– По-моему, нормальные. По крайней мере, мне Боря никогда ничего плохого о нём не говорил.
– А вам нравятся картины Ильи Незвецкого?
– Да, очень, у меня даже есть одна его маленькая картина. Мне Боречка подарил, – похвасталась Эмма Даниловна и спросила: – Хотите, я вам покажу?
– Очень!
– Тогда пойдёмте, она у меня в спальне висит, – Кудашова встала и направилась к двери.
Маленькая спальня была выдержана почти в спартанском стиле. Узкая кровать, комод, небольшое трюмо со старомодными статуэтками, по-видимому, доставшимися Кудашовой от родителей или даже от бабушки с дедушкой. В углу шифоньер «времён очаковских и покоренья Крыма», рядом с ним книжный шкаф. Возле кровати два пуфика.
А над кроватью висела та самая картина, ради которой Эмма Даниловна и допустила гостей в святая святых. На картине был изображён залив, по берегу заросший камышами, тростником и дикими жёлтыми ирисами. А чуть дальше на глади воды широкие листья кувшинок, два цветка: один белый, один розовый. А на листьях грелись под лучами восходящего солнца жёлтые птенцы озёрных уток и… лягушки. Над всем этим пейзажем, радующим и умиляющим взор, нависали ветви старой ветлы.
– Правда, очаровательно? – тихо спросила Эмма Даниловна.
– Правда, – согласилась Мирослава.
А Морис только кивнул. Очарование картины заключалось не столько в простоте изображения, сколько в том, как это всё было изображено. Зрителю невольно казалось, что он слышит шёпот ветвей и камыша, ощущает запах озёрной воды. И было такое ощущение, что стоит только пошевелиться, и лягушки попрыгают в воду, и птенцы поспешат на середину водной глади. Кажется, это и называется не просто мастерством художника, а наивысшим проявлением искусства.
Морису невольно вспомнилась древнегреческая легенда. То ли быль, то ли небыль. Два художника Зевксис и Паррасий не могли решить, кто же из них более талантлив. И вот в назначенный день художники принесли свои картины, прикрытые тканью, на площадь. Зевксис снял ткань с картины, на ней была изображена гроздь винограда. К ней тотчас слетелись птицы и стали клевать нарисованный виноград. Зрители рукоплескали художнику.
Когда же попросили снять покрывало с картины Паррасия, он ответил, что это невозможно, так как покрывало нарисовано. И тогда Зевксис склонил голову перед соперником, произнеся: «Ты победил. Я смог обмануть глаза птиц, а ты обманул глаза живописца».
Из задумчивости Мориса вывело прикосновение Мирославы.
– Пойдём, – сказала она, тронув его руку. – Мы узнали и увидели здесь всё, что возможно.
– А как же чай? – спросила старая учительница.
– В другой раз обязательно попьём, – заверила её Мирослава.
– Так вы больше не придёте, – отозвалась она печально.
– Придём, – заверил её Морис.
И, глянув в его бездонные, как небеса, глаза, она почему-то безоговорочно поверила ему.
– Забавно, – проговорила Мирослава, когда они уже спустились вниз, – что сын друга Гусарова, его крестник, тоже художник.
– Но пока никому не известный…
– И имя у него интересное – Леопольд…
– Оно кажется вам интересным только потому, что созвучно имени кота из мультфильма.
– Не только.
– А что же ещё?
– Нечасто встретишь русского человека с именем Леопольд.
– Может быть, поэтому его и называют Полем.
– От имени Поль веет Францией.
– Мне мама тоже дала французское имя.
– Ей простительно, – улыбнулась Мирослава, – она ведь у тебя преподаёт французский язык.
– Зря мы не спросили, кем работает Людмила Баландина.
Но Мирослава ему ничего не ответила.
Глава 24
Вечер крадущимися шагами приближался к угасающему дню. Казалось, что он вот-вот протянет руки и толкнёт ярко-красный шар, чтобы ускорить его падение по небосклону, и солнце покатится дальше на запад, пока совсем не скроется за горизонтом. Только тогда он достанет спрятанный в густой траве волшебный фонарь, полный светлячков, откроет дверцу и выпустит их на волю. Они взлетят высоко-высоко и превратятся в звёзды. Потом он отыщет на дне моря-океана луну, выловит её крупносетчатым сачком и отправит на небо. И лишь тогда, исполненный благоговения, опустится на одно колено перед спешащей ему навстречу владычицей ночью.
Ждал ли ночи с таким же нетерпением Андрей Незвецкий, сказать трудно. Если днём Андрей был занят порой настолько, что подумать о чём-то, не касающемся непосредственно картин брата, договорённостей о выставках и продажах, ему было некогда, то с приходом вечера он вспоминал о Мирославе Волгиной. И настроение его резко ухудшалось. И дело было не только в том, что она его игнорировала, но и в том, что он, казалось бы, совершил всё возможное и невозможное, чтобы вызвать у неё интерес к себе. Он отчётливо осознал, что готов жениться, если нет другого способа быть рядом с ней. Ему приходили в голову самые бредовые идеи, его фантазия не знала удержу. Он мечтал и метался всю ночь. А ближе к утру понимал, что она никогда не будет с ним. Никогда!
«Какое страшное слово, – думал Незвецкий, – и кто только придумал его на беду бедных смертных, беззащитных перед капризами судьбы».
Брат, заметивший состояние Андрея и догадывавшийся о причине его мрачного настроения, дружески похлопал его по плечу и попросил:
– Андрей! Выброси её из головы.
– Я люблю её! – вырвалось у Андрея.
– Тебе это только кажется.
– Что значит кажется? – возмутился младший брат. – У меня сердце разрывается от любви к ней!
– Поверь мне, – сказал Илья, стараясь придать голосу мягкость, – тебя мучит не любовь, а одержимость.
– Одержимость? – удивился Андрей.
– Ты меня, конечно, извини, брат, но, по-моему, тебе ещё никто ни разу в жизни не давал по носу.
– Что ты имеешь в виду? – ощетинился Андрей.
– Девушки всегда поддавались твоему наглому обаянию. И вдруг ты встретил ту, которой не интересен. Вот твоё самолюбие и встало на дыбы!
– Психолог хренов, – выругался Андрей. – Могу заверить тебя, что ты ошибаешься. Я люблю эту девушку.
– А я говорю тебе – излечись от своей любви, пока не стало слишком поздно.
– Илья! Как ты думаешь, зачем Ариадна наняла её?
– Мирославу, что ли?
– Ну.
– Тут и думать нечего. У Волгиной крутая репутация. И Ариадна верит, что она сыщет убийцу её отца.
– А ты веришь?
Брат неопределённо пожал плечами.
– А как ты думаешь, почему она не пригласила Ариадну к себе, а свалилась сюда как снег на голову?
– Хотела на нас посмотреть.
– Зачем ей это?
– Откуда мне знать. У детективов свои заморочки.
– Если бы я не увидел её, то жил бы как раньше.
– Если бы да кабы, – со вздохом проговорил Илья.
– И что же мне теперь делать? – спросил Андрей.
– Забудь её. Разве мало на свете красивых девушек.
– Предлагаешь клин клином выбить? – ухмыльнулся Андрей.
– А почему бы и нет, – ободряюще подмигнул ему брат.
И Андрей решил прислушаться к его совету. Он позвонил Марине Старовой и пригласил её в клуб. Девушка с радостью согласилась. Они познакомились пару месяцев назад всё в том же ночном клубе. Марине Андрей понравился сразу. Высокий, красивый, неглупый. После клуба они отправились к ней и провели вместе ночь.
– Суперсекс! – сказал ей Андрей, прощаясь утром, и поднял большой палец кверху.
Они встречались целую неделю. Марина всеми силами старалась закрепить успех. Она уже знала, что Андрей родной брат художника Ильи Незвецкого. Работает на брата и неплохо зарабатывает. Девушке казалось, что их отношения развиваются по нарастающей, она ждала, когда Андрей предложит жить вместе. И вдруг он исчез с её горизонта. Пропал, ничего не объясняя. На её звонки и эсэмэски он не отвечал. Поэтому, когда он позвонил ей сегодня, она была и удивлена, и обрадована. Но решила не показывать этого.
Он заехал за ней вечером, и они поехали в клуб. Андрей предложил занять столик рядом с баром. Марине это не слишком понравилось, но она решила не заострять на этом внимание. И даже когда её спутник стал поглощать коктейли один за другим, она только и проговорила:
– Как же ты поведёшь машину…
– Ты сядешь за руль, – рассмеялся он, – ты ведь умеешь водить?
– Умею, – ответила она и предложила: – Пойдём потанцуем.
– Пошли.
Марина чувствовала, что у Андрея что-то случилось, что-то серьёзное, раз смогло выбить из колеи такого уверенного в себе человека.
– Андрюш, – осторожно окликнула его она.
– Чего?
– Скоро новая выставка твоего брата?
– Какую именно выставку ты имеешь в виду?
– Я слышала, что вы собирались в Париж.
– А, это. Летом, – ответил он. И она поняла, что у него нет настроения углубляться в эту тему.
– Может, ты сводишь меня в «Вишнёвую рощу»? – спросила она.
– А разве ты там не была?
– Была. Но мне хотелось бы пойти с тобой. В местной прессе писали, что там выставлено несколько новых работ Ильи. Я бы очень хотела посмотреть! – Глаза Марины загорелись.
– Ну так посмотри, – фыркнул он, – я-то тут при чём?
– Ты мог бы помочь мне увидеть картины в правильном ракурсе.
– Надо же, какие слова знают некоторые современные девушки, – хмыкнул он.
– Ты что же, думаешь, что все бабы дуры? – обиделась Марина.
– Нет, я так не думаю, – ответил он вполне трезвым голосом и добавил: – Взять хотя бы жену моего брата Ариадну. У бабы явно семь пядей во лбу. Мне бы так сечь в вопросах бизнеса, как она.
– Если она такая умная, – не выдержала Марина, – то почему не занимается делами своего мужа?
– Потому, что ими занимаюсь я! – отрезал Андрей. – А у Ариадны свои дела.
– Извини, – прошептала девушка.
Зависшая пауза заставила Марину нервничать, и она неосторожно спросила:
– Может, ты об Алёне скучаешь?
– О какой ещё Алёне? – не сразу понял он.
– О Зиновьевой.
– С какой стати я должен о ней скучать? – не скрывая раздражения, спросил он.
– Вы вроде бы с ней встречались…