– Ах ты! Ну в самом деле!
«Да как она может говорить такое, даже в лице не изменившись?! – изумленно склонила голову Сан. – Неужто Лин правда из таких людей?» Стоило ей лишь подумать об этом, становилось так неловко, что щеки горели, будто вся кровь в ее теле приливала к щекам. Сонхва рассмеялась – молочно-белое лицо госпожи стало таким красным, что алеть сильнее было уже некуда. Так смеются старшие сестры, прекрасно зная, о чем именно думают младшие. Сан стыдливо подогнала коня.
– Если пришла говорить всякую чепуху, припаси побольше продуктов – в пещере пригодится!
– Он просил позаботиться о вас и обещал обязательно вернуться.
– Что? – Сан резко дернула поводья и посмотрела вниз. Сонхва тепло улыбалась ей. В такие моменты она напоминала ей няню. Ее широкая улыбка заставила сердце Сан затрепетать. Няня, что была ей как мать, и Пиён, что была как сестра, – думая о них, ставших ей почти родными, она чувствовала себя одиноко, горько и больно. Сонхва заполняла собой пустоту и была ей за маму, старшую сестру и подругу. Она хитро ухмыльнулась.
– Господин так и обещал: если будете хорошо кушать, хорошо спать и слушаться меня, если не будете плакать, он обязательно вернется и будет обнимать вас до утра так же, как обнимал в ту ночь.
– Ты!
Сан покраснела от смущения. Даже няня не прознала бы про нее столько. В то утро, проснувшись, она увидела, что Лин ушел, и стала рвать на себе волосы. Ей так много хотелось рассказать, так много услышать, ну как можно было так мирно спать? Она повторяла себе, что их разговоров в ту ночь уже было достаточно, ведь теперь в своем сердце Лин считал ее женой, но на самом деле этого было мало. Она скучала по нему каждую секунду их жестокой разлуки. Ей хотелось вновь ощутить на себе его горячие, нежные губы и снова почувствовать то странное желание продолжать, невзирая на боль. Голодная до дрожи, что мог пробудить в ней только Лин, жаждущая этой дрожи, Сан каждое утро, проснувшись, прижимала к себе колени и тихо плакала, повторяя его имя. Верно, откуда-то зная, что так и будет, он велел Сонхве позаботиться о ней. Пусть та и рассказала ей об этом шутливо, Сан была благодарна, но смущена, поэтому отвернулась от ухмылявшейся Сонхвы.
– Не время говорить о таком. Сохын-ху прав, монголы могут вторгнуться сюда в любую секунду, нужно быть готовыми.
– Я пришла сюда как раз за этим, но стоит лишь заговорить о господине, вы, госпожа, уж ни о чем больше и не можете думать.
Отвратительно. Сан было грустно и печально видеть, как похожи они с няней. Она взглянула на Сонхву, и глаза ее вновь сузились. Пока ей не хватало опыта, чтобы совладать с той. Сонхва потрясла бутылку, которую держала в руках.
– Я сделала кое-что действенное.
– Что это?
Сан забрала бутылку, открыла ее и принюхалась. Мягкий освежающий аромат щекотал ей нос. Даже для нее, не знавшей толку в алкоголе, он показался приятным.
– Я смешала имбирь с побегами ивы и приготовила арак. Туда же добавила грушу с корицей и вымочила. У напитка очень приятный аромат. Тот, кто выпьет хоть пиалу, наверняка выпьет и еще одну.
– Думаешь, это поможет нам остановить монголов?
– У нас в округе опасаться особо нечего. Ясно дело, они остановятся в Покчжончжане, чтобы отдохнуть и снять усталость. Все наши бочки до краев наполнены алкоголем, и не найдется мужчины, что оставит их без внимания. А нет ничего проще, чем совладать с пьяными воинами. Я, конечно, не планировала использовать этот алкоголь так, но пусть уж сослужит службу.
Сан вернула бутылку уверенно сложившей руки в боки Сонхве.
– Пусть так, нельзя и думать о прямом столкновении. Это ты из потомков самбёльчхо, но остальные здесь – обычные земледельцы, знающие лишь свое ремесло. Людей немного, большинство – женщины и дети. Если на нас нападут, безопаснее будет спрятаться в пещере и переждать, пока они не уйдут.
– Наши отцы никогда не прятались от армии монголов. И мы не будем.
Сан, конечно, услышала вызов, что прозвучал в голосе Сонхвы.
– Нам нужно лишь потерпеть. Самое главное – чтобы никто не пострадал. Если мы спрячемся и подождем, подоспеет королевская армия.
– Они не явятся. В войну нам всегда приходилось терпеть! Разве вы не слышали, что сказал Сохын-ху? Как думаете, почему он так хотел отвести вас на Канхвадо?
– Вон обязательно выступит. Он обещал сделать все, чтобы избежать затяжной войны. Лин сделает для этого все. Доверься им, они мои друзья!
– Он монгольский принц.
– Нет, он принц Корё, и он заботится о своем народе. Он обещал стать лучшим ваном, чем любой другой. Неужто все еще его не любишь? Лишь потому, что его мать – монгольская принцесса?
– Всецело ему доверять я не могу, – в сомнении прищурилась Сонхва. Наследного принца, что прибыл навестить Сан, она увидела, оказавшись здесь. Он, конечно, был очень красив, но вовсе не так чист и невинен, как Лин и госпожа. Улыбка, не покидавшая его губ, выглядела скорее жуткой, чем теплой. – Но я признаю, что наследный принц лучше нынешнего вана.
– До сих пор считаешь, что Вона стоило бы изгнать? Если он исчезнет, разве останется ван, который мог бы изменить старое прогнившее Корё ради простых людей вроде тебя самой?
– Увидим, что будет, когда он станет ваном, – тогда и поговорим. Если он взаправду станет не таким правителем, как его отец, и начнет новую политику, я охотно приму клеймо предательницы. Сейчас же я воздержусь от разговоров о наследном принце – он ваш друг и друг Суджон-ху. Единственные, кому мы доверяем, – вы, госпожа, и Суджон-ху, открывшие нам свои истинные лица. А члены королевской семьи и придворные – они ведь не одного поля с нами. Не кажется ли вам, что мы пережили слишком многое, чтобы слепо доверять им и следовать за ними?
– Что ж, хорошо, – отринув свои грустные чувства, весело ответила Сан. – Подождем и посмотрим. Ты еще будешь сожалеть о том, что не доверяла моему другу.
– Да, госпожа, посмотрим, – интонация Сонхвы вновь переменилась. Она прищурилась. Вот и оно. Тонкий резкий звук, прорезая воздух, еле слышно доносился издалека. Это был свист, который они условились считать сигналом опасности от Ёмбока, – тот отправился осмотреть близлежащий горный склон. В одно мгновение лица обеих поменяли цвет. Сан усадила Сонхву на коня и погнала его к Покчжончжану. Вскоре они увидели Ёмбока, который пытался что-то объяснить Кэвону и Пхильдо.
– Го-го-госпожа! Ха-ха-хамвансон[44] пал…
Понять его слова было нелегко – Ёмбок заикался, у него спирало дыхание. Кэвон, стоявший рядом с разнервничавшимися Сан и Сонхвой, не выдержал.
– С Хамвансоном покончено. Давай же, говори дальше. Быстрей!
– Они и-и-идут из Ха-ха-хамвансона в Во-вонджу…
– Из Хамвансона в Вонджу? Тогда нужно уходить отсюда.
Пхильдо грустно вздохнул, Сонхва с болью в глазах взглянула на окружающих. Кэвон спокойно выдохнул и тыльной стороной вытер капли пота со лба. Тогда Ёмбок тоскливо заколотил себя по груди.
– Не-не-нет… он па-па-пал, и это о-о-отребье по-по-появилось неподалеку.
Все четверо собравшихся возле него подняли брови.
– То есть ты видел неподалеку отсюда головной отряд монголов? – спросила Сан. Потерявший дар речи Ёмбок энергично закивал головой. – Сколько их? Один отряд? Пятьдесят знамен?
Кивками он отвечал быстрее и точнее, чем словами. Но если Ёмбок качал головой, было непонятно, что именно он имел в виду: «нет» или «не знаю». Прежде чем он заговорил, Сан наказала собравшимся:
– Если увидите, как кто-то отрывается от отряда, знайте: это могут быть беглые солдаты. Сонхва, Пхильдо, сперва сообщите обо всем торговцам, пусть берут заготовленные вещи и идут в убежище. Кэвон, Ёмбок, вы уводите людей из Покчжончжана. Обязательно позаботьтесь о Сохын-ху. Если он пострадает или умрет, у нас будут проблемы. Я прокачусь верхом и осмотрюсь, а после тоже направлюсь в пещеру.
Поскольку план на случай вторжения был обговорен заранее, все без промедления разошлись и принялись за дела. Лишь Ёмбок продолжал стоять на месте, не открывая рта.
– В чем дело? Поскорее иди в Покчжончжан.
– Го-го-госпожа, на-на-на самом деле Хяни и На-на-нансиль в го-го-горах…
– Почему дети там? Это же довольно далеко.
– Та-та-там еще с-с-снег лежит, и я-я-ягоды есть. Я ска-ска-сказал им…
– О нет! Ты отпустил туда детей? – Сан едва не лишилась чувств, но удержала себя в руках. Она изо всех сил припустила коня и громко крикнула Ёмбоку: – За мной!
Ёмбок спешно вскочил на лошадь и последовал на восток вслед за Сан. Он стал учиться ездить верхом, лишь оказавшись в Покчжончжане, поэтому ему до сих пор бывало боязно, но дело было срочным, и он позабыл о собственном страхе.
Хоть армия нападавших и состояла лишь из восставших против императора, она оставалась монгольской армией. Самый быстрой и самой опасной в мире: маневренная конница в легких кольчугах, с легкими оружием и провиантом. Раз их головной отряд находится неподалеку, вполне возможно, что вот-вот в Покчжончжане появятся и их основные силы.
Сан с Ёмбоком гнали своих коней, обыскивая невысокий склон горы. Вокруг них клубился белый, похожий на облака пар. Страшась попасться в руки монголов, они беззвучно рыскали по кустам глазами. Зимнее солнце пугающе быстро опускалось на западе.
– Даже детям известно, что солнце садится.
– Мо-мо-может, они ве-ве-вернулись домой? – обеспокоенно спросил Ёмбок. Сан медленно покачала головой.
– Будь это так, мы бы встретили их по дороге сюда.
– То-то-тогда…
– Либо они угодили в лапы монголов, либо спрятались в кустах, когда увидели их. Или еще по какой-то причине.
– Е-е-если так, это же хо-хо-хорошо, го-госпожа?
Не зная, как быть, Ёмбок накрепко сцепил ладони. Он чувствовал себя виноватым: ведь это он хвастался перед детьми тем, что видел ягоды, и это он просто наблюдал за тем, как они, счастливые, убегают в горы. Видя его тревогу и муки совести, Сан дружески похлопала его по плечу.