– Нет, предательство Мусока и Ю Сима не столь всеобъемлющее. Кухёна Мусок убрал только из-за того, что тот мешал побегу. Видимо, они действительно думают, что я пойду им навстречу, раз они работали на меня. Эти глупцы совсем не знают, с кем имеют дело, – Сон Ин улыбнулся брату и опять повернулся к Кэвону: – Почему вы не убили девушку сразу же, как Мусок привел ее? Избавься вы от нее, и мы избежали бы многих неприятностей.
– Господин, нас отправили убедиться, что некто Мусок убьет какую-то женщину. Как мы могли взять это на себя? Слишком большая ответственность. Мы не могли быть уверены, что вы это одобрите.
– Мысль очень правильная. Жаль, не всем она приходит в голову. – Сон Ин опять взглянул на Панъёна, как бы спрашивая: «Ты по-прежнему считаешь, что это моя вина?» Панъён смутился и пожал плечами. – Но, с другой стороны, если не думать своей головой, теряешься, как только ситуация немного изменится. Меня раздражают несообразительные люди.
От этих негромких слов по спине Кэвона пробежал холодок. Свистящий сухой голос предвещал смерть.
Кэвон поспешно сказал:
– Но мы же не знаем, кто вы, что делаете и чего добиваетесь! Выход для нас – следовать вашим приказам! Наше единственное преступление заключается в том, что мы делали все, что нам велели!
– Конечно, конечно. Я знаю. Но, к несчастью, мой брат доставил вас ко мне. Я терпеть не могу встречаться с исполнителями, даже если они только слышат мой голос.
– Господин, но мы ничего не видим! Мы не знаем, какой вы из себя. И мы настолько глупы, что у нас ничего не задерживается в голове. Я уже забыл все, о чем вы говорили!
Не обращая внимания на жалкие вопли Кэвона, Сон Ин подошел к брату и тихо сказал:
– Раз Ю Сим потерял рассудок, мы должны избавиться от него. Что до этих двух… – Сон Ин кивнул на посланников. – Они больше нам не нужны. Разберись с ними прямо сейчас – слишком много знают.
– Ч-что б-будет с м-моей м-матушкой? – вдруг воскликнул Ёмбок.
Сон Ин любезно ответил:
– Мой брат говорит, что старуха очень горластая.
То ли смех, то ли рыдания вырвались из груди Ёмбока. Сон Ин нахмурился.
– Я ненавижу, когда шумят. Особенно когда шумят вульгарно и грубо.
Покачав головой, он вышел.
Панъён некоторое время стоял с недовольной миной, а потом подошел к двери и выглянул, чтобы позвать помощников.
– Куда все подевались? – только и успел произнести он.
Что-то тяжелое ударило его по затылку, и Панъён рухнул на пол.
Кэвон, обычно настолько благоговеющий перед знатью, что не смел наступить даже на тень высокородного человека, сейчас, не раздумывая, прошелся по спине Панъёна и выскочил в коридор. Недоумки завязали посланникам глаза, но оставили свободными руки и ноги, не зная, что имеют дело с Огненным Кулаком из Чхольдона. Да кто же не нападет на обидчика, когда тот остался один и повернулся спиной? Кэвон вырубил Панъёна одним ударом, выскочил в коридор, но сразу же вернулся, еще раз наступив на спину лежащего, и помог подняться Ёмбоку. Тот рыдал, позабыв обо всем на свете.
– Вставай, Ёмбок, вставай. Сейчас появятся его помощники, времени нет.
И действительно, как только Кэвон и Ёмбок вышли из комнаты, они увидели бегущих к ним вооруженных людей. Чхольдонцы со всех ног бросились в другую сторону. Им удалось вырваться на улицу, но преследователи не отставали. Как ни петляли по переулкам приятели, оторваться не удавалось. Они бежали так быстро, что не успевали подумать, куда можно спрятаться, а потому их поимка была лишь вопросом времени. Подгоняемые страхом смерти, Кэвон и Ёмбок неслись, расталкивая прохожих и перепрыгивая через прилавки.
– К-кэвон, ч-что н-нам д-делать? – плача и задыхаясь сумел выговорить Ёмбок.
Лопаясь от злости, Кэвон вдруг вспомнил о Сан.
– Ты помнишь, что говорила девчонка?
– К-кто?
– Дочь Ёнъин-бэка, или кто она там на самом деле! Она называла какое-то место.
– Ч-чанамсан?
– Верно! Кымгвачжон у масличного рынка! Суджон-ху Ван Лин!
– К-кым… – попробовал выговорить Ёмбок.
– Слушай меня внимательно. На той развилке мы разделимся. Не знаю, выживем мы или умрем, или умрет только один из нас, но от развилки ты отправишься к Кымгвачжону. Если найдешь Ван Лина и он пообещает нам помочь, расскажешь ему, где девчонка. Понял?
– Д-да!
На развилке Кэвон толкнул Ёмбока в сторону горы Чанамсан, а сам остановился, огляделся, схватил длинный кнут, лежавший возле чьей-то хижины, и принял боевую стойку.
– К-кэвон! – испуганно крикнул Ёмбок, увидев, что Кэвон не двигается с места.
Кэвон заорал во все горло:
– Беги, болван! Не смей позабыть, что я сказал!
Ёмбок рванул вперед, больше не оборачиваясь. А Кэвона вскоре окружили преследователи, к которым присоединился хозяин кнута и любопытные торговцы.
Шумно выдохнув через большие ноздри, Кэвон раскинул руки и крикнул во все легкие:
– Быстрее зовите стражников! Арестуйте вора, который стащил кнут, и людей, которые собираются его убить! Чего глазеете? Стража, стража!
Один из преследователей подскочил к нему, и Кэвон взмахнул кнутом. Перед глазами чхольдонца сверкнуло лезвие.
Сонхва прищурилась и вздохнула. Девушка так безнадежна, что вызывает жалость, а не раздражение.
Сан, с детства не делавшая рисовые шарики, так усердно мяла рис, что он превращался у нее в кашу.
– Будешь так долго возиться – и к вечеру не успеешь. Все наши, должно быть, уже щелкают зубами от голода.
– Я просто не понимаю. Рисовые зерна должны прилипать друг к другу, а не к моим рукам! – пожаловалась Сан, показывая женщине не рисовый шарик, а скорее рисовую лепешку.
– Я же сказала тебе смочить руки.
– Ой!
Сан положила неудавшийся шарик в бамбуковую миску, намочила руки и взяла новую горсть риса. Увы, и на этот раз вышла лепешка.
– Ты как будто не шарики делаешь, а уничтожаешь врага, – насмешливо сказала Сонхва. – Если так мять, рис станет твердым и неприятным на вкус. Бери поменьше риса и не дави так сильно.
– Ой, прости.
Сан зачерпнула еще одну пригоршню риса. На этот раз она не забыла ни одного из указаний, и ей наконец удалось сделать рисовый шарик.
– Как тебе этот? – радостно спросила она свою наставницу.
Сонхва откусила от шарика, пожевала и нахмурилась. Сан приуныла.
– Невкусно?
– Это же просто рис. Ты ничего не добавила?
– А разве надо было?
Сонхва поставила перед ней горшочек.
– Посоли хотя бы. Мужчины не любят пресную еду.
– А-а-а…
Сонхва с улыбкой наблюдала, как Сан посыпает солью лепешки в бамбуковой миске. Девушка удивляла ее. Она была пленницей, но вела себя спокойно и даже дружески. Казалось, разница в социальном статусе совсем ее не заботит. Она не возражала против непочтительного обращения и пыталась помогать на кухне, как будто неумолимое приближение смерти не имело значения. Сонхва не могла похвастаться знакомством с благородными девицами, но все-таки была уверена, что эта девушка не такая, как все. Больше всего женщину изумляло, что Сан не имела никакого понятия о домашней работе. Как выяснилось, она не умела ни ткать, ни шить и, похоже, ни разу не готовила еду. Чем же она занималась дома?
В первый день Сонхва разозлилась на пленницу и с раздражением заметила:
– Ты ничего не умеешь! И одежду, и еду делают для тебя другие! Как ты выживешь, если никто не станет тебе помогать? Подумать только: прожить всю жизнь, не работая!
Сан не обиделась на ее слова. На самом деле она сочла замечание справедливым.
– Ты права, – сказала она. – До сих пор я жила на всем готовом. Теперь я одна, и мне придется всему научиться.
Затем засучила рукава и сказала, что готова к любой работе. И хотя Сонхва на первых порах только и делала, что сердилась, бранилась, делала замечания и выражала неодобрение, Сан не отчаивалась и продолжала трудиться.
Сейчас Сонхва уже не ругалась, а тихо посмеивалась, наблюдая, как ее милая ученица прилежно сыпет соль. Затем очнулась и выхватила горшочек из ее рук.
– Сколько ты собираешься высыпать? Это все-таки рисовые шарики, а не соляные.
– Я насыпала слишком много?
Оставшуюся в руке соль Сан стряхнула на пол. Ошарашенная Сонхва заглянула в горшочек.
– Запомни, соль очень ценна, с ней нельзя обращаться как с песком. Наверное, в твоем доме о ней даже не думают, но для нас она на вес золота!
– Прости, я не знала. Больше так не буду.
– Как же они это съедят?.. – воскликнула Сонхва, попробовав одну из лепешек и сразу же выплюнув пересоленный рис.
Сан смутилась и спросила:
– Что же делать? Налить воды?
– Куда, в шарики? Чтобы получилась каша? Ну-ка отойди, я сварю еще риса, перемешаю с этим и сделаю все заново.
Сонхва отпихнула Сан и ловко принялась за дело.
– Как же ты собиралась жить одна? Хотела продать свои побрякушки и нанять прислугу?
– Я вообще об этом не думала… – честно призналась Сан. – Мне казалось, все как-нибудь образуется.
– Зачем ты вообще сбежала из дома? Жила бы себе в довольстве! – сказала Сонхва и сразу же пожалела о своих словах, потому что девушка приуныла.
– Да, в довольстве… – еле слышно ответила она, присев у огня на корточки. – Теперь я понимаю, как глупо тратила время. Вместо того чтобы научиться необходимому, я занималась бесполезными вещами. У меня не было никакой цели – я просто хотела, чтобы мне было весело и интересно. И вот она я, совершенно беспомощная.
– Ну-ну, не вини себя так. Все не так плохо, – попыталась приободрить ее Сонхва.
Женщина слышала, почему Сан убежала из дома. Для людей, постоянно рисковавших жизнями, эта причина казалась незначительной, но Сонхва понимала, что нежеланный брак может довести до отчаяния.
Она спросила как могла мягко:
– Это ведь его турумаги ты носишь? Того мужчины, из-за которого не хотела выходить замуж?
Сан вздрогнула и не ответила.
– Почему тебе помогал убежать не он, а Мусок?