– Если такова твоя воля, так тому и быть. Можешь нас оставить.
– Ваша милость безгранична, ваше величество, – с любезной улыбкой поблагодарил Вон.
Его улыбка показалась вану очередной насмешкой.
С царственной медлительностью Вон приблизился к Чхве Сеёну и То Сонги, обласканным евнухам вана.
– Это для вас, – сказал наследный принц, спешиваясь и указывая на большой узел, приточенный к седлу.
Евнухи переглянулись и сняли узел, в котором, по-видимому, находился какой-то ящик. За ними наблюдали все, включая вана.
– Здесь стрелы, изготовленные для сегодняшней охоты. Мне они теперь не понадобятся, но было бы жаль их выбрасывать, ведь в них вложено столько труда. Дарю их вам за преданную службу его величеству. Порадуйте его величество хорошей охотой.
Евнухи открыли ящик, наполненный синими стрелами, и смиренно склонили головы, благодаря наследного принца.
Вон поклонился вану и королеве и покинул охотничьи угодья.
Как только он скрылся, из леса, поднимая пыль, пошла дичь. Ван первым достал красную стрелу и выстрелил. Описав дугу, стрела исчезла в зарослях, и по звуку вану показалось, что, задев животное, стрела отскочила. Раненый или нет, но дикий кабан с треском ломился сквозь заросли. Стоило ему появиться, младший офицер, в обязанности которого входило добивать зверя, пронзил животное копьем. К нему подоспел помощник и завершил дело большим ножом. Кабан повалился на землю. Из его спины торчала красная стрела вана.
Не может быть! Не веря глазам, ван уставился на добычу. Неужели его стрела все-таки поразила цель? Придворные поспешили развеять сомнения монарха, громко приветствуя его победу. Тогда ван триумфально потряс луком, и на его лице появилось гордое выражение, видеть которое придворным приходилось отнюдь не часто.
Приняв это за сигнал к действию, все, включая королевских охотников, начали стрельбу. Там и тут падали туши подстреленных, заколотых и зарезанных животных. Никто не собирался останавливаться, пока последний зверь не испустит дух.
– Невероятно! Его величество сразил дикого кабана первым же выстрелом! – подобострастно обратился к наблюдавшей за бойней королеве Ёнъин-бэк, не принимавший участия в охоте.
Королеву тоже удивила неожиданная удаль старого мужа. Ван всегда казался ей жалким, но охота преобразила его, показав ловким и уверенным человеком. Если бы таким он был с ней в постели… Взгляд королевы смягчился, и она тихонько вздохнула.
Украдкой наблюдавший за королевой Ёнъин-бэк обрадовался, решив, что ничто не помешает сегодняшнему пиру продлиться до поздней ночи. Но что устроил наследный принц? Почему он отказался участвовать прямо перед началом охоты? Ёнъин-бэк подошел к стоявшему позади королевы Чхве Сеёну и попытался разузнать, не известно ли тому что-нибудь. Евнух, получивший синие стрелы, но не посмевший присоединиться к охоте и пустить их в ход, лишь пожал плечами.
Охота продолжалась полдня. Разгоряченный ван вернулся на стоянку, вытирая со лба пот грязным окровавленным рукавом. Он выглядел помолодевшим и бодрым, словно за несколько часов избавился от всех тяготивших его мыслей. Лица придворных тоже были светлее обычного. Когда стали сортировать туши, оказалось, что многие животные поражены красными стрелами. И, конечно, не было ни одной синей стрелы. Ван постучал по пустому ящику, отделанному золотом, где раньше лежали красные стрелы, и придворные разразились радостными возгласами, поздравляя монарха.
Прямо на охотничьих угодьях, в самом центре бедности и разрухи, устроили праздничный обед. С близлежащих полей пригнали крестьян и рабов, чтобы те занялись разделкой туш и приготовлением кушаний. Откуда ни возьмись, появились музыканты с комунго и пипа[40], а также кинё с цветами на больших подносах. Рекой лился аракчжу, идеальный для утоления жажды после охоты. Счастливый ван осушил чашу и взял цветок с подноса кинё. Сегодня он не откажется украсить цветами волосы и даже потанцевать. Ван любил танцевать после праздничных возлияний, и сегодня был как раз подходящий день.
Оставив охотников, Вон неторопливо ехал к усадьбе. На опустевших рисовых полях гулял и свистел ветер. Лишь изредка ему встречались маленькие крытые соломой хижины – единственным большим строением здесь был Покчжончжан Ёнъин-бэка, а вернее, его дочери. Вону казалось, что огромная усадьба в тихой сельской местности выглядит уродливо и только портит пейзаж. Ее как будто построили из желания похвалиться перед другими: выкрашенные в красный цвет стены главного дома, отделка из яшмы и золота, – все здесь кричало о богатстве владельца. Вону не хотелось находиться там одному: весь королевский двор отправился на охоту, и в усадьбе остались лишь несколько рабов. Не было ни Лина, ни отряда из Кымгвачжона.
На рассвете его разыскал Лин и твердо сказал:
– Ваше высочество, мы не должны отправляться на большую охоту.
– Почему?
Несвойственный Лину ответ изумил наследного принца:
– У меня плохое предчувствие.
Предчувствие. Его друг никогда не придавал значения подобным вещам. Раз Лин просит нарушить обещание, данное отцу и государю, значит, его так называемое предчувствие имеет серьезное основание. Вон не стал допытываться: если Лин не может сказать прямо, значит, на то есть причина. Не раздумывая, Вон пообещал отменить их участие.
Лин поблагодарил его и добавил:
– Возьмите с собой наши стрелы и у всех на глазах передайте их людям вана.
– Это тоже твое предчувствие? – с улыбкой спросил Вон.
Лин ничего не сказал, только слегка поклонился.
– Что-то еще? – продолжая улыбаться, поддразнил друга Вон.
– Нет, это все. Спасибо, что согласились выполнить мою просьбу, ваше высочество.
После того как Лин оставил его ранним утром, наследный принц больше его не видел. Лин не появился, даже когда отряд, прибывший с ними из Кымгвачжона, попрощался и отбыл обратно в Кэгён.
«Он знает, что делает», – сказал себе наследный принц, покусывая губу.
Вон вспомнил замешательство евнухов, когда он вручил им синие стрелы. Их лица подсказали наследному принцу, откуда взялась странная просьба Лина.
Вон недовольно хмыкнул. Ему не хотелось портить себе весь день, строя догадки о чужом коварстве. Конная прогулка по сельской местности устраивала его гораздо больше.
Осматривая однообразный пейзаж, он вдруг уловил доносившиеся откуда-то непонятные звуки. Казалось, что кто-то всхлипывал, а может, жалобно мяукала кошка или агукал младенец. Вон пустил коня быстрым шагом, и у межи между наделами вскоре заметил лошадь и сидящего на ней вооруженного человека. Перед ним на земле корчилось маленькое тельце в грязном тряпье. Теперь Вон был уверен, что плачет ребенок; стало также слышно, как его ругают.
– Ты прекратишь орать или нет?! Или мне самому тебя заткнуть?!
Мужчина вытащил меч, но ребенок от испуга заплакал еще громче. Казалось, еще мгновение – и мужчина взмахнет мечом, чтобы оборвать надрывный детский плач.
– Стой!
Услышав властный окрик, мужчина недовольно обернулся, словно спрашивая, кто посмел его прервать.
– Ваше высочество! – воскликнул он, узнав наследного принца.
Мужчина поспешно слез с лошади. Сидевший на земле мальчик, встретившись взглядом с Воном, затих как по волшебству.
Наследный принц перевел взгляд на мужчину. Тот был в одежде высокопоставленного чиновника, но почему-то не охотился вместе с остальными. Теплота, с какой принц смотрел на ребенка, уступила место ледяному холоду.
– Кто ты?
– Квон Ый, королевский посланник в провинции Чолла.
– Что ты здесь делаешь?
– Я был на охоте вместе с остальными, но олень, которого я преследовал, побежал в поля. Мальчишка вдруг выскочил передо мной, и перепуганная лошадь чуть не переломала ноги.
– Так что же?
– Из-за мальца я упустил оленя и чуть не лишился лошади. Я хотел поговорить с его родителями, но стервец не отвечает, где его дом, а только орет.
– Так что же? – все больше раздражаясь, повторил наследный принц.
– Простите, ваше высочество?
Глаза чиновника растерянно забегали.
Вон и без ответа прекрасно знал, к чему вел чиновник. От родителей мальчика он потребовал бы денег за лошадь, хотя та осталась цела и даже не принадлежала чиновнику. Наследный принц не хотел больше слышать и видеть этого человека.
«Что за негодяй! А ведь он такой не один, – думал Вон, подавляя желание высечь чиновника плетью. – И отец делает таких людей своими помощниками!» В который раз наследный принц пообещал себе стать правителем, не похожим на отца.
Он смотрел на чиновника, как на мерзкое насекомое, но голос его прозвучал спокойно:
– Возвращайся к остальным.
– Ваше высочество, но как же…
– Возвращайся. Я запомню тебя.
– Благодарю, ваше высочество.
Не пытаясь больше возражать, Квон Ый низко поклонился и уехал. Ему и так уже надоело возиться с чумазым мальчишкой, а тут сам наследный принц пообещал запомнить его! Грудь чиновника теснили приятные предвкушения.
«Глупец, – думал наследный принц. – Ты напрасно надеешься, что моя память о тебе будет доброй».
Он желчно смотрел вслед быстро удалявшемуся чиновнику, пока тот не превратился в черную точку. Затем его взгляд обратился к мальчику, который так и не поднялся с земли, но, ерзая на заднице, потихоньку отползал спиной вперед. Вероятно, его испугала враждебность в глазах наследного принца, с какой тот наблюдал за отъездом Квона. Наследный принц мягко заговорил с ребенком.
– Теперь все в порядке. Беги домой!
Мальчик продолжал смотреть на него настороженным и недоверчивым взглядом. Он был маленького росточка, и ему приходилось сильно задирать голову, чтобы увидеть наследного принца, восседавшего на коне. Из его раскрытого рта вдруг выкатилась капелька скопившейся слюны. Выглядело это очень неряшливо, но в то же время и забавно, и Вон засмеялся легким смехом. Видимо, его смех успокоил мальчика, потому что он начал медленно подниматься с земли. Но так и не встав полностью, ребенок вдруг ойкнул и снова осел на землю.