– Не думаю, что это возможно, – ответила Тан, отворачиваясь от окна.
Чону стоит лишь немного разволноваться, и он вспыхивает, как костер из сухих веток; Лин же словно закован в ледяные доспехи, но в душе у него тоже бушует пожар. Если два этих пламени встретятся, они не погаснут, пока одно не поглотит другое. Даже о собственной судьбе Тан не беспокоилась так сильно, как о своих братьях.
Тем временем куннё закрыла окно и обратилась к девушке:
– Вам пора спать, позвольте…
Она хотела помочь Тан раздеться, однако обе вдруг услышали шаги в коридоре. Тан испуганно взглянула на куннё, и в то же мгновение за дверью раздался чистый и громкий голос.
– Ее величество королева и его высочество наследный принц.
Здесь? Сейчас? Женщины переглянулись, и куннё бросилась к двери. Как только она открыла, в комнату решительно вошла королева Вонсон. Тан, чье сердце отчаянно забилось в груди, поспешно склонилась.
Повелев придворным оставить их, королева взглянула на Тан.
– Подними голову.
Не смея противиться, Тан выпрямилась, но ее глаза по-прежнему изучали пол.
– Посмотри на меня.
Тан послушно выполнила приказ. На нее пронзительно и хмуро смотрела женщина в красном одеянии; за ее спиной стоял юноша возраста Лина. Глаза женщины и юноши были удивительно похожи.
Перехватив взгляд Тан, наследный принц улыбнулся. Словно почувствовав это, королева слегка повернула к нему голову, продолжая наблюдать за девушкой.
– А она красавица, – насмешливо произнесла королева.
Вон невразумительно хмыкнул и прочистил горло.
Усевшись в кресло, королева продолжала разглядывать Тан. Печаль очень шла девушке, делая ее точеное белое личико еще изящнее. Не будь этой печали, Тан напоминала бы грациозный нарцисс.
«Да, красавица. И похожа на свою тетку», – внутренне содрогнувшись, подумала королева. Хотя принцесса Чонхва не виделась и впредь не смогла бы увидеться с бывшим супругом, хотя она постарела и не могла считаться соперницей, королева по-прежнему ненавидела первую жену вана. «Ничего удивительного в сходстве нет, ведь они из одной семьи».
Острая, как игла, боль пронзила ее сердце. Вон влюблен в племянницу ее заклятого врага!
– В выборе женщин ты следуешь примеру отца, Иджил-Буха, – звенящим от напряжения голосом съязвила королева.
– Вы находите это странным? Я его сын.
Спокойный ответ Вона вызвал у нее горькую усмешку. «Ты всегда считал себя только моим сыном, мой милый Иджил-Буха. Но теперь ты понимаешь, что в твоих жилах течет и его кровь. Иначе как ты мог полюбить эту девицу, такую хрупкую, что того и гляди сломается».
Королева внимательно посмотрела на Вона. Тот не сводил нежного взгляда с Тан и тепло улыбался. Куда исчез ее маленький мальчик? Его больше не было. Вместо него она видела молодого мужчину, который, не стесняясь, глазами ласкал любимую. Королева резко рассмеялась, отказываясь верить в происходящее. «Мой мальчик влюблен? Эти бледные губы и плоская грудь вызывают в нем мужское желание? Мой милый Иджил-Буха хочет жениться? Невозможно!»
Когда он успел вырасти и превратиться в мужчину? Королеву захлестнули незнакомые ей ранее чувства. Глядя на сына, который забыл о ласках матери и мечтал об объятиях возлюбленной, она с болью ощутила неумолимый бег времени. Еще совсем недавно она была так же юна и красива, как эта девушка, и мужчины восхищались ею и добивались ее внимания. В пятнадцать она стала женой корёского вана и все еще не забыла, с каким трепетом ждала первой ночи. Все оказалось позади в мгновение ока; чистой и неискушенной теперь была Тан, а не она сама.
– Тебе можно позавидовать, – с неожиданным вздохом произнесла королева. Она встала, подошла к девушке и подняла ее подбородок, длинным ногтем царапнув бледную щеку. – Твой будущий муж любит тебя. В королевской семье такое случается редко.
Тан совершенно не понимала, что происходит, о чем говорит королева. Но прежде чем девушка хоть немного пришла в себя, венценосная гостья сама распахнула дверь и оставила комнату так же решительно, как в ней появилась. Тан судорожно вздохнула и обнаружила, что юноша все еще здесь.
Только сейчас она отчетливо поняла, что это наследный принц.
Как же он был красив! Тан смотрела на него с восхищением. Ее братья были хороши собой, но этот юноша превосходил их всех. Если Пун, Чон и Лин покоряли благородными чертами, то красота наследного принца была притягательной и соблазняющей. Он словно обладал магической силой привлекать и удерживать чужой взгляд. По крайней мере, так чувствовала Тан, не отводившая от него глаз. Внезапно принц ободряюще улыбнулся, и Тан едва не задохнулась от восторга. Ее сердце замерло в предвкушении чего-то приятного: наследный принц собирался заговорить.
– Иджил-Буха! – раздался из коридора резкий зов королевы.
Вону ничего не оставалось, как подчиниться.
Оставшись одна, Тан сразу же засомневалась: не приснился ли ей этот внезапный визит? Нуждаясь в глотке свежего воздуха, она опять раскрыла окно. Снаружи по-прежнему было темно, но от света, вспыхнувшего в ее душе, мир девушки преобразился, как под лучами рассветного солнца.
Кэвон очнулся, резко вздохнув, когда на него плеснули холодной водой. Его выпученные глаза видели лишь темноту. Он несколько раз с силой зажмурился, надеясь, что мрак рассеется. Может, он все еще спит и видит кошмар?
«Повязка на глазах», – вдруг понял он, и к нему тут же вернулась резкая боль, оставлявшая его на то время, пока он лежал без сознания. Пах и нога пульсировали жаром с такой силой, что Кэвону почудился запах горелой плоти. Он застонал.
– Господин, он очнулся, – сказал чей-то голос.
Должно быть, тот самый малый, что избил его до полусмерти и, кажется, сломал ему ногу. Кэвон услышал приближавшиеся шаги. А это, вероятно, тот, кто отдал приказ.
– Это ты Кэвон Огненный Кулак из Чхольдона?
– Вы избили меня, даже не зная, кто я такой? Если я не Кэвон, то вы напрасно покалечили человека, а если Кэвон, то вам следовало сначала назвать причину, а потом уже бить.
Нога незнакомца врезалась в отвратительно щелкнувшую челюсть, и Кэвон захлебнулся кровью.
– Он все еще огрызается, добавь-ка ему как следует, – приказал невидимый мучитель.
Проглотив самые страшные проклятия, готовые слететь с языка, Кэвон крикнул:
– Господин, что вам от меня надо?
– Так ты признаешь, что ты Кэвон из Чхольдона?
– Признаю, признаю! Но не затем же меня избили, чтобы узнать имя?
– Какой ты болтливый… Давай, врежь ему.
На Кэвоне не было живого места, и все-таки палач безжалостно отыскал самое болезненное, несколько раз ударив в пах.
– Я не буду болтать попусту! Только не бейте!
Удары прекратились. Кэвон хватал ртом воздух. Несмотря на холод, с него градом катился пот.
– Пять месяцев назад ты справлялся в Чхольдоне об одном человеке. Помнишь?
– О каком таком человеке?
– Добавь ему.
– Стойте! Вспомнил! Высокий смуглый мужчина с бородавкой над левой бровью.
– Кто заплатил тебе за сведения о нем?
– Я его не знаю…
– Бей.
– Какой-то мальчишка! Я правда не знаю! Клянусь!
– Ты врешь. Бей.
В этот раз на него обрушилась дубинка. Крики Кэвона смешались с его же надрывными рыданиями.
– Не бейте! Прошу! Я не знаю!
– Если не знаешь, то зачем сбежал после королевской охоты? Ты прятался, чтобы через тебя его не нашли!
– Нет, господин! Я сбежал, потому что испугался. Кузнец, который рассказал мне о высоком человеке, бесследно исчез, и я подумал, что лучше затаиться. А мальчишку я не знаю. Он просто подсел ко мне в таверне и высыпал на стол серебро.
– Да, именно его я и ищу. И если не скажешь, где он, останешься без ног.
– Ему не больше восемнадцати, а может, и вовсе четырнадцать, лицо как у девчонки, и голос девчачий. Это все, что я знаю!
– А почему он пришел к тебе, а не к кому-то другому?
– Да в Чхольдоне все идут ко мне с такой работой!
Видимо, незнакомец сделал знак, так как побои прекратились. Кэвон трясся, как в лихорадке. Звук удалявшихся шагов подсказал ему, что мужчины уходят.
Собрав остатки сил, Кэвон прохрипел:
– Господин, а что с моим товарищем?
– Еще дышит.
Скрипнула и захлопнулась дверь. Кэвон не знал, день сейчас или ночь. Он закрыл глаза, которые все равно ничего не видели.
Вышедший из подземной камеры «Павильона пьянящей луны» Сон Панъён брезгливо тряхнул рукой. Чуть раньше, когда слуга ударил Кэвона дубинкой по голове, брызги крови попали и на него. Он сразу же их вытер, но осталось неприятное ощущение, будто он коснулся заразного больного. Недовольно поджав губы, Сон Панъён направился к потайной комнате «Павильона». Хотя питейный дом полнился звуками музыки и пьяными мужскими голосами, сюда они не проникали, и, подойдя к двери, Сон Панъён смог расслышать страстные стоны женщины, доносившиеся из комнаты. Он застыл, нерешительно потоптался, но не ушел, а громко кашлянул, обнаруживая свое присутствие. Женский стон оборвался, и послышался шорох одежды.
– Это я, – тихо сказал Сон Панъён, и дверь отворилась.
– Заходите, – пригласила Ок Пуён с легким поклоном.
На ней был наспех наброшенный тонкий халат, не скрывавший очертаний фигуры, особенно полной груди, которую она прикрывала рукой. Сон Панъён пожирал глазами женское тело и отвел взгляд, лишь заметив движение в глубине комнаты. Там неторопливо одевался Сон Ин.
– Присаживайся, – сказал Сон Ин двоюродному брату.
Ок Пуён подошла к Сон Ину, помогла облачиться в чогори и тоже села, почти прижавшись к нему. Сон Панъён, чей взгляд опять был прикован к полногрудой куртизанке, сердито кашлянул.
– Удалось что-нибудь выяснить? – спросил Сон Ин, поправляя чогори.
Хотя Панъён был старше двоюродного брата, в его присутствии он всегда чувствовал себя как подчиненный. С трудом оторвавшись от созерцания женщины, чье тело, казалось, было еще горячим от страсти, он угрюмо заговорил.