– Что с тобой?
Вон спрыгнул с коня, подошел к мальчику и присел перед ним на корточки. Только теперь он заметил пятно крови на штанах ребенка – одежда была такой грязной, что издалека пятно не бросалось в глаза. Вон осторожно закатал штанину и увидел, что коленка мальчика разбита в кровь. Должно быть, он неудачно упал на камень. Увидев содранную коленку, ребенок скуксился, собираясь заплакать.
– Не бойся, ничего страшного, – успокоил его Вон и погладил по волосам.
Он снял с головы муллакон, разорвал швы, сложил ткань в три слоя, а затем туго обвязал колено малыша. Тот опять приоткрыл рот, словно увидел что-то диковинное.
– Вот и все. Дома тебе наложат мазь, и все пройдет, если больше не будешь падать.
Вон взглянул в лицо мальчику. Страх и настороженность исчезли из глаз ребенка, сменившись пытливым любопытством. Наследный принц ухватил за нос сорванца, который осмеливался пялиться на будущего монарха, и легонько покрутил.
– Ты почему так смотришь?
– У вас не растут волосы на голове?
Не задумываясь, мальчик протянул руку и пальчиком дотронулся до темени наследного принца. У Вона от неожиданности округлились глаза, но он тут же широко улыбнулся. Конечно же, загоревший до черноты мальчишка из сельской глубинки никогда не видел монгольской косы, которую носили лишь придворные и кое-кто из знати. Потрясение сельского мальчика можно было понять: перед ним сидел пышущий здоровьем юноша, но верх его головы, если не считать челки, был абсолютно гол, как у облысевшего старика. Вон взял руку мальчика, наклонил голову и поводил детской ручонкой по своему затылку. Рука мальчика нащупала косу, заплетенную в три пряди, которая начиналась на затылке, спускалась вдоль шеи и падала на плечо наследного принца. «Тут много волос!» – говорила изумленная улыбка, появившаяся на губах мальчика.
– Это кекуль, так монголы называют косичку. Там, где я живу, у многих такие прически.
– А где вы живете?
– В Кэгёне.
Чем больше говорил мальчик, тем явственнее Вон слышал произношение, характерное для южной провинции Чолла, а не для северной провинции Сохэдо.
– Как тебя зовут?
– Хян.
– Что ж, Хян, я сказал тебе, что я из Кэгёна, скажи и ты мне, откуда приехал.
Мальчик замешкался. Он отвел глаза, посмотрел куда-то вдаль, а потом опять взглянул на Вона. Тот ободряюще улыбнулся. Видимо, решив, что этому человеку можно довериться, мальчик заговорил тоненьким голоском.
– Мне нельзя об этом рассказывать незнакомым. Только тем, кто живет в чанса, и больше никому. А еще мне нельзя говорить с людьми в красивой одежде…
– Кто же тебе запретил? Мама?
– Мой старший друг. Он тоже живет в Кэгёне.
– Вот оно что… Но мы ведь с тобой знаем друг друга, разве не так? Я осмотрел твою ногу, и ты назвал мне свое имя.
Мальчик серьезно задумался, а потом кивнул. Казалось, слова Вона его убедили.
Наследный принц попытался развить успех:
– Что еще говорил тебе друг?
– Что плохие люди могут забрать меня и маму обратно. Такие, как тот злой человек на лошади. Поэтому, если я увижу кого-нибудь незнакомого, я не должен с ним разговаривать, а должен сразу бежать в чанса.
– Твой друг говорил это только тебе или кому-то еще?
– Сунбёну и Нансиль. А еще детям, которые живут рядом с нами и в чанса.
– Похоже, тебе очень нравится твой старший друг, раз ты так хорошо его слушаешь.
– Да! Он приносит вкусную еду и рассказывает интересные истории! А еще мы вместе играем и сражаемся на мечах. И он дал мне книгу, чтобы я учился. Только я пока не умею читать… Его все любят: и мама, и другие взрослые. Мама сказала, если бы не он, мы бы все умерли. Только он редко у нас бывает. Если бы только он приходил каждый день… – Мальчик вздохнул, а потом вдруг хихикнул: – Мама и смотритель называют моего друга госпожой.
– Госпожой? – Вон тоже засмеялся.
Кажется, он правильно догадался, о ком рассказывал ему мальчик.
– Я спросил, почему они его так называют, а они говорят, это потому, что мой друг очень красивый, как девочка. Он правда красивый, даже красивее мамы… Но при маме я говорю, что она красивее всех на свете! А еще он здорово бегает и быстрее всех взбирается на наш дуб.
– Твой друг просто лучший из лучших.
– Да! – громко воскликнул мальчик, явно обрадованный тем, что его новый знакомый похвалил человека, который ему так нравится.
Чистота души этого ребенка по-настоящему тронула Вона. Он поднял мальчика на ноги, взял за плечи и ласково посмотрел ему в глаза.
– Я за тебя очень рад. А теперь пообещай мне, что никому не скажешь, о чем мы здесь говорили. Ни маме, ни другу.
– Почему?
– Мы с тобой познакомились, но мама и друг меня не знают и станут беспокоиться. Ты ведь не хочешь, чтобы они волновались, правда, Хян? Я сохраню нашу тайну и хочу, чтобы и ты держал все при себе, как настоящий мужчина. Справишься?
Не похоже было, что Хян все понял, но тем не менее он кивнул.
Вон поднял его на руки:
– А теперь я отвезу тебя домой.
– Я сейчас не домой, а в чанса. Тут недалеко, я дойду. Видите, вон там?
Вон не знал, как поступить. Ему не хотелось отпускать мальчика с больной ногой одного, но он мог представить, как перепугаются люди в чанса, если вместе с ребенком явится и он. Пожалуй, правильнее позволить Хяну уйти. Вон опустил мальчика на землю и потрепал по щеке.
– Ну хорошо. Тогда до свидания.
Хян пошел, прихрамывая. Через некоторое время он обернулся и увидел, что всадник на белом коне уже далеко. Заметив, как длинная коса юноши ударяется о его спину, мальчик потер макушку, густо заросшую волосами.
Выехав на небольшую равнину, Лин слез с коня и вытер вспотевшее лицо.
Он с рассвета вел поиски вчерашних фальшивых охотников, но терпел неудачу за неудачей. Лагерь исчез, а среди попадавшихся ему незнакомцев не оказалось ни одного подозрительного. Когда началась охота и землю и небо стали сотрясать звуки охотничьих рогов и громкие выкрики всадников, он продолжал разъезжать по лесу, то и дело замечая бегущую дичь. Он проверил самые отдаленные уголки, но так и не напал на след. Когда прозвучал сигнал об окончании охоты, Лин прекратил поиски.
«Если бы я не ждал до рассвета, а сразу отправился в лагерь с отрядом, я мог бы взять и бандитов, и тех, кто их нанял, и, возможно, даже тех, кто придумал все это, втянув моего брата, – думал Лин, присев на небольшой камень и не обращая внимания на пот, струившийся по лицу. – Но тогда я не смог бы и дальше скрывать причастность к заговору Ёнъин-бэка и брата, и они понесли бы суровое наказание. А вслед за этим…»
А вслед за этим по Кэгёну пронесется кровавый ветер. Если Ван Чона признают изменником, под подозрение попадут и принцесса Чонхва, и Канъян-гон, хотя оба и не причастны к заговору, – королева Вонсон, ненавидящая первую жену вана и их сына, не упустит случая разделаться с ними. Кроме того, после ареста Ёнъин-бэка возьмутся за Сан. Ту самую Сан, которая так храбро и безрассудно отправилась в лагерь убийц, чтобы избавиться от синих стрел.
– Дьявол! – вдруг вырвалось у Лина проклятие.
Только сейчас он прозрел настоящую причину, заставившую его просить наследного принца отказаться от охоты и в одиночку отправиться на поиски бандитов, – в глубине души он надеялся, что его действия защитят брата и отца Сан! Он действительно рассчитывал найти преступников и узнать имена всех заговорщиков, но, получается, в то же время обманывал наследного принца. Еще день назад Лин был уверен, что сможет отречься от брата, если это поможет защитить наследника, но теперь понимал, что делал все, чтобы этого избежать. Как иначе объяснить, что он не арестовал бандитов немедленно и не изъял стрелы как вещественное доказательство? Вместо того чтобы действовать, он сомневался и тянул время, и в конце концов упустил преступников и потерял улики. Разве его вина не очевидна?
«Ну, давай, радуйся, что дал им уйти. Ведь теперь нет доказательств измены брата и Ёнъин-бэка. – Лин сжал кулаки, ненавидя себя за двуличность. – Предатель! Трус! Ты предал его высочество!»
Вон согласился выполнить его просьбу, ни о чем не спросив. У наследного принца не могло не возникнуть вопросов, но он не задал ни одного. А все потому, что доверял ему! Лин так сильно закусил губу, что выступила капелька крови. Такое с ним случалось, только когда он испытывал сильнейший гнев.
Вдруг послышался шорох. Лин вскочил с камня и обнажил меч. Из рощицы вышла лошадь, а человеком, который ехал на ней верхом, и на которого был направлен меч Лина, оказалась не кто иная, как Сан. Лин устало опустил меч.
– Ну что?! – воскликнула Сан, как только поняла, кто перед ней стоит.
Она спрыгнула с лошади и почти побежала к Лину, но тот не дал ответа.
– Что ты здесь делаешь? – начал отчитывать он. – Твой отец думает, что оставил тебя в Кэгёне, а ты разгуливаешь средь бела дня! Тут собрались больше тысячи человек, забыла? Тебя увидят!
– Даже если увидят, внимания не обратят – как раз из-за того, что тут много приезжих. Так что произошло, что с Воном?
– Его высочество не участвовал в большой охоте, а наш отряд отбыл в Кэгён. Все уже закончилось, прозвучал сигнал, ты могла его слышать. Никто не пострадал.
– То есть нападения не было? Как же я рада!
На лице Сан безошибочно читалось огромное облегчение. С горечью чувствуя, что не может разделить ее радость, Лин отвернулся и направился отвязывать своего скакуна.
Сан почувствовала, что что-то не так, и спросила:
– В чем дело? Ведь все хорошо. И Вон, и ты в безопасности, и охота не сорвалась…
– Они ушли. Я ищу их с рассвета. Теперь не узнать, кто за этим стоит.
Лицо девушки изменилось.
– Вон оно что… – тихо пробормотала она. – Заговор необходимо раскрыть… Ради Вона.
Лин с болью взглянул на нее и собрался было что-то сказать, но передумал и вскочил в седло.
Сан остановила его, вцепившись в поводья: