– Целую тебя, золотце.
– Подожди, ты не знаешь, что там Морис завтра на вечер собирается приготовить?
– Он упоминал тебя и… Карлсона…
– Какого ещё Карлсона?!
– Того, который живёт на крыше.
– В какой связи? – изумился Шура. – Он что, на рагу нас пустить задумал?
– Да нет, кажется, хочет печь ватрушки и плюшки.
– Вот это добрая весть. – Шура, не попрощавшись, отключился.
Проснувшись на следующее утро, Мирослава спустилась вниз и обнаружила отсутствие не только завтрака, но и Мориса.
– Интересное кино, – произнесла она вслух и ради смеха предположила невероятное: – Он от меня сбежал. – Кота в доме тоже не было, поэтому она дополнила своё предположение: – И моего кота прихватил с собой. – После чего незамедлительно вынесла приговор: – Придушу! Мориса, естественно.
Но тут до её слуха донеслось тихое журчание воды, и она, выйдя из дома, пошла на этот звук. Вскоре перед её взором предстала чудная картина – Морис поливал их небольшой огород, который сам и разбил, несмотря на вялое сопротивление Мирославы. Она считала, что овощи можно купить у дачников на местном рынке. Но Морис поступил по-своему. И теперь они ели свежие овощи и зелень сначала из теплицы, а потом и прямо с грядки. Здесь же на высоком пне сидел Дон и время от времени издавал разнообразные мяукающие, урчащие и скрипящие звуки. При этом Морис отвечал на указания и замечания кота на литовском языке.
Мирослава не выдержала и расхохоталась. Оба, и мужчина и кот, оглянулись на её смех.
– Проснулись? – спросил Морис.
– Ага. И съем тебя!
– Зачем?
– Я голодна как волк, а завтрака нет.
– Вот, – сказал Морис, – предупреждал же меня добрый друг Шура, – что избалую я вас на свою голову.
– Теперь поздно сокрушаться, – заявила Мирослава, – надо было думать раньше.
– Ага, – согласился он, вспомнив к месту русскую поговорку: – Близок локоток, да не укусишь.
– Вот-вот. Только нечего мне зубы заговаривать. Мы завтракать будем?
– Конечно. Я уже заканчиваю.
– Но у нас же нет ничего! – возмутилась Волгина.
– Есть. Со вчерашнего обеда остались отбивные, их нужно доесть. А цветная капуста сварится мгновенно. Идите и поставьте воду, когда закипит, бросьте туда капусту, она приготовлена к варке, стоит в холодильнике в жёлтой кастрюльке. Да не забудьте слегка посолить воду.
– Нет, не зря Шура говорит, что ты эксплуататор, – проворчала Мирослава и отправилась выполнять указания.
Дон соскочил с пня и бросился за хозяйкой. Он запрыгнул ей на плечо и потёрся своей мягкой мордочкой о её щёку.
– Тебя-то небось накормили? – спросила Мирослава своего любимца.
– Мр-р, – тихо признался кот.
Когда Морис вернулся в дом, Мирослава уже отварила цветную капусту и переложила её на сковороду, слегка обжарить на масле. Морис между тем поставил разогреваться отбивные. И вскоре на столе появилась открытая ватрушка с творогом. Мирослава заметно подобрела.
– Я и забыла, что у нас ещё и ватрушка есть, – призналась она.
– А в холодильник заглянуть слабо? – поддразнил её Морис.
– Ну… Я привыкла к тому, что когда я спускаюсь утром на кухню…
– Её светлости подают завтрак, – закончил за неё Морис.
– Знаешь, о чём я подумала, – лукаво стрельнула она в него взглядом, – если я когда-нибудь надумаю выйти замуж, то только за того, кто будет кормить меня завтраками, обедами и ужинами.
– Можете занести этот пункт в наш брачный контракт, – не моргнув глазом, проговорил он.
У неё вертелось на языке: «А с чего ты взял, что в мужья я возьму именно тебя?» – но она решила не обижать своего помощника язвительными выпадами. Вместо этого она произнесла:
– Я подумаю над твоим предложением.
Когда они управились со всем выставленным на стол, Морис произнёс задумчиво:
– Я вот думаю, когда пойдёт дождь…
– Надо сходить на Витин участок, – неожиданно для него произнесла она.
– Зачем? – удивился он.
Участок двоюродного брата Мирославы Виктора Романенко был у них за забором, и они все понемногу ухаживали за ним. Но, естественно, никаких овощей и ягод на нём не росло.
– У него там растёт живописная группа клёнов.
– Помню. Тем не менее не понимаю.
– Мой дед говорил мне, что на листьях клёна появляются капельки воды за трое суток до начала дождя. И кажется, что листики плачут.
– Интересно. Не знал о такой примете. Схожу посмотрю.
– И многолетники мы, кажется, там давно не поливали.
– Я включил утром оросительную систему на его участке.
– Спасибо тебе, Морис.
– А вы уверены, что ваш брат когда-нибудь вернётся? – неожиданно спросил Миндаугас.
– Типун тебе на язык! – воскликнула сразу изменившаяся в лице Мирослава.
– Я же не в плохом смысле, – поспешил оправдаться Морис, – просто ему может быть неинтересна размеренная мирная жизнь. Он привык к адреналину.
– Можно подумать, что у нас с тобой размеренная жизнь, – проговорила успокоившаяся Мирослава.
– По-моему, мы с вами живём вполне мирно. Чрезвычайные ситуации, к счастью, случаются очень редко.
– Может, ты и прав, – согласилась она.
После завтрака Мирослава поднялась к себе в кабинет, а Морис уткнулся в компьютер в приёмной, выискивая данные на родственников Гусарова.
Было около часу дня, когда он заглянул к ней в кабинет и спросил:
– Вы будете обедать?
– Наверное, съем только бутерброд с сыром и поеду. Мне ведь в «Белоснежке» с Незвецким придётся что-то заказывать и есть.
– Разумно, – согласился Морис и добавил: – А нас с Доном никто в кафе не пригласил, так что мы пообедаем. Не обессудьте.
– Уж постараюсь, – улыбнулась она.
Когда Мирослава подъехала к «Белоснежке», то увидела на парковке Андрея Незвецкого. Он стоял, опершись на новенький «Вольво». В руках он держал огромный букет белых роз. Мирослава больше всего любила жёлтые, чайные и кремовые розы, а большие букеты вообще терпеть не могла. Считала их верным признаком пижонства и отсутствия вкуса.
Только Андрей Незвецкий об этом не догадывался. Увидев Мирославу, он расплылся в улыбке и пошёл ей навстречу. Глянув на скромную серую «Волгу», решил, что детективная работа не слишком прибыльна. А ведь мог бы заглянуть в Интернет или спросить у своей снохи Ариадны Незвецкой. Не зря говорят, что самоуверенность и самодовольство приводят к ограниченности кругозора, а там недалеко и до узости мышления…
– Я счастлив видеть вас, – произнёс меж тем Незвецкий, вручая Волгиной цветы.
– Спасибо. Пойдёмте в кафе?
Он открыл перед ней дверь. Они сели за столик недалеко от бара.
– Можно спросить вас, почему вы выбрали именно это кафе? – спросил Андрей.
– Потому, что здесь приемлемые цены. – Она заметила скептическую улыбку на его лице и добавила: – И ещё я люблю гномов.
Возле их столика нарисовалась симпатичная гномиха в коротенькой юбочке; улыбнувшись, она спросила:
– Будем заказывать?
– Да, конечно, – ответила Мирослава и, взяв меню, заказала себе рыбу, овощной салат, десерт с клубникой и зелёный чай.
Незвецкий посмотрел на неё и заказал себе свиные рёбрышки, жареный картофель и пирог с рисом и мясом. Чай он попросил чёрный и покрепче.
Мирослава прочитала на бейджике имя милой гномихи и обратилась к ней с просьбой:
– Оля, не могли бы вы принести вазу для цветов?
– Да, конечно, – откликнулась девушка.
Через каких-нибудь десять минут они получили всё, что хотели.
– Вы сегодня не обедали? – спросил Незвецкий, глядя, с каким аппетитом Мирослава лакомится рыбой.
– Нет, – ответила она.
– Гм. Я бы мог пригласить вас в «Нептун».
– Я бы тоже могла вас туда пригласить, – ответила она равнодушно, – но не вижу смысла.
Незвецкий надолго замолчал и заговорил, лишь когда с едой было покончено.
– Вы когда-нибудь видели картины Ильи? – спросил он.
– Конечно.
– Где?
– Сначала в Интернете, потом в галерее «Вишнёвая роща».
– Если я правильно понял, то заинтересовались вы ими только потому, что их написал муж вашей клиентки.
– Вы правильно поняли.
– И что, они оставили вас равнодушной?
– Нет.
– Что нет? – начал злиться он.
– Они не оставили меня равнодушной.
– Вы хотели бы побывать в мастерской Ильи?
– А что, разве она не находится в доме Ариадны?
Андрей сердито фыркнул.
– Конечно, нет. У Ильи большая мастерская в Старом городе в старинном доме на Снегова, одиннадцать. И к тому же, – не выдержав, добавил он, – дом принадлежит не только Ариадне, но и Илье, и их детям.
– И вам? – поддразнила его Мирослава.
– Я с боку припёка, – отмахнулся он, – у меня есть своя квартира. Хотя ваша правда. Я чувствую порой этот дом своим и часто в нём живу.
– Только порой? – спросила Мирослава.
– Что только порой? – не понял он.
– Чувствуете дом семьи вашего брата своим?
– Ну знаете!
– Узнаю, если скажете, – ответила она невозмутимо.
– Я не собираюсь с вами ссориться. Я хочу пригласить вас в мастерскую Ильи.
– Когда?
– Прямо сейчас.
– Ну что же, поехали, – согласилась она неожиданно для него, и он облегчённо вздохнул.
Андрей полез за деньгами, но Мирослава предупредила:
– Платит каждый за себя.
– А я-то подумал, что вы не феминистка, – язвительно проговорил он.
– Правильно подумали.
– И кто же вы?
Она не удостоила его ответом. Отдавая деньги Ольге, Мирослава шепнула:
– Оля, этот букет роз вам.
– Правда? – округлив глаза, так же шёпотом спросила девушка.
– Честное благородное, – шутливо ответила Волгина.
– Ой, спасибочки! – Девушка взяла деньги, схватила вазу и улетучилась.
– Куда это она потащила ваши цветы? – изумился Незвецкий.
– Я их ей подарила, – обронила Мирослава небрежно. Незвецкий скрипнул зубами, но ничего не сказал.
До Снегова они добрались довольно быстро. Андрей не обманул – мастерская Ильи, находившаяся в старинном дореволюционном здании, была большой и светлой. Незвецкий водил её от одного холста к другому и, не умолкая, рассказывал ей о замысле художника и достоинствах каждой картины. Мирослава не прислушивалась к его словам, она просто любовалась полотнами и инстинктивно чувствовала, что Илья Незвецкий не просто талантлив – он едва ли не гениальный художник. Можно было не сомневаться, что его ждёт большое будущее.