Она вскрикнула, но так тихо, что даже в садике ее едва было слышно, а потому не стоило удивляться, что Кухён, находившийся где-то за стеной, не поспешил к ней на помощь. Силы ее оставили, от запаха мужского тела закружилась голова, и Пиён не делала попыток вырваться из объятий. Незнакомец сам отпустил ее, казалось, удивленный таким бездействием.
«Доверьтесь этому человеку», – сказала ей кинё. Сама того не желая, Пиён добросовестно следовала всем указаниям молодой женщины. Но что дальше? Она была как в лихорадке: грудь и губы опаляло огнем.
Мужчина, коротко взглянув на нее, наклонился и выловил туфельку. Затем вылил из туфельки воду, насухо вытер рукавом и поставил рядом с ногой Пиён.
– Она все еще мокрая, лучше не обувать сразу.
Его низкий голос был приятен Пиён, и она рассудила, что этот человек очень добр.
– Это ничего, – ответила она тоненьким, как писк комара, голоском.
Мужчина пожал плечами. Было что-то завораживающее в том, как свободно он чувствовал себя рядом с девушкой благородного происхождения – ведь он думал о ней именно так. Не зная, быть ли с ним вежливой или относиться к нему, как к слуге, Пиён окончательно смутилась и, чтобы скрыть это, попыталась обуться. Мокрая туфелька не желала налезать на ногу, и, видя безуспешные попытки Пиён, мужчина опустился на колени, схватил ее ногу и одним решительным движением натянул туфельку.
«Доверьтесь этому человеку» – опять промелькнуло в сознании ошеломленной Пиён.
– Спасибо…
Ее спаситель хмыкнул, и усмешка тридцатилетнего мужчины отчего-то восхитила девушку вдвое младше его. Незнакомец поднялся и оказался очень близко к Пиён. Что бы сейчас ни произошло, она готова довериться ему целиком и полностью! Пиён ждала, затаив дыхание, однако он лишь слегка поклонился и исчез за стеной так же проворно и быстро, как появился.
Оставшись одна, Пиён долго не отводила взгляда от того места, где мужчина перемахнул через стену. Она мучительно размышляла, правильно ли вела себя с ним. Никто не учил ее, как относиться к незнакомцам, неожиданно возникавшим рядом. Единственными людьми, от которых она могла бы услышать нужный совет, были нянюшка и госпожа. Говорила ли ей госпожа, что при виде незнакомого мужчины надо звать на помощь и удирать со всех ног? Нет, Пиён такого не припоминала. А кроме того, разве этот мужчина ей незнаком? Она уже видела его и знает, что он работает на труппу артистов. И он спас ее от падения в пруд, выловил ее туфельку и даже помог обуться! Все говорило о том, что Пиён поступила правильно, не оттолкнув мужчину ни словом, ни жестом – даже предсказания кинё подтверждали это. Служанка пришла к выводу, что может быть довольна собой. Однако быстрое исчезновение мужчины, ничего не предпринявшего по поводу ее странного жара, разочаровывало. Но это ничего: как говорила кинё, одну встречу нельзя назвать отношениями. Значит, они увидятся снова! Упоительная надежда наполнила Пиён блаженством. Покончено со скучной замкнутой жизнью! Сегодня!
А мужчина, благодаря которому этот день для Пиён превратился в особенный – самый особенный в ее жизни, – перемахнув через стену, пересек большой сад так уверенно, словно знал каждый его уголок, и вскоре оказался у маленькой неприметной двери, ведущей наружу. Эту дверь молча распахнул перед ним поджидавший его Кухён. Уже темнело, и вокруг не было ни души.
Покинув усадьбу, мужчина зашагал по дороге, но вскоре путь ему преградила кинё Ок Пуён – она ждала его, прячась в тени деревьев. Молодая женщина вела за собой низкорослую лошадь.
– Ты быстро вернулся.
Мужчина спокойно взял у нее поводья. Пуён шагнула к нему, давая понять, что ждет от него ответа.
– Вы не встретились? Кто-то вам помешал?
– Все прошло хорошо, не волнуйся, – ответил мужчина, отводя глаза.
Ему как будто было неловко, что женщина стоит совсем близко. Она же прищурилась и холодно изучила его лицо. Затем на ее губах заиграла улыбка, и она нежно положила руку ему на плечо.
– Она стала твоей, как только тебя увидела? Для нее это впервые, тебе не стоило так спешить. Как тебе это понравилось? Каково это, быть с неискушенной девицей?
Пуён поглаживала его предплечье, пока говорила, но мужчина не реагировал. Тогда она прижалась к нему обтянутой шелком грудью. Мужчина нахмурился и оттолкнул ее, в его глазах читалось презрение.
Пуён едва удержалась на ногах. Ее лицо опять изменилось – молодая женщина вспыхнула гневом. Но вовсе не потому, что мужчина так грубо ее отверг.
– Ты должен сделать ее своей! Только так мы сможем ее использовать! Как ты не понимаешь: она не станет болтать, только если отдастся тебе! Ты не должен был упускать такой случай!
– Не ори, я знаю, что делаю, – потеряв терпение, зарычал на нее мужчина. – Лучше давай убираться отсюда, пока нас никто не увидел.
Его ярость не подействовала на Пуён.
– Если опять все провалишь, распрощаешься с жизнью. И твои дружки-бандиты тоже. Ты знаешь, я могу это устроить. У тебя остался последний шанс: в день следующего представления эта девица должна стать твоей.
– Я понял, дьявол тебя побери! – Мужчина сплюнул на землю.
С его помощью Пуён наконец уселась в седло, и он повел по дороге лошадь с наездницей.
– Мусок, – через какое-то время позвала его Пуён сладким голосом. – А не приглянулась ли она тебе по-настоящему?
– Что ты несешь! – буркнул Мусок.
Он не повернул головы, а его затылок ничего не мог ей сказать.
Вокруг было темно и пустынно.
4Живая дань
– Ваше высочество, если мы не отправимся сейчас же, не успеем добраться до Пхёнджу[42] засветло.
Вон, к которому были обращены слова евнуха, в который раз бросил взгляд на Соныймун. Множество всадников и повозок проезжали через западные ворота как в город, так и из города, однако человека, которого ждал наследный принц, среди них не было.
– Вернулся ли посыльный из усадьбы Ван Ёна?
– Нет, ваше высочество.
– Тогда подождем. Ван Лин приедет, как только получит послание.
– Но ее величество…
– Я сказал, мы подождем, – перебил его наследный принц, предупреждающе поднимая палец, но смягчая слова улыбкой.
Недовольному евнуху не оставалось ничего другого, кроме как оставить наследного принца в покое.
Отсюда, из западного пригорода Кэгёна, вела дорога в северо-западном направлении, следуя по которой через Каным[43], Пхёнджу и Хванджу, можно было добраться до Согёна[44]. А уже из Согёна, двигаясь на север до Ыйджу и дальше, попасть в Тэдо, зимнюю столицу Юаньской империи. Этот путь и готовился проделать Вон. Его отец первым прибыл в Тэдо и теперь призвал к себе жену и сына.
Наследный принц задержался, решив воспользоваться возможностью и проверить гарнизоны к западу от столицы, поэтому королева прибыла на горячие источники Пхёнджу раньше и теперь ждала его там. Вон уже опаздывал на встречу с матерью в установленное время, но, несмотря на это, не торопился отправляться в дорогу. Его пребывание в Тэдо могло растянуться на несколько месяцев, а то и на несколько лет, и Вон хотел попрощаться с друзьями. Он отправил сообщение Лину, попросив приехать вместе с Сан для короткой встречи.
Когда обеспокоенный евнух вновь поторопил наследного принца, из ворот Соныймун галопом выехал всадник. Через мгновение Лин очутился перед другом, спрыгнул с седла и, тяжело дыша, поклонился. Вон расстроился, увидев, что Лин прибыл один, но постарался не выдать разочарования.
– Похоже, ты очень занят в последнее время, Лин, – сказал он с улыбкой, тоже спешиваясь.
– Простите, ваше высочество. Я отлучался по делу в Управление дворов[45], и посыльному пришлось долго меня искать.
Лин склонил голову, огорченный тем, что заставил ждать наследного принца. Узнав от гонца, который сначала искал его в фамильной усадьбе и в Кымгвачжоне, как давно отправлено сообщение, Лин помчался во весь опор.
– Ты часто стал там бывать… – задумчиво проговорил Вон, словно бы и не обращаясь к другу.
Лин почувствовал укол совести. В последние несколько месяцев он зачастил в Управление дворов, потому что после предотвращенного убийства на королевской охоте начал тайное расследование. Он пытался выйти на след неизвестных бандитов, у которых обнаружились подложные синие стрелы. Вероятно, в поисках ему смогли бы помочь Большие Ноздри и Заика, но те куда-то исчезли из Чхольдона, и у Лина оставалась одна-единственная зацепка: слово, услышанное той ночью, когда он прятался в лагере. Он помнил, как один лже-охотник назвал второго командиром и предположил, что они либо служат, либо раньше служили в армии. Поэтому Лин на всякий случай просматривал реестры потомственных военных, вместе с подворными реестрами хранившиеся в Управлении дворов. Он не сообщал о своих поисках наследному принцу, который по-прежнему пребывал в неведении о покушении, и замечание принца его смутило.
– Ваше высочество, я…
– Подожди, Лин, – Вон понизил голос, взял Лина за руку и отвел подальше от группы сопровождавших его всадников. – Ты можешь не рассказывать мне сейчас. Просто скажи, что необходимо сделать, и я помогу тебе, как это было на королевской охоте. Мне не нужна причина. Я верю, что ты все объяснишь, когда придет время. И я знаю, что ты поступаешь так, чтобы меня защитить.
– Ваше высочество…
Лин потерял дар речи. Он знал, что ему полностью доверяют, но услышать об этом прямо из уст наследного принца… Лину стало невыносимо стыдно. Все эти месяцы принц терпеливо ждал, зная, что от него что-то скрывают. Как много ему известно?..
Вон вдруг обнял его за плечо и прошептал на ухо:
– Что бы ни случилось, я смогу защитить и принцессу Чонхва, и Канъян-гона. И твою семью тоже, Лин, включая твоих старших братьев. – Не обращая внимания на безмолвное изумление Лина, принц продолжал: – Я окружен людьми, которые меня ненавидят, и понимаю, как тебе тяжело иметь дело со всем этим. Но знай, что я никогда тебя не оставлю, как не оставлял до сих пор. Пусть я не могу полностью избавить тебя от тяжких забот, я сделаю все, чтобы их облегчить. Верь мне.