня, как и дизайнер, получился весьма убогонький. И дело даже не в скудности опыта (хотя и это тоже), а в отвращении к подобному виду деятельности. Видимо, природой не заложено в меня созидательных наклонностей. Вот что-то поковырять, дыры поискать, взломать — это да, это мое! Аж азарт появляется. А тут одна скукотища…
Ах да, Крис еще звонил. Не скрываясь — напрямую. Мол, кому нужно, уже в курсе, что мы знакомы и поддерживаем связь, так что нет смысла больше скрываться.
Я вынуждена оставаться на Земле, пока по делу Килкени не вынесут приговор, хотя уже дала все показания. Надеюсь, повторно вызывать меня не станут. К несчастью, я прохожу как один из ключевых свидетелей.
Правда, суд интересовали лишь финансовые махинации Килкени. Ни «химера», ни имена Зака и Аманды Бейл так и не всплыли в процессе. Смерть Стаса также ни одна из сторон не стала связывать с этим делом.
Последовав совету Рока, я не трепала особо языком — о чем спросили, о том и рассказала. Никому полная версия событий уже не нужна, и никому не поможет.
Тем более что в день, когда вызывали меня, на слушания явилась Эрика Лау и вскользь упомянула, что некоторые нюансы дела относятся к сфере государственной безопасности. В общем, на рожон я лезть не стала, хотя и огрызнулась в ответ, что когда у нее самой в команде с самого начала орудовал крот, то безопасность это не то, чем следует бахвалиться.
Судебное разбирательство свелось к выяснениям кто кому сколько должен, и как будут компенсировать причиненный Фредериком ущерб. Все идет к тому, что Килкени заочно признают виновным в растратах, еще нескольких топ-менеджеров «Дагинвест» вышвырнут из их мягких кресел за халатность, и на том конец.
Когда пришло письмо от адвоката Рока, я просто сказала себе, что должна выполнить свою часть обязательств как следует. Не откладывая на потом, составила заявление, заверила и отослала на Крет. Тут как с больным сгнившим зубом — рвать все равно придется. Затягивать нет смысла, только дольше промучаешься. Пора приучать себя к мысли, что наш недолгий роман подходит к логическому концу.
Поэтому я не совсем поняла, почему Рок настаивал на моем возвращении на Крет. А его звонок сегодняшним утром с новостью «Не ждала? А я приперся» и вовсе застал врасплох. Муженек, как обычно, в своем репертуаре — он решил, он сделал, а ты понимай, как хочешь. Зла не хватает!
Ну ладно, ладно. Признаю, я немного лукавлю. Внутри словно завязался тугой узел из ожидания, радости, тревоги и надежды.
Кроме того, нужно решить, где нам будет удобнее всего разместиться. Отели мне давно осточертели. А тащить Рока к Лилии не удобно — и ей станем мешать, и сами поругаться нормально не сможем, если возникнет надобность… А исходя из опыта…
Как следствие, я торчу под бабушкиным кабинетом и намереваюсь выклянчить доступ в родительскую квартиру. Все же у меня там собственная комната осталась. Правда, родители давно сделали ремонт и назвали ее гостевой, но суть не меняется. Кому ж там гостить как не родной единственной дочери?
— Давно ждешь? — Лия на секунду приложила ладонь к двери, дождалась короткого писка замка и посторонилась: — Заходи.
— Только что пришла, — бросив сумку на пол, я плюхнулась в кресло и осмотрелась.
Несмотря на обилие привезенных из странствий сувениров, будь то бы в беспорядке растыканных по стеллажам вдоль двух стен, в этом маленьком кабинете я всегда чувствовала себя на редкость уютно. Тут пахло фруктовым чаем и еле заметно — бабушкиными любимыми духами. Окно всего одно, но очень большое, благодаря чему комнату заливало светом. Даже не верится, что на улице страшная холодрыга.
— Через пятнадцать минут следующая пара начнется, — прозрачно намекнула Лия. — Какие ключи тебе нужны? Я по телефону ничего не поняла.
— От родительской квартиры. Дашь?
— Конечно. Но я тебя, насколько помню, не гнала. Надоело жить у старухи?
— Что ты такое говоришь?! — возмутилась я. — Я тебя очень-очень люблю.
— Так сильно, что съехать хочешь? — бабуля уселась в кресло и сбросила с ног лодочки на высокой тонкой шпильке. — Никогда больше не куплю туфли на распродаже, — простонала она, массируя ступни. — Зачем тебе там торчать в одиночестве?
— Ну-у, не то, чтобы совсем в одиночестве… — протянула я.
— Та-ак… — понятливо кивнула она и в ожидании продолжения вопросительно выгнула тонкую бровь. — Отсюда давай-ка поподробней.
— Бабуль, ты ж на пару спешила, — вкрадчиво напомнила я.
— Без меня не начнут, — отрезала Лия.
Чувствую, от допроса не отвертеться. Лилия все равно докопается до правды, так что лучше признаться сразу.
— Рок со мной связывался час назад с борта рейсового корабля. Он прилетел на Землю, — сразу же раскололась я. — Корабль уже завершил прыжок, завтра к вечеру приземлится.
— А, так ты решила обустроить любовное гнездышко! Поняла, мешать не буду, — как-то слишком радостно воскликнула Лилия и, порывшись в сумочке, с улыбкой протянула мне карточку-ключ. — Держи. Кстати, Рок надолго прилетает?
— Не знаю, — почесала макушку я. Рок весьма скупо объяснил причину приезда. Мне, конечно, хотелось бы думать, что соскучился и все такое, но боюсь загадывать. — Насколько я поняла, подождет, пока суд по делу Килкени не закончится, после чего мы вернемся на Крет.
— Зайдете как-нибудь ко мне на ужин?
— Ба, не нужно…
— Почему?
— Просто… — я взмахнула руками в бесплодной попытке придумать достоверную отговорку.
Бабуля проницательно-насмешливо смотрела мне в лицо. А мне так давно хотелось хоть с кем-то поделиться, посоветоваться, что слова сами сорвались:
— Мы разводимся! Это достаточно весомая причина?
— Подожди, какой развод? Я читала, что на Крете практически нет разводов, — нахмурилась Лия.
— Да, но адвокат выискал лазейку. Ой, это долго объяснять. Джеймс Карр — глава рода и по совместительству дед Рока, заставил его жениться, а мне срочно нужно было гражданство, поэтому я тоже согласилась. Но я могу подать прошение о признании брака недействительным, и если Джеймс не пронюхает и не испортит нам задумки, но скоро я стану свободной женщиной.