– С чего мне сердиться?
– Из-за меня тебе приходится делать то, чего ты не хочешь – я знаю. И о том, что работа, которую тебе поручают монахи, совсем тебе не подходит. И о том, что из-за меня ты не можешь отдать всего себя тому, чего действительно желаешь: поискам своего врага и мести ему… А я, совсем не подумав об этом, взялась жаловаться из-за шпилек и колечек…
– И ты решила, будто из-за этого я сбежал без тебя? – обняв ее снова, Мусок рассмеялся. Он редко смеялся в голос, но сейчас никак не мог удержаться. «Я не уйду без тебя, – зарывшись носом в волосы Пиён, пообещал он себе. – Однажды обязательно вернусь к тебе». Нежно прикоснувшись к кончику ее покрасневшего от слез носа, он ласково спросил. – Как живот? Не болит? Ты говорила, его тянет.
Пиён кивнула, застенчиво поглаживая живот, а затем, когда Мусок вложил ей в ладонь что-то металлическое, взглянула на него глазами, распахнувшимися еще шире. Она долго разглядывала серебряную пинё в своей руке, словно не могла поверить своему счастью.
– Ты ради… этого уходил?
Пытаясь скрыть свое смущение, Мусок легонько прокашлялся. На самом деле его не было всю ночь вовсе не из-за заколки, но Пиён выглядела такой счастливой, что ему не хотелось омрачать ее радость. Тем более уходил он и правда за ней. Мусок провел пальцем по покрасневшей щечке Пиён. Когда он мимоходом коснулся ее губ, она, словно желая отплатить ему ответным подарком, быстро прикоснулась к его пальцу влажным языком. Он уже практически наклонил голову, чтобы поцеловать Пиён, как вдруг послышался хруст тонкого льда, покрывавшего землю, – его раскалывали чьи-то небрежные шаги. Мусок едва не заплакал, когда, инстинктивно вытащив меч из ножен и закрыв собой Пиён, встал на изготовку.
– Ты… Пхильдо?
– Мусок!
Он позвал его по имени, а значит, не показалось. Меч выскользнул из руки Мусока и покатился по мерзлой земле.
– Пхильдо… Пхильдо, ты жив! – Мусок бросился к нему с распростертыми в волнении руками, но тот вдруг шагнул назад.
– Это что? – скрипя зубами, мрачно спросил он. Это задело и ошеломило Мусока, считавшего Пхильдо своим кровным родственником. И тот Пхильдо, которого он знал, был наивным, неуклюжим и практически никогда не сердящимся юношей. Он резко поднял взгляд и посмотрел Мусоку за спину. Поймав сердитый взгляд незнакомого мужчины, Пиён сжалась в страхе и, закрывая руками свой живот, спряталась за широкой спиной возлюбленного. – Давно не виделись, Мусок. У тебя, вижу, все в порядке.
Голос Пхильдо был низким и тихим, но острым, словно шипы, которых оказалось достаточно, чтобы пронзить сердце Мусока и заставить его кровоточить. Однако тот прекрасно понимал старого товарища, поэтому смягчился.
– Убежище разрушили до основания и опустошили, но вам удалось спастись. Выжил ведь не только ты, да? Где все были, чем занимались? Кто еще остался в живых?
– Ну отвечу я тебе, а дальше что делать будешь? Откуда столько вопросов у человека, которому и без нас хорошо живется?
– Я искал выживших.
Чистый зимний воздух содрогнулся от глухого смеха Пхильдо. Но в глазах его стояла боль, а не смех. Пхильдо едва не плакал.
– Вот уж спасибо! Найти нашел, а делать-то что будешь?
– Хочу встретиться с остальными… Хочу узнать обо всем, что было с вами, пока мы оставались порознь… и узнать, как скончался командир… и Сонхва…
– Не смей даже имя ее произносить! – отбросив свою холодную улыбку, воскликнул он и принялся яростно бить землю ногами, будто зверь. Он смотрел на Пиён так, словно в любую секунду готов был убить ее, поэтому Мусок неосознанно потянулся к ней и обнял, закрывая от взгляда Пхильдо. Это разъярило того еще сильнее. – Ты, ты… самый грязный мерзавец во всем свете! – толстые вены выступили на шее и на лбу у Пхильдо, пробежали по его кулакам. – Безрассудный и нелепый план моего брата спас от смерти почти всех, кто был в убежище. И командира тоже! Если бы госпожа, которую ты пытался убить, не забрала нас с собой, нас всех схватили бы где-нибудь и убили! А ты со счастливой рожей живешь в таком месте вдвоем с девушкой! А как же Сонхва, что каждую ночь набирает колодезную воду и надеется, лишь бы ты был жив? Свиньи и те лучше тебя!
Мусок пошатнулся, но, едва почувствовав, как маленькая ладошка хватает его за одежду, пришел в себя. Маленькая теплая ручка Пиён, всегда успокаивавшая, дрожала. Подсознательно она догадывалась, о ком говорит этот юноша, похожий на помешанного, и кто такая Сонхва. У Мусока голова шла кругом, но он постарался сохранять спокойствие и положил ладонь себе на лоб.
– Вас забрала с собой… госпожа из Хёнэтхэкчу? Тогда это конец, – тихо подобрав выпавший из рук меч, Мусок вложил его в ножны, а после взял Пиён за руку и повел за собой.
– Почему… почему ты просто уходишь? Хочешь вот так сбежать? – растерянно спросил Пхильдо, глядя в спины уходящих Мусока и Пиён. Он и представить не мог, что произойдет подобное. Разве не должен тот упасть на колени и лить слезы? Мусок остановился и спокойно ответил Пхильдо, который не понимал, как реагировать на абсурдность происходящего.
– Я собираюсь отомстить за командира и всех, кто погиб в убежище. С тех самых пор я живу лишь ради этого.
– А нам что делать?
– Жить под крылом у госпожи из Хёнэтхэкчу тоже неплохо. Как видишь, встретиться с остальными я не могу, поэтому давай просто расстанемся здесь.
– …А как же Сонхва?
Мусок ответил не сразу, но Пхильдо видел: дело не в том, что его сердце колебалось. Было ясно, что встречаться с ней Мусок не станет, он просто не осмеливался сказать этого вслух. Даже он не был настолько бессердечным. Тем не менее Пхильдо молчал в ожидании ответа, и голос охваченного эмоциями Мусока треснул.
– А Сонхве… лучше думать, будто я умер.
– А… ах ты мерзавец! – гнев охватил разум Пхильдо, и тот, ударом повалив Мусока наземь, набросился на него. Он взобрался сверху, коленями стал давить его на грудь, а руками – душить.
– Что ты сейчас сказал? Сонхва надоела, и ты просто сбежишь с этой девкой? Бросил свою прекрасную жену, взял себе новую, даже дети у вас будут, а Сонхву теперь просто выбросишь? Убью! Так не может продолжаться! Ты сегодня же умрешь от моей руки!
– Не делайте этого! Молю, отпустите его, – схватила его Пиён, но тот, закатив глаза, ударил ее ногой, хоть она и была беременна. Увидев, как она катается по земле, обнимая свой живот, изначально не сопротивлявшийся Мусок стал бить Пхильдо по лицу, пока тот не закричал. Одним ударом выбив из него дух, Мусок уселся ему на грудь и сжал руки на его шее. Соленые слезы катились из его налитых кровью глаз и капали на щеки Пхильдо.
– Ты прав, Пхильдо. Я виноват. Я выбрал эту девушку, а не Сонхву. И я собираюсь провести с ней всю оставшуюся жизнь.
– Мер… завец… а как же… Сонхва… – изо всех сил старался говорить он, но шею Пхильдо сжимали крепкие руки Мусока, а тот был намного сильнее.
– Сонхве и со мной не будет счастья. Я никогда не был ей хорошим мужем.
– Пу… сть так… Сонхва… обраду… ется, если… увидит… тебя…
– Благодаря тебе Пхильдо!
– …
– Ты по-настоящему заботишься о Сонхве и любишь ее, остаешься рядом и всегда заботишься о ней. Все раны, что я ей нанес, все мои предательства залечил ты.
– Ни с… лова… мер… завец…
– Я совершил преступление, после которого не могу смотреть в глаза Сонхве. Позволь мне просто уйти. Я обязательно отомщу врагу командира, нашему общему врагу. Почти два я года скитался и наконец нашел свою путеводную нить. Отпусти меня, Пхильдо, прошу.
Слезы градом катились по лицу Пхильдо и стекали прямо ему в рот. С трудом повернув голову, он выплюнул их и перестал сопротивляться. Мусок отпустил его шею, и он наконец смог снова вдохнуть полной грудью. Он попытался расслабить гортань и шумно затряс плечами. Мусок же, отдышавшись, влажными глазами взглянул на человека, который когда-то был ему товарищем, взял Пиён за руку и снова повел ее прочь оттуда.
– …Что это?
В глазах Пхильдо, которого он оставил позади, тоже стояли слезы. «И Мусок умеет плакать», – вдруг понял он, когда почувствовал на языке вкус чужих слез. Но по кому он плакал? По Сонхве, которую покинул собственный супруг? Или то были слезы стыда и печали по самому себе, ведомому лишь жадностью? Какой бы ни была причина, постичь ее Пхильдо был не в силах. Он не знал, заслуживал ли Мусок прощения, но, даже если да, простить не мог. Мусок не был таким человеком. Во всяком случае тот Мусок, с которым они долгое время были бок о бок, тот Мусок, которого Пхильдо, как он думал, хорошо знал. А это все просто невозможно. Великодушный и волевой человек, которого он так уважал, с которого всегда брал пример, изменился из-за какой-то худющей веснушчатой девки. Всего лишь из-за девки!
Пхильдо резко стиснул зубы. Девушку, которая погубила Мусока и ввергла в отчаяние Сонхву, он не мог простить, равно как и самого Мусока. При виде того, как она прижимается к его уже бывшему товарищу он почувствовал, как огонь ярости захлестнул его сильнее прежнего. Ведомый этой яростью он выхватил меч из ножен и порывисто бросился вдогонку.
Меч с шумом рассек воздух у самого лица обернувшейся Пиён. От напряжения у Мусока на лбу выступил пот – держа меч в одной руке, он пытался выдержать удар, что Пхильдо нанес, держа оружие двумя руками.
– Пхильдо!
– Не уйдешь, Мусок. Оставив Сонхву, ты не уйдешь.
– Считай, будто я умер. Ты и так верил в это два года, пока не явился сюда.
– Как, если теперь я знаю, что ты жив? Уж лучше тебе взаправду умереть! – Мусок пнул Пхильдо в живот, и тот упал. Но даже поскользнувшись на покрытой льдом земле, он не выпустил меча из рук. В глазах Пхильдо плескалась глубокая безысходность, он чувствовал себя преданным. Слова его смешались со слезами. – Убьешь меня из-за нее?
– Я ведь просил просто отпустить нас. К вам я все равно вернуться не могу. И не вернусь!
– Так если я помешаю вам уйти, ты убьешь меня? И все ради того, чтобы быть с ней!