«Нет, вы не можете так поступить! – Муби дрожала, сердце ее разрывалось. – Это место принадлежит лишь мне! Я никому не позволю его отобрать!»
Не успев успокоиться, она поднялась на ноги и выскочила из комнаты.
«Я должна сказать ему! Сказать, что возьму вана на себя и что никто другой ему не нужен! Сказать, что на завоевание сердца вана у нее уйдет слишком много времени, даже если она уже обучается необходимому!» – она бросилась искать Сон Ина, позабыв об осторожности и о том, что об их встрече могут прознать.
Широко шагая, он покинул пёльгун так быстро, что нигде не было видно даже краев его турумаги. Но в страхе от того, что на ее место придет другая, Муби не прекращала мчаться за ним босиком. Когда она огибала преграду, кто-то врезался в ее плечо, и, лишь упав наземь, она позволила себе перевести дыхание.
– Ох, неужто это госпожа Муби? Вы не ушиблись?
Кто это? В глазах у нее плыло, но девушка подняла взгляд и посмотрела на мужчину, который наклонился, чтобы поддержать ее. В глазах Муби стояли слезы разочарования. Это был не Сон Ин. Мужчина подхватил ее под мышки, будто хотел помочь подняться, но вдруг нежно огладил ее заметную под одеждой грудь. Каков бесстыдник! Глаза девушки воспылали гневом, и она злобно уставилась на наглеца. Но он, безобразно распахнувший рот, никак не мог оторваться от ее груди. Слегка смутившись под его откровенным взглядами, Муби опустила глаза туда же, куда смотрел он: на ее грудь. Тонкий шелк слегка приподнялся и, поскольку она немного распахнула свои одежды прежде, открыл вид на ее полную ослепительно-белую грудь.
«Там же секретный документ!» – вдруг вспомнил она о своей изначальной задаче. На самом деле бумага, надежно скрытая у нее под одеждами, была в безопасности – она лежала под слоем ткани, приподнимавшей грудь Муби, но тем не менее она посильнее запахнула ткань под самой шеей. Со стороны казалось, что она, смутившись наготы, спешит поправить на себе одежду. Вероятно, так подумал и мужчина. Притворившись, будто помогает ей удержаться на ногах, он нежно провел рукой по спине девушки и опустил ее к ягодицам. Она запоздало признала его. Это был Ли Гон, начальник дворцовой стражи, зять Чан Суллёна – приближенного ее величества.
«Какая бы власть ни была в моих руках, если ван об этом узнает, не сносить мне головы», – знала она, но не могла ни убрать его руку со своих ягодиц, ни расцарапать его окрашенное возбуждением лицо. Ли Гон вдруг прижался к ней сзади.
– Что вас так опечалило? Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь, – прошептал он ей на ухо. Быть может, думал, будто ее молодое тело, принадлежащее старому вану, изнывало от неудовлетворения. Вот же грязный и низкий мерзавец! Она сдержалась от брани. На самом деле Ли Гон был прав: телу ее и впрямь недоставало ласки. Но повинен в том не ван был, а Сон Ин. Она горячо желала утешиться в мужских руках, но, что более важно, Муби был нужен тот, кто поможет ей пойти против Сон Ина.
«Я сделаю так, чтобы он и на секунду не усомнился в том, что мое сердце принадлежит лишь ему, а после нанесу удар в спину. Раз он делит постель с другой, я заставлю его осознать, что и сама могу принять объятия другого. Я сделаю все, чтобы он понял: ему ни за что не избавиться от меня, и все, чего желает его сущность, жаждущая получить над всем контроль, – я», – решила Муби.
Она медленно прислонилась к Ли Гону и украдкой прижалась к нему ягодицами.
– Голова кружится.
Мужчина был ошеломлен столь неожиданными словами – он-то надеялся лишь прикоснуться к ней тайком под предлогом помощи слабой девушке. Но теперь, когда его достиг ее глубокий чарующий голос, тело Ли Гона вмиг ослабло – мужчину охватило возбуждение. Заикаясь, он предложил:
– Я-я отведу вас к себе.
– Прислуга думает, что я отправилась вздремнуть. Меня пока никто искать не будет.
Муби нежно взяла его за руку. Ли Гон, обескураженный столь небывалым везением, будто заколдованный, последовал за ней прямо в пустынный пёльгун.
Чин Кван обратил внимание на необычайно напряженные плечи Ван Лина, что шел впереди. «Неужто нервничает?» – подумал он. С корабля, покачивавшегося на высоких волнах, Лин, нахмурившись, взирал на Желтое море. Он был из тех, кто практически никогда не позволял нервозности или недовольству отразиться на своем лице, поэтому Чин Кван и Чан Ый наблюдали за ним как никогда пристально.
«Следи за всем: куда идет Суджон-ху, с кем видится, чем занимается. Но не позволяй ему заметить это», – велел наследный принц Чин Квану, однако это было не единственной причиной, почему тот наблюдал за Лином. Поведение Суджон-ху несколько отличалось от обычного, поэтому, естественно, притягивало к себе внимание. Чин Кван был старше Лина, но, несмотря на это, ему ни разу не доводилось видеть друга его высочества взволнованным.
«Раз он нервничает из-за чего-то, должно быть, причиной тому его дело», – с трудом пытался он угадать, что творится в голове Лина, идущего впереди. Однако это сам Чин Кван переживал из-за их «дела», вот и полагал, что Лина оно тоже беспокоит. А «дело» это состояло в том, чтобы сообщить сестре Ван Лина, первой супруге наследного принца, нет, бывшей первой супруге наследного принца, о том, что его высочество взял новую жену. После аудиенции его величества в королевском дворце на Канхвадо они тотчас отправились во дворец, где жила Тан. Неподалеку оттуда Чин Кван почувствовал напряжение пуще, чем у Лина.
В ночь пхальгванхвэ, незадолго до проведения брачной церемонии наследного принца, именно он, оставаясь неподалеку, сопровождал будущих супругов на их прогулке по ночным улочкам Кэгёна. Всякий раз как его высочество посещал королевский дворец в Кэгёне и навещал свою супругу, он, Чин Кван, был его ближайшим спутником, поэтому ему нередко доводилось видеть Тан. Она, конечно, не отводила глаз от своего мужа, поэтому вряд ли бы запомнила, кто сопровождал наследного принца, но в памяти Чин Квана ее образ запечатлелся ярко: красивая, добрая, ранимая душа.
Каково ей будет узнать, что другая девушка заняла ее место подле его высочества? Он и представить был не в силах. Не потому, что такие мысли были бы излишне нахальными, но потому, что от размышлений о ее чувствах у него сердце разрывалось. Чин Кван толком не знал, откуда взялась это боль за Тан и что она означала. Думал, так проявляется его бескрайняя воинская преданность господам, которым он служит. Однако, если взглянуть чуть дальше этой преданности, станет ясно, что его беспокойство порождала сокрытая в глубине души радость от того, что наследный принц живет в Тэдо с Есыджин. А что значит эта радость, он знать не желал. Предчувствие опасности, которая вынудит его позабыть о своем долге, препятствовало его размышлениям о своих чувствах.
«Она может и не вынести этого», – боялся он. Они вошли во дворец, и у Чин Квана пересохло горло. Глядя на Тан, он чувствовал гнет, который, казалось, не сможет вынести. Стоило ему увидеть ее, охваченную беспокойством, в самом сердце переполненного зеленью дворца, у него перехватило дыхание. Она была неизменно очаровательна и прекрасна. Как повезло ему сопровождать Совон-ху, получившего приказ его высочества! Все внимание Чин Квана оказалось приковано к маленькому личику Тан, повернувшей к ним голову. Вмиг лицо ее озарила яркая улыбка, и девушка спешно направилась к ним, а он замер, не в силах пошевелиться. Его простодушное воинское сердце рвалось из груди. Неужто она помнила о его существовании?
– Брат! – супруга наследного принца, конечно же, подошла к своему старшему брату. Тотчас смутившись своего быстротечного и нелепого заблуждения, он, опустив голову, сглотнул.
– Ты исхудала, – обеспокоенно заговорил Ван Лин. Лишь теперь Чин Кван заметил, что она стала еще тоньше и крохотнее, чем прежде, и стал бранить свою невнимательность. Возможность взглянуть на нее хоть украдкой ошеломила его, и потому он совершенно не заметил в ней изменений. Улыбнувшись, она слегка покачала головой, будто хотела заверить брата, что в порядке. Но выглядела она необычно бледной и обеспокоенной. – И так война, а тут еще и смерть отца…
– Подожди, сначала выслушай меня.
Ее жесты и взгляд, оборвавшие слова Ван Лина, показались Чин Квану истинно грациозными. Тонкие пальцы, сжавшие рукав брата, – исполненными благородства. Тан явно желала увести Лина от них с Чан Ыем, но он только и мог, что смотреть на нее. Чин Кван не сводил с нее глаз, пока она не оглянулась на них с опаской. Тогда, впервые поймав ее взгляд, он сделал несколько шагов назад и притворился, будто разговаривает с Чан Ыем, чтобы у девушки не осталось сомнений: они не станут подслушивать тайную беседу брата и сестры. Но на самом деле он, конечно, внимательно их слушал.
– Ты благополучно вернулся на родину, – тихонько обратилась она к Лину. – Кое-что стряслось в Хёнэтхэкчу. Сколько идет война, она все отказывается уезжать на Канхвадо. Говорят, когда монголы вторглись в Сохэдо[60] и сожгли дворец, она была там.
– …Она жива?
Чин Кван заметил, как еле слышно задрожал голос Суджон-ху. А Тан немедля ответила брату, словно желая его утешить.
– Конечно. Слышала, она и сейчас продолжает жить там вместе со своими ноби, – она едва заметно вздохнула, и голос ее подхватил ветерок. Лин тотчас успокоился, а она заговорила быстрее. – Брат тоже там.
– Брат? Почему?
– Отправился туда, чтоб убедить ее приехать на Канхвадо, но она, похоже, отказалась. Кажется, во время нападения он был там вместе с ней. И до сих пор остается подле нее.
– …
– Тебе стоит отправиться к ним.
– Сперва я должен разобраться с делами здесь.
– Но путь туда не займет много времени. Даже если уедешь ненадолго, делам это не помешает.
– Но…
– Езжай и попроси брата немедленно вернуться на Канхвадо. Он совсем рядом, но даже с похоронами отца помогать не стал, поэтому я не могу найти себе покоя. Поезжай туда и так ему и передай, – настойчиво уговаривала она колебавшегося брата. Голос Тан был полон тепла.