Улыбка ни на мгновение не сходила с губ Ок Пуён. Все, что она проделывала со стариком, вызывало у нее отвращение, однако она улыбалась. А когда ее рот был занят, улыбались ее глаза, словно счастье настолько переполняло ее, что выливалось наружу.
«Я делаю это ради тебя, Сон Ин», – повторяла про себя куртизанка, мысленно представляя любовника. Эта иллюзия помогала ей держаться, пока ван не достиг пика блаженства.
Когда все закончилось, удовлетворенный ван долго лежал рядом с кинё. Ему казалось, что старая жизнь закончилась, началась новая. Глядя на женщину, пристроившуюся у него на плече, он впервые за долгое время почувствовал душевное спокойствие.
– Сеён не обманул и принес мне настоящее лакомство, – ван засмеялся, и его глаза лукаво блеснули. – Думаю, сегодня ты показала не все свои таланты.
– Желаете увидеть остальные?
– Еще как желаю! Покажи мне всё.
– А что вы сделаете, когда я покажу всё?
– Не знаю… Наверное, буду пересматривать.
– А может, нам придумать новую игру?
Ван чуть не пустил слюни.
– Новую игру? Почему бы и нет.
– Тогда позвольте мне остаться до утра.
– До утра? О чем ты говоришь! Ты не можешь уйти! Будешь со мной и завтра, и послезавтра, и на следующий день! И днями, и ночами, и во время охоты!
– Тогда нам потребуется много игр…
Ее голос как будто прилипал к нему.
Ван порывисто спросил:
– Кто ты такая? Откуда взялась?
– Я никто. Обычная женщина, которую удостоили высочайшим вниманием.
– Ну нет, ты далеко не обычная. Ты особенная, и никто с тобой не сравнится! – Он прижался к ней как ребенок и сказал умоляюще: – Не покидай меня.
– Если королева узнает, я окажусь в опасности.
– Рядом со мной тебе ничего не грозит. Королева занята другими делами. Я дам тебе все, что захочешь. Ты будешь моей королевой!
Старый ван прижался к любовнице. Усталость и алкоголь взяли свое, его глаза слипались.
Засыпая, он пробормотал:
– Как тебя зовут?
– У меня нет имени. Я просто ваша верная подданная.
– Я дам тебе имя. Ты несравненна, поэтому будешь зваться Муби[56].
Ван заснул. Ок Пуён смотрела на него ненавидящим взглядом, из ее глаз текли слезы.
Тан, направлявшаяся к родной тете, принцессе Чонхва, которая пожелала увидеться с ней, остановилась неподалеку от дворца принцессы. Здесь росло большое дерево, черные ветви которого так сильно наклонялись вниз, что казалось, будто дерево приветствует Тан. Для весны еще слишком рано, но, как ни странно, на ветвях уже набухали почки. Вернется ли ее муж, когда дерево зацветет? Подумав о нем, Тан загрустила. Она потрогала украшение на поясе, и бусины звякнули, отгоняя печальные мысли. Пока наследный принц гостил в Тэдо у императора, Тан находила единственную поддержку в воспоминаниях о празднике восьми духов, когда получила в подарок это украшение.
– Какое невежество! Проходить рядом с супругой наследного принца и не кланяться! – возмущенно пробурчала за спиной Тан одна из сопровождавших ее куннё.
Недалеко от них прошествовала женщина, роскошный наряд которой не уступал королевскому. Ее сопровождали шесть или семь служанок.
– Кто это? – тихо спросила Тан.
Куннё неохотно ответила:
– Она во дворце недавно.
– Если она всего лишь служит во дворце, то почему у нее такой дорогой наряд и так много служанок?
– Должности у нее нет, она обслуживает только его величество. Пришла без всего, но теперь осыпана монаршими милостями. Не знаю, кто она и откуда взялась, но его величество почти не расстается с ней. Тут и думать нечего – зарабатывает своим телом. Стражники шепчутся, что из королевских покоев доносятся такие звуки, каких они отроду не слышали!
– Достаточно, – остановила ее покрасневшая Тан. – Вы оскорбляете женщину его величества!
– У нашего правителя было много женщин, и я никогда их не осуждала. Но эта другая. Она рождена соблазнять. Говорят, ее всегда окружает особый аромат, возбуждающий мужчин. Даже евнухи на нее облизываются. Ходят слухи, что его величество зовет ее Муби из-за ее необычных способностей. Ох, что будет, когда вернется королева…
Куннё нахмурилась, и Тан охватило нехорошее предчувствие. Оттуда, где проходила женщина, ветер принес слабый запах мускуса. Запах как будто цеплялся за все живое, и Тан, к своему неудовольствию, чувствовала его, даже когда оказалась внутри дворца.
Принцесса Чонхва стояла у открытого окна и смотрела на невзрачный сад. Время и болезнь оставили неизгладимые следы на когда-то прекрасном лице, и Тан, давно не видевшую принцессу, до боли в сердце поразили изменения в ее облике.
– Тетушка… – тихо позвала Тан, и женщина медленно повернулась к ней.
– Супруга наследного принца пришла навестить старую узницу?
– На улице все еще холодно, я закрою окно.
– Этот холод – ничто по сравнению с холодом в моем сердце.
– Ах, тетушка…
Тан чуть не задохнулась от горя. Несмотря на все печальные изменения, прежняя хозяйка королевского дворца обладала благородной элегантностью, какой не было в новой наложнице вана. Увидев слезы в глазах племянницы, принцесса Чонхва грустно улыбнулась и сама закрыла окно.
– Мне нравится, когда ты меня так называешь. Отрадно думать, что в королевском дворце есть человек, которому я не безразлична.
– Тогда и вы порадуйте меня. Зовите меня Тан, как делали раньше.
Принцесса на мгновение поджала губы, а потом сказала:
– Тан…
Девушка улыбнулась, и принцесса Чонхва взяла ее за руку, похлопала по тыльной стороне ладони и усадила за стол.
– Как жаль, что ты стала частью королевской семьи, – тихо сказала принцесса после недолгого молчания.
Тан удивленно раскрыла глаза.
Принцесса продолжила:
– Боюсь, ты повторишь мою судьбу.
– Тетушка, не я выбрала стать супругой наследного принца. Он выбрал меня.
– Но ты рада, не так ли?
– Я… верю его высочеству.
Смех вырвался из груди принцессы. Ее глаза наполнились жалостью.
– И во что именно ты веришь? В его чувство к тебе? В то, что это чувство никогда не остынет? Дитя, со мной было то же самое. Отец твоего мужа клялся мне в вечной любви.
– Вы боитесь, что меня изгонят из дворца, когда его высочество женится на монгольской принцессе? И что меня тоже ждет заточение? Мне все равно, сейчас я счастлива.
– И этого тебе достаточно?
– Я всю жизнь буду благодарна за то, что его высочество выбрал меня.
– Ах, Тан! Ты и в самом деле еще малое дитя! – принцесса печально покачала головой. – Ты говоришь так потому, что сейчас у наследного принца нет никого другого. Когда в его постели окажется другая женщина, для тебя все изменится. Больно будет не только от того, что ты не сможешь его видеть. Хуже всего знать, что твой муж обнимает другую женщину, как обнимал тебя, целует ее губами, которые говорили тебе слова любви. Тебя ждут одинокие бессонные ночи, тогда как он будет засыпать на чьей-то груди, как на мягкой подушке. И время от времени тебе придется встречать его любовницу или любовниц…
Откровенные слова принцессы заставили Тан покраснеть, затем побледнеть и снова залиться краской. Ее одновременно терзали смущение и смех. Нет, она не насмехалась над беспокойством тетки, просто та слишком опережала события. Откуда ей было знать, что Тан все еще девственница. Губы, произносящие слова любви? Объятия в постели? Грудь, как подушка? Да муж и пальцем к ней не притронулся! Как и она, он слишком юн и невинен, и не знает, как подступиться к женщине!
Тан твердо сказала:
– Мой муж не такой.
– Не такой?! О небо! Все мужчины одинаковы. Неужели матушка ничему тебя не учила? – Решительность Тан развеселила принцессу.
Девушка понимала, о чем говорит тетка. Да, матушка предупреждала, что мужчины не пропустят понравившуюся им женщину, даже если у них есть возлюбленная. Но Тан была уверена, что Вон другой.
Когда они остались вдвоем после свадебной церемонии, Вон, вместо того чтобы раздеть ее, прошептал: «Ты так юна… Я не буду торопиться». Благодаря столь необычной заботе мужа переутомленная Тан спокойно заснула. Конечно, такого она не ожидала. Она мечтала о чем-то более тайном, особенном и сладком, чем прикосновение его пальцев, прикреплявших украшение к ее поясу. Когда ничего не произошло, она стала надеяться на следующий день, а потом – на следующий за ним и так далее. Однако ее муж не нарушил данного им слова. Как же можно ставить его в один ряд с другими мужчинами?! Тан покачала головой.
– Тетушка, поверьте мне, он не такой, как все.
Принцесса Чонхва погладила ее по щеке.
– Со временем ты поймешь, что я права. Я ведь тоже верила своему мужу. Даже когда он женился на монгольской принцессе, я убеждала себя, что это всего лишь необходимость и муж по-прежнему принадлежит только мне. И знаешь, ведь так и происходило какое-то время, потому что принцесса была совсем еще девочкой. Конечно, он спал с ней, ведь нельзя находиться в покоях с молодой женщиной и ничего не делать, но его сердцем владела я. Она родила, что неудивительно. Ван жалел меня, но я вовсе не чувствовала себя несчастной. Я даже приготовила праздничный пир, чтобы показать, что принимаю рождение наследника, и тем самым доказать вану свою любовь. Таково было мое намерение, но она все испортила. Это было ужасно… Ты знаешь, что произошло, Тан?
Конечно, Тан много раз слышала эту историю, но ничего не сказала. Тетю было уже не остановить. Как и другие пожилые женщины, принцесса Чонхва часто делилась одними и теми же воспоминаниями, с головой погружаясь в прошлое. Вот и сейчас принцесса забыла обо всем, кроме своей истории.
– Все началось с такой малости! По моему распоряжению молодой принцессе накрыли в восточном зале, а его величество сказал, что для нее лучше поставить низкий стол из зала церемоний. Есть за таким столом – большая честь, но принцесса подумала, что я ее унижаю, заставляя сидеть ниже других. Она заявилась в западный зал, где мы с его величеством сидели за столом на высоких стульях, и заставила меня встать перед ней на колени. Конечно, она дочь императора, но ведь и я не простолюдинка! Как думаешь, что сказал на это его величество? Ничего! От огорчения у него потемнели глаза, но он промолчал. Однако и этого оказалось достаточно, чтобы в ней запылала ревность. Когда я подняла чарку с вином, чтобы поздравить ее с рождением наследника, она, сверкая глазами, обратилась к его величеству: «Почему вы так на меня смотрите? Из-за того, что я заставила ее встать на колени?» А потом вскоч