Гынён вместе с Худжуном отправились в ратушу – место, где перед праздниками собираются старейшины района. Как и ожидалось, велосипед ее отца со специальной печью для выпекания рисовых лепешек был припаркован неподалеку. Со двора доносился запах жареного мяса.
– Кто-то жарит свинину? – пробормотал Худжун.
Во дворе люди жарили мясо на открытом огне и выпивали.
Как только певец остановил машину, Гынён вышла. Отец девушки клал большой кусок мяса в рот, когда его взгляд встретился с глазами Худжуна.
– Папа! – крикнула Гынён и подошла поближе, чтобы поприветствовать остальных.
– Ты! – Глаза отца воспылали при виде Худжуна, стоящего рядом с Гынён. – Кто это? Тот самый парень?
Отец вскочил, бросил палочки для еды, схватил первое, что попалось под руку, – черенок от лопаты – и двинулся на Худжуна.
– Папа, нет!
Неосознанно Гынён, закрывая собой, обняла Худжуна и крепко закрыла глаза. Смущенный мужчина безучастно смотрел на девушку. Она лишь крепче сжала его в своих объятиях и посмотрела певцу прямо в глаза.
Позади них стоял растерявшийся отец, все еще с черенком от лопаты и огромными от удивления глазами. Через мгновение Гынён пришла в себя и тут же отпустила Худжуна.
– Так, кто это? Тот самый парень из телевизора?
Все присутствующие были уже немного выпившие, но все же начали узнавать Худжуна.
– Ну да, все верно! В жизни ты выглядишь еще красивее! Ну правда!
– По телевизору они только кажутся такими худыми, а в жизни как нормальные люди.
Люди обступили Худжуна, пожимали ему руку и похлопывали по спине. Тем временем Худжун старался поприветствовать каждого, словно на одной из своих фан-встреч.
Позже они сидели возле ратуши, гнев отца потихоньку стихал.
– Сегодня один из наших знакомых поймал свинью. Китайцы уж очень хорошо умеют ловить диких корейских свиней, – пробормотал отец, доставая сигарету из кармана. – Не понимаю, почему наша Гынён продолжает получать столько негатива от фанатов шоу. Она вежливая и аккуратная. Пока ей не исполнилось двадцать пять, была самой завидной невестой во всей округе.
На слова пьяного мужчины Худжун рассмеялся. Гынён ткнула мужчину локтем в бок.
– До двадцати пяти, значит? – повторил Худжун и хихикнул.
Гынён еще раз ткнула его локтем в бок.
– Дядя Ёнпаль, Джинкён вышла замуж? Ничего себе! – воскликнула Гынён, когда увидела соседа.
– Да. Во время учебы в Китае. Не хочешь выпить?
Мужчина со счастливым лицом протянул Гынён бумажный стаканчик.
– О, я совсем не умею пить. – Девушка застенчиво отмахнулась.
Худжун вопросительно посмотрел на нее.
– Правда? Тогда, может, ты с нами выпьешь? – Ёнпаль протянул стакан Худжуну, и тот взял его обеими руками.
Через некоторое время Худжун влился в местную компанию и пил вместе с ними.
– Должно быть, нашей Гынён не повезло, поэтому о ней говорят всякое. Очень часто людям не нужна правда, да и оценивают они только то, что видят, не пытаясь узнать человека.
– Вот-вот. Ограниченные люди ограниченно мыслят. Они не знают, как обстоят дела на самом деле, но любят распускать слухи.
– А ты что об этом думаешь? – Мужчина коснулся плеча Худжуна, и все остальные посмотрели в его сторону.
Гынён хотела как-нибудь разрядить обстановку, но ничего не смогла придумать.
– Хоть со стороны Гынён это и походит на бунт, но у нее всегда было свое мнение. Мы подождем, и, уверен, она нас не разочарует.
– Верно. Я едва отговорил твоего отца поджигать телестанцию. Тебе, должно быть, тяжело, Гынён, но ты должна также заботиться и о родителях. Ты же понимаешь, что у них есть только ты?
Гынён невольно сжалась от слов мужчины.
– Хочу пить. Есть ли вода? – спросила Гынён у отца.
– Кто поведет машину? Кто пил меньше меня, тот и сядет за руль, – выпалил Худжун, занимая пассажирское сиденье.
– Что ты делаешь? Разве может молодой человек вести себя так по отношению к девушке? Как долго ты продолжишь все это терпеть? – огрызнулся отец, поглядывая на Гынён.
Девушке нечего было ответить, и она лишь сжала губы.
– Сейчас я довольно терпелив, но долго не продержусь. Если не хочешь, чтобы у отца случился приступ, лучше возвращайся домой!
– Нет. Даже если бы я хотела. Мне уже заплатили, так что придется пройти весь этот путь до конца, – ответила Гынён обеспокоенным голосом.
– Если кто-то услышит, то может нехорошо подумать о твоих родителях. Хочешь выставить нас в неприглядном свете? Разве я когда-либо заставлял тебя зарабатывать?
– Папа, просто я…
У Гынён навернулись слезы. Не в силах что-либо ответить, она отвернулась к боковому зеркалу и едва заметно вытерла глаза.
– Простите. Это все моя вина, – Худжун, который до этого молча слушал их разговор, решил заступиться за девушку.
– Хорошо сказано. Я лишь пытаюсь понять, что происходит с моей дочерью.
– Ах, ну… – Худжун осознавал свою часть вины и не мог ответить.
– Пап, мы приехали, – сказала Гынён и поспешила выйти из машины, не давая что-либо сказать Худжуну.
– Посмотрим, как будет дальше. Если я увижу, что моя дочь снова страдает, то, клянусь, уничтожу телестанцию.
Гынён попыталась вытащить отца из машины, а на его крики из дома выбежала мать.
– Мама, ты еще не спишь?
Женщина помогла мужу войти в дом, а Гынён проводила их взглядом.
Худжун достал печь для приготовления рисовых лепешек с заднего сиденья машины и поставил на крыльцо.
– Спасибо за помощь, – искренне поблагодарила Гынён.
– Отсюда видно так много звезд! – Худжун заметил подавленное состояние девушки и хотел ее подбодрить.
Мужчина смотрел на звездное небо и словно видел его впервые.
– Я прогрела комнату на первом этаже, – послышался голос из главной спальни.
Гынён указала Худжуну на его комнату.
– Кажется, тут достаточно тепло. Спокойной ночи, – еле слышно произнесла девушка и отправилась в свою.
Закутанный в одеяло Худжун рассматривал комнату, больше похожую на склад. Ветер стучал в окна, и мужчина каждый раз вздрагивал.
– Чтобы еще раз… – с усталым видом покачал головой Худжун.
Затем он услышал легкие и осторожные шаги за окном.
Мужчина быстро надел пальто и вышел на улицу. Как он и ожидал, это была Гынён. Девушка сидела на деревянных перилах рядом с домом и внимательно смотрела в ночное небо.
– Что ты делаешь? Тебе не холодно? – Худжун подошел и сел рядом.
– Не спится? – равнодушно спросила Гынён, глядя на угрюмого мужчину.
– Шум от окон похож на рев динозавра, я не смог уснуть, – проворчал Худжун и засунул руки в карманы пальто.
– Мне нравится этот звук, – мягко улыбнулась девушка.
– Нравится… Но ты тоже не спишь.
– Завтра нужно выехать пораньше. А сейчас мне хочется подольше полюбоваться звездным небом, – тихо ответила Гынён, откинув голову назад.
Худжун тоже смотрел в темную высь, где попеременно мерцали яркие звезды.
– Почему ты не сердишься на меня? – спросила девушка.
Певец вопросительно посмотрел на нее. Гынён легонько постукивала ногой.
– Тогда, на встрече с журналом, ты сильно на меня разозлился.
– Я сержусь, – сказал Худжун, сжимая и разжимая забинтованную руку. – Ты тоже злилась на меня за то, что тебя уволили. Честно говоря, я не хотел быть резким. Просто я такой. – Худжун опустил взгляд. – Мне давно хотелось с кем-нибудь вот так поговорить. – Худжун стал постукивать ногой по земле, повторяя за Гынён. – Люди всегда снисходительно относились к парню, который даже свою возлюбленную не смог защитить. Я заслуживаю хорошей трепки, не думаешь? – спокойно сказал певец.
Девушка внимательно смотрела на него. Она не ожидала настолько искреннего разговора. Гынён думала, что Худжун и дальше будет хранить все в себе.
– Раньше меня переполняла уверенность и мне казалось, я смогу всего добиться. Но в итоге меня просто выкинули, как ненужный мусор. – Гынён слегка улыбнулась, мужчина улыбнулся в ответ и покачал головой.
– Даже если ты говоришь об этом, все равно тяжело.
Долгий вздох заменил все остальные его слова и унес их в прохладное ночное небо. Как далеко улетел этот вздох? Гынён смотрела на то, как пар изо рта поднимается ввысь.
– Ты была когда-нибудь на Аляске? – внезапно спросил Худжун.
– На Аляске?
Немногочисленные ассоциации Гынён с этим местом – пьющие кока-колу медведи и разгуливающие по тропинкам северные олени, которых не принял под свое крыло Санта-Клаус. Девушка задумалась: не живут ли там люди в иглу?
Худжун продолжал смотреть на небо. Казалось, он мыслями был совсем далеко отсюда.
– Ты знаешь мое настоящее имя, верно? – мягко спросил он.
Гынён кивнула:
– Бэнни.
– Меня так звали, когда я жил там.
– Правда? – Девушка была удивлена.
Все это время она думала, что Худжун жил в другой части Америки. Мужчина сделал загадочно-игривое лицо.
– Даже Джихян этого не знает.
– Почему?
Девушка вспомнила, что Джихян сказал ей однажды: «Худжун не любит вспоминать прошлое». Ему казалось, подобные разговоры неприятны певцу.
– Не о чем особо рассказывать, на самом деле.
– Но почему ты вдруг решил поделиться этим со мной? Я особенная?
На сарказм Гынён Худжун лишь рассмеялся.
– Моя родная страна – Корея, но у меня сохранилось мало детских фотографий. Честно сказать, почти все снимки со мной были сделаны после того, как я стал знаменитостью. – Он грустно улыбнулся и посмотрел на Гынён, но девушка не ответила. – Жизнь была нелегкой, даже не возникало желания делать фотографии на память, – холодно добавил Худжун. Затем он выдохнул теплый воздух изо рта, и облачко поднялось вверх. Словно прервал разговор, чтобы собраться с мыслями. – После окончания средней школы я переехал в Корею. Тогда Аляска казалась мне чужой. А мама осталась там.
Во время рассказа Худжуна Гынён то смотрела на мужчину, то снова вглядывалась в ночное небо. Было удивительно слышать о деталях жизни певца, которые не знает даже Джихян. Теперь она узнала его немного лучше и Худжун показался ей неплохим человеком. Неужели Гынён начинает привязываться к нему?