Добравшись до Кымгвачжона, они сразу направились к флигелю, но, протянув руку к воротам, ведущим на задний двор, Лин вдруг застыл. Сквозь щель он увидел, что во дворе кто-то стоит. Этот домик принадлежал наследному принцу и Лину, и кроме них свободный доступ туда имела одна лишь Сан.
Рассматривая непрошеного гостя, Лин прошептал:
– Сан, тебе лучше уйти.
– Почему? Кто там? – недовольно спросила Сан, тоже припадая к щели.
Незнакомец сразу же внушил ей неприязнь: он бесцеремонно вторгся на их территорию и – хуже того – лишал ее возможности побыть с Лином.
– Чеан-гон, хозяин этого дома. Если вы встретитесь, у тебя могут быть неприятности.
– Но…
– Прошу тебя, иди. Мы же договорились: никакого безрассудства.
Лин несильно, но твердо подтолкнул ее в нужную сторону и вошел, со стуком прикрыв за собой ворота. От злости Сан ударила кулаком в ладонь. Как можно расстаться вот так?!
«Чеан-гон не появлялся здесь несколько месяцев, что привело его именно сегодня?» – досадовала на непрошеного гостя Сан.
Она пошла вдоль стены, направляясь к большому камню, украшавшему сад и стоявшему рядом со стеной. Используя его как подставку, она легко перемахнула через стену и оказалась с другой стороны флигеля. Пробравшись через дом, Сан отыскала местечко, откуда все хорошо было видно.
– Так, значит, это и есть Чеан-гон… – еле слышно пробормотала она, рассматривая стоявшего напротив Лина высокого седовласого старика.
Много лет назад Чеан-гон Ван Сук женился на принцессе Кёнан, дочери предыдущего государя Вонджона и единокровной сестре нынешнего вана, а после ее смерти взял в жены старшую дочь вана принцессу Чоннён, сумев таким образом стать зятем двух правителей Корё. Статус Чеан-гона был очень высок, а связь с королевской семьей – очень крепка. Но это не уберегло его от тюрьмы, куда он попал по обвинению в предательстве за поддержку принцессы Чонхва, когда королева Вонсон пыталась избавиться от предшественницы. Королева продолжала относиться к нему холодно даже после того, как его невиновность была доказана, но ван привечал Чеан-гона и доверял ему. За доброту и мягкий характер этого знатного вельможу любили в народе; нравился он и наследному принцу.
– Значит, тебе удалось увидеться с его высочеством… – Голос старика был сильным и чистым, но, едва отметив это, Сан устремила взор к Лину, на лицо которого вдруг набежала мрачная тень. – Что он сказал по поводу твоей сестры?
– Мы не говорили об этом.
– То есть его высочество решил все так и оставить?!
– Его высочество ничего не знает, так как все случилось после его отъезда.
– И ты ему не сказал? Как же он сможет спасти ее, если ему ничего не известно?
– Тан уже не вернуть, она отбыла с эскортом ее величества.
– Лин, его высочество может переубедить королеву. Только он и может это сделать!
– Я остаюсь рядом с его высочеством не для того, чтобы обременять его личными просьбами.
– Тебе все равно, что Тан станет женой монгола?! Любой сделал бы все, чтобы этого не случилось с его сестрой! – Видя, что Лин не реагирует, Чеан-гон недоуменно покачал головой. – До сегодняшнего вечера ее величество можно застать на горячих источниках Пхёнджу. Отправляйся туда прямо сейчас и расскажи наследному принцу о Тан.
– Я этого не сделаю.
– Почему, Лин?!
– Если Тан вернется, другую девушку из королевского рода отправят в Юань. Я не могу спасать сестру за чужой счет.
– Но ведь это за счет твоей сестры спасают другую! – с болью воскликнул старик. – Тан не должна была ехать в Юань. Ее величество намеревалась забрать с собой дочь Ёнъин-бэка, но тот вместе с евнухами сделал все, чтобы она передумала!
– Дочь Ёнъин-бэка обезображена шрамом и не подходит на роль невесты.
– Это обман! До ее величества дошли сведения, что Ёнъин-бэк распустил ложный слух, чтобы спасти свою дочь, и поэтому-то она и выбрала ее. О твоей сестре королева сначала не думала. Неужели ты всего этого не знал?
Сан в ужасе зажала руками рот. Она чувствовала, что близка к обмороку. Одна правда о том, что сестру Лина забрали в Юань, поражала до глубины души, но знать, что причиной несчастья стала она сама?! От страшного потрясения у Сан ослабели ноги, и она неловко осела на пол. Голос Лина прозвучал так отдаленно и глухо, словно пригрезился ей.
– Я знал.
– В таком случае будет только справедливо, если в Юань отправится дочь Ёнъин-бэка, а не твоя сестра! Ты не совершишь чего-то неправильного, но, напротив, вернешь все на свои места. Так почему же ты медлишь?!
– Ёнъин-бэк и евнухи уже заставили ее величество передумать, и она больше не изменит решения.
– Но его высочество…
– Даже его высочество не сможет ее переубедить! – помимо воли резко ответил Лин и тут же опустил голову, устыдившись своей вспышки. Когда Чеан-гон жестом велел ему продолжать, Лин заговорил уже с обычным спокойствием: – Его высочеству далеко не всегда удается повлиять на ее величество. А Тан – племянница принцессы Чонхва, и королева наверняка расстроится, если наследный принц обратится к ней с такой просьбой. Я не могу допустить, чтобы их отношения ухудшились из-за меня, потому что королева – самый сильный союзник его высочества.
– Ох, Лин. Когда его высочество узнает, что Тан отправили в Юань, а ты ничего ему не сказал, он будет страдать. А о своей матери ты подумал? Она не встает уже несколько дней…
– Если его высочество меня обвинит и не захочет видеть, я подчинюсь его воле.
– Лин, я… я совсем тебя не понимаю. Ты говоришь искренне?
– Да.
– И ты спокойно принимаешь то, что ожидает сестру?
Лин молчал, не поднимая глаз. Чеан-гон больше не настаивал на ответе – он лишь печально покачал головой и оставил Лина одного.
В опустевшем дворе юноша долго стоял, не двигаясь. Затем достал деревянный меч и попробовал упражняться. Однако надолго его не хватило: уже после нескольких взмахов он отшвырнул меч, сел на большой камень и обхватил голову руками.
Сан так и не поднялась, сердце ее разрывалось от боли. Она вспоминала, как Лин пустым взглядом смотрел на стражников, уводивших девиц; как смертельно побледнело его лицо, когда чуть раньше она сказала, что несчастье может коснуться и его семьи. Только теперь ей открылось, что он при этом почувствовал.
Она с усилием поднялась и выглянула во двор. Лин сидел на камне и казался таким беспомощным и одиноким, что боль с новой силой пронзила ее сердце. Уж лучше ей самой отправиться в Юань! Ее разум захлестнула обжигающая волна ненависти. Она ненавидела отца, бесчестным путем сумевшего ее уберечь; ненавидела евнухов, за взятку переубедивших королеву; ненавидела саму королеву, послушавшую их советов; ненавидела даже Вона, который ни о чем не ведал. А еще она ненавидела Лина, потому что тот держал все в себе и не просил помощи наследного принца.
На плохо слушающихся ногах она медленно подошла к Лину. Тот так и сидел, обхватив руками голову, и заметил ее только тогда, когда в поле его зрения возникли черные кожаные туфли Сан.
– Едем в Пхёнджу, – сказала она.
Взглянув на нее, Лин печально улыбнулся и отвел глаза. Сан проследила за его взглядом и встала так, чтобы Лин опять ее видел.
– Мы доберемся туда вместе, найдем Вона и…
– Сан, отправляйся домой. Сейчас же.
Как всегда, его голос был спокойным и мягким, но Сан заметила, что губы Лина искусаны до крови. К ее глазам подступили горячие слезы.
– Это мне предназначено ехать в Юань, и я поеду.
– Сан, о каком предназначении ты говоришь? Не важно, кого именно хотела забрать королева. Она просто везет хану живую дань.
– Но если бы не отец, твоя сестра…
– Ни ты, ни твой отец, ни даже наследный принц не в ответе! – вскочив на ноги, вдруг прокричал Лин. – Выбор был за королевой, и она его сделала. Не вини себя и забудь об этом!
От неожиданности Сан отшатнулась. Увидев страх в ее глазах, Лин изменился в лице и отвернулся. Сан впервые видела его в таком гневе, и слезы жалости потекли по ее щекам.
Наспех стерев их, Сан ответила севшим голосом:
– Я так не смогу. Всю оставшуюся жизнь я буду мучиться чувством вины. Если ты не едешь, я отправляюсь в Пхёнджу одна.
Она развернулась и пошла к воротам, но не успела сделать и нескольких шагов, как Лин схватил ее за плечо, грубо толкнул к дереву и прижал к стволу с такой силой, что она едва могла шевельнуться.
– Твое чувство вины не самая важная вещь на свете! Я не хочу заставлять его высочество выбирать между тобой и моей сестрой! Разве ты не понимаешь, что каким бы ни был его выбор, он причинит ему страшную боль? Оставь это, Сан, сколько раз тебе говорить!
Кора дерева впивалась ей в спину, плечо пульсировало болью, но сильнее всего ранило то, что Лин прежде всего думал о чувствах наследного принца, тогда как ее собственные чувства не имели для него никакого значения.
«Он готов смириться с отправкой сестры в Юань просто из опасения, что наследный принц поссорится с королевой, так стоит ли удивляться его равнодушию к тому, что чувствую я?»
Из глаз девушки хлынули слезы.
Лин тут же ослабил напор и убрал едва заметно дрогнувшую руку с ее плеча.
– Прости меня, Сан. Я злюсь вовсе не на тебя…
От этих слов Сан заплакала еще горше. Не зная, что предпринять, Лин нерешительно поднял руку, коснулся ее лица и нежно вытер сначала одну, а потом вторую щеку, но это не помогло.
Он почти с мольбой опять обратился к ней:
– Сан, когда девушку из знатной семьи отправляют в Юань, все родители поступают так же, как твой отец, то есть делают все, чтобы ее спасти. Если ты думаешь, что мой отец и старшие братья ничего не предпринимали, то ты ошибаешься. Ее величество забрала Тан из-за родства с принцессой Чонхва, и ты здесь совсем ни при чем. Конечно же, я понимаю, что ты сильно переживаешь, и не в твоем характере отступать, но я очень прошу тебя: вытерпи один этот раз.
– Не могу, потому что она твоя сестра! Сестра моего друга! Если я отступлю, нашей дружбе придет конец! – выкрикнула Сан, уже не владея собой.