– Это станет отличным подспорьем, благодарю.
– Это уже лишнее, – поклонившись, Сон Ин отступил назад и ушел прочь, споро переставляя свои быстрые ноги. Тогда Чин Кван заговорил без утайки:
– Думаю, это не самый надежный человек. Разве его отец не один из высокопоставленных чиновников? Вдруг они догадались, что вы решите узнать, как обстоят дела на местах, и захотели с помощью поддельного списка пустить вас по ложному следу?
Лин молча шел вперед. Возможно, Чин Кван прав. Однако, чтобы узнать наверняка, придется все проверить. Вряд ли этот Сон Ин с его проницательным взглядом оказался бы настолько глуп, чтобы намеренно сделать нечто вызывающее подозрения. И, что более важно, он вмешался, когда Лину пришлось нелегко из-за Чин Квана и Чан Ыя, поэтому благодарил за помощь Суджон-ху искренне, а не из вежливости.
«Не верится, что он, сын Сон Пуна, еще и убусынджи, ясно дал понять, что поддерживает не его величество, а наследного принца. Насколько искренне он говорил? Действительно ли выразил свои истинные намерения? – размышлял Лин. Ему вспомнились глаза Сон Ина. Они никогда не раскрывали его истинных чувств. – Как бы то ни было, за ним стоит присматривать!»
Спрятав в карман шелковый мешочек, полученный от Сон Ина, Лин покинул порт вместе с поджавшим губы Чин Кваном и Чан Ыем, на лице которого застыло недовольство.
– В отличие от старшего брата он поистине великий человек, – пробормотал Сон Ин, глядя в спину уходящему Лину. Когда их глаза встретились и он смог рассмотреть голубизну белков Суджон-ху, Сон Ин даже испытал некоторое наслаждение. Тот был вдумчив, скуп на слова и пока повзрослел не до конца, но в отличие от Ван Чона вел себя достойно, а не властно.
«Подле наследного принца есть такой человек, а подле меня – только Ван Чон. Но это не сражение два на одного, – приподняв уголок губ, ухмыльнулся Сон Ин и легонько постучал пальцем по лбу. – Они просто дети. Я поиграю с ними, а после – раздавлю. Нужно лишь разлучить их, как поступили с врагами Чхольчхона[65]: привязанность друг к другу их и погубит, – по его губам расползлась холодная широкая улыбка. – Что уж поделать, иначе я не могу. Терпеть людей вроде Ван Чона – сколько угодно, но просто так оставить в покое столь красивого и невинного человека, как его брат, – ни за что! Ни за что я не оставлю в покое того, кто выше меня и склониться не желает. Ван Лин! Ты наверняка расскажешь наследному принцу о нашей встрече, и тогда-то вам придется распрощаться со своими мечтами».
– Чем вы опять недовольны?
Рука Сан, в которой та держала иглу, замерла. Она, рассеянно опиравшаяся подбородком на руку, поспешно перевернула страницу в книге, что лежала перед ней на столе.
– Чего сразу недовольна-то? Я просто читаю, не видишь, что ли?
– Вижу-вижу. Все время после ужина читали и вот наконец осилили первую страницу, – от этого Сан покраснела. Сонхва, казалось, прекрасно знала, что так заботит госпожу. Да, определенно знала. Она покачала головой и между делом пробормотала. – Просто ложитесь спать – он, наверное, и сегодня не приедет. Прошло уже несколько месяцев.
– О чем это ты? Разве кто-то должен приехать? – громко фыркнув, Сан грубо перевернула новую страницу. Сонхва усмехнулась.
– Пожалуйста, просто поспите сегодня. Не ускользайте и не бродите по округе, пока спят остальные. И так постоянно мерзли на ночном ветру, вот и захворали. Когда господин приедет, он в любом случае придет прямо в вашу комнату, так зачем напрасно мучиться? Эх, никогда не знаешь, чего от него ждать. Все думали, что он не приедет вовсе, а он пробрался к вам, пока все спали; думали, на несколько лет уезжает, а он вдруг приехал, когда его совсем не ждали. Ну, здесь ему по крайней мере точно есть чем заняться…
– Эй! И что это значить должно?
Взглянув на покрасневшее лицо Сан, Сонхва лишь вздохнула.
– Ну а что такого особенного это может значить? Каким бы порядочным он ни казался, мужчина всегда остается мужчиной.
– До чего ж ты бесстыжая, Сонхва, – захлопнув книгу, Сан вскочила. Затем раздраженно притопнула ногой, легла на кровать и укрылась одеялом.
– Туши свет и уходи!
Довольно улыбнувшись, Сонхва прибрала материалы для шитья. Задув свечу, она немного подождала, пока глаза привыкнут к темноте, подошла к двери и схватилась за мунгори.
– Я велела Пхильдо до самого рассвета следить, что происходит в округе, поэтому, если господин приедет, тут же сообщу, чтобы у вас было достаточно времени привести себя в порядок. Поэтому вы можете спокойно поспать.
Уходи! – зарычала Сан, будто ядовитый зверь. Ее голос преследовал Сонхву, пока та, открыв дверь, выходила из комнаты. Ее щеки коснулся холодный зимний ветер. Сквозь оклеенные бумагой двери было слышно, как из темной комнаты продолжало доноситься ворчание Сан. Сонхва сдерживала улыбку от разговора, но глаза ее были наполнены жалостью к госпоже.
Уж много ночей минуло с того дня, как Лин, будто мимолетный ветерок, прибыл к ним, забрал брата и вновь уехал. Если верить слухам, он пока не вернулся в Тэдо и до сих пор остается в Корё. Поэтому и Сан, и сама Сонхва ждали, что он в любой момент появится снова, но Лин не приезжал. Сонхва и сама когда-то мучилась от того, что дни с супругом были очень короткими, а часы в ожидании его – ужасно длинными, поэтому теперь душа ее болела за Сан – та ведь еще совсем малютка и жизни не знает.
«Ну почему мужчины, все время отдающие заботам, не могут хотя бы писать, – цокнула Сонхва. Она, как никто другой, понимала Сан, которая ночами тайком бродила снаружи, а теперь заболела. Присев в холодном иссохшемся саду, она подняла глаза в небо. Ясное и усеянное бесчисленными звездами, оно заставляло ее чувствовать себя еще более одинокой. Жив ли он? Мертв ли? Созвездие, напоминавшее ей лицо Мусока, расплывалось в ее глазах. – Если он жив, однажды…»
Собственные надежды казались ей тщетными, но отказаться от этих проблесков веры она не могла. Широкое сердце, огромные ладони, холодный нрав, но глубокие стремления… ее единственная любовь. Сонхва быстро стерла с глаз замерзающие на холоде слезы.
– Ох, вот напасть. Нужно проверить, где там Пхильдо, – кивнула она сама себе. Взмахивая юбкой, что, шурша, волочилась по сухой траве, венчавшей мерзлую землю, направилась к не так давно отстроенному зданию. По сравнению со старым оно, конечно, было крохотным и безыскусным, но тогда, в разгар полевых работ, на большую стройку не хватило бы рук, поэтому соорудили ровно столько, чтобы крестьянам было где спать. К сожженному Покчжончжану пока и вовсе не прикасались. Сан, хоть и была госпожой, тоже жила в домишке с соломенной крышей. Целый год пришлось выдержать в скромности, но все местные, к счастью, остались довольны.
С тех пор как появились поводы подозревать, что монголы вот-вот нападут, люди ночами по очереди ходили дозором, в этом участвовали и Пхильдо с Кэвоном и Ёмбоком. От вражеского войска не осталось и следа – его разбили в битве у реки Амноккан[66], но и после этого Пхильдо с остальными не переставали охранять окрестности.
Это было связано с небольшими и более крупными восстаниями, которые вспыхивали тут и там, – после нападения монголов настроения в народе были не лучшими. На подходе к нужному месту Сонхва услышала низкие голоса двух мужчин, разговаривавших друг с другом, чему немало удивилась. Голоса были знакомыми – Пхильдо и Ёмбок.
– У-у-уходишь се-се-сейчас?
– Помнишь людей, которые днем приходили взять риса в долг? Говорят, они уже одалживали немного где-то еще, но из-за высоких процентов лишились всех денег и даже ходили по домам и подметали с пола оставшиеся ростки, чтобы хоть как-то прокормиться. Так?
– Да-да-да, а-а-а что?
– Слышал, среди них есть одноглазый.
– По-по-пойдешь е-е-его и-искать?
– Возможно, это тот человек, о котором ты мне говорил. Я несколько месяцев искал его всякий раз, как выпадал шанс, но все было тщетно. И подумать не мог, что он окажется так близко.
– А-а-а е-е-если на-найдешь? Ч-что бу-будешь де-де-делать?
– Сперва я должен убедиться, тот ли это человек.
– А-а-а е-е-если э-это о-о-он?
– …Не знаю, – севшим голосом ответил Пхильдо. – Пойму, когда встречусь с этим одноглазым и пойму, он ли это. Так что сегодня дозор на тебе. Если завтра меня станут искать, скажи, что я с утра пораньше пошел в лес за дровами. Никому не говори, куда я на самом деле уехал. Особенно – Сонхве!
– Хо-хо-хорошо.
Расстояние между ними было немаленькое, поэтому Сонхва едва могла слышать их разговор. Но отчетливо услышала, как в самом конце Пхильдо твердо велел: «Никому не говори. Особенно – Сонхве!»
«О чем это никто не должен узнать?» – проснулось в ней жгучее любопытство, и она поспешно подошла поближе к тому месту, где они шептались. Пхильдо уже успел исчезнуть, и теперь там стоял лишь Ёмбок.
– Куда уехал Пхильдо? – напугала она Ёмбока, словно призрак подкравшись к нему со спины. Он развернулся к ней и на мгновение забыл, как дышать. Слегка согнув руки и ноги, будто готовый сбежать, он вздохнул с облегчением, когда понял, что с ним, уперев руки в бока, разговаривает Сонхва, однако это же немало смутило его. Глаза Ёмбока забегали. – Я спрашиваю, куда уехал Пхильдо?
Когда она потребовала ответа, хоть на дворе и стояла зима, у Ёмбока на лбу выступила испарина. Ну надо ж было попасться именно Сонхве! Его выражение лица вдруг стало плаксивым. Хотя Ёмбок был на десять лет старше ее, его с первой секунды покорила ее сила духа, и с тех пор он всегда робел перед ней. И не только он на самом деле – пред ней робели все мужчины Покчжончжан. Сан вот, хоть и бывала порой сварлива, оставалась мягкой, но Сонхва всегда была безжалостна. Поэтому Ёмбок второпях сказал ей ровно то, что велел говорить Пхильдо:
– З-з-за д-дро-дровами…
– В такой час? Не надо спешно выдумывать ему оправдания, говори правду. Пхильдо постоянно куда-то уезжает. Он несколько месяцев исчезал каждые десять-пятнадцать дней и никак не помогал здесь. Куда он девается? Чем занимается?