«Нужно лишь узнать, как к ней относится наследный принц. Если он и впрямь ее любит, мне нет нужды избавляться от Суджон-ху – он сделает это сам. А я и палец о палец не ударю», – Сон Ину представилась шахматная доска. Фигурами на ней были все, кроме него самого: и наследный принц, и Ван Лин, и эта госпожа, и сидящий напротив него Ван Чон. Велю умереть – умрут, позволю жить – будут жить! Он праздно открыл глаза. Ван Чон задумчиво ждал его ответа.
«Не может отказаться от нее», – понял Сон Ин. Подталкивать к решению ослепленного любовью юношу он не желал. Никогда не знаешь, что может сотворить горячный незрелый юнец, если надавить на него слишком сильно. Без приманки этого наивного глупца не заткнуть. Сон Ин слегка улыбнулся.
– Пока она находится под защитой наследного принца, вы никак не сможете обладать ею. Но если она потеряет свой статус госпожи и станет человеком, вовсе не существующим в нашем мире, это будет уже совсем другой разговор. Я спрячу ее, помогу избежать казни, а после отправлю прямо в ваши объятия. Ведь именно этого вы страстно желаете?
Ван Чон сглотнул. Сон Ин оплел его своими сетями. Юноша готов был клюнуть на столь заманчивую приманку, но вдруг заколебался на мгновение.
– А как же Лин… Что будет с моим братом?
Как заговорил-то! Братские чувства вдруг взыграли. Сон Ин посмотрел на Ван Чона и не нашел в том ни капли решительности. Обыкновенно он скрипел зубами, оттого что был не в силах пережевать и выплюнуть Лина, а теперь, когда они стали соперниками, вдруг забеспокоился о младшем. По-видимому, есть у Ван Чона чувства, которые Сон Ину не понять. Однако он не почувствовал раздражения к юноше, как это было прежде, даже наоборот: счел его вопрос милым. Глуповат он, конечно, но, может, тем и нравится Сон Ину. Он вновь принялся утешать юношу.
– А беспокойства о Суджон-ху оставим наследному принцу. Судя по сложившимся у них отношениям, он ни за что не позволит вашему брату умереть.
– П-правда?
Как к нему ни относись, глупец – он и есть глупец. Сон Ин с улыбкой кивнул Ван Чону. На деле он нацелился подстроить так, чтобы наследный принц своими руками лишил Лина жизни, а вслед за ним отправить на тот свет и других верных, как сам Ван Лин, сторонников его высочества. Так наследный принц утратит доверие своего окружения, люди не смогут больше полагаться на него.
«Убрав с дороги Ван Лина – безупречного сторонника его высочества, мы сможем переманить остальных на нашу сторону. Мало-помалу. Как растения забирают воду и питательные вещества из почвы, я заберу людей наследного принца, и когда сам он завянет, наводню королевский двор своими людьми», – в приятном расположении духа он поднялся со стула.
– Теперь-то не откажетесь от чая? Желаете отведать новый сорт?
– Да, пожалуй, я сказал все, что хотел, – выражение лица Ван Чона переменилось, теперь он выглядел совсем иначе, нежели когда вошел. Не все его беспокойства были развеяны, но уверенность Сон Ина отчасти все же передалась ему, поэтому Ван Чон почувствовал себя намного спокойнее.
«Хорошо, что приехал к Сон Ину!»
Морщины, уродовавшие прекрасное лицо Ван Чона… разгладились, Сон Ин смотрел на него с невольной усмешкой – настали минуты спокойствия, но и их вскоре разрушили, не дав мужчинам и минуты, чтобы выпить чаю. Дверь резко распахнулась, и оба они нахмурились. И что за беспредел сегодня? Все норовят вынести дверь и ворваться без предупреждения! Сон Ин схватил за руку Сон Панъёна, вбежавшего в комнату, тяжело дыша. В отличие от Ван Чона брат не стал бы врываться так по пустякам, а значит, произошло нечто по-настоящему серьезное.
– Тебе не престало позволять себе такую опрометчивость. На глазах у нашего уважаемого гостя.
– Ох, Сохын-ху…
Лишь почувствовав на себе взгляд Сон Ина, Сон Панъён понял, что в комнате находится Ван Чон, и тут же застыл на месте. Не понимавший, в чем дело, Сохын-ху наивно моргнул. Он свято верил, будто возглавляет их, поэтому не сомневался в том, что Сон Ин и Сон Панъён ничего от него не скрывают. Как и подобает господину в разговоре с последователями, спокойно спросил:
– Стряслось что-то серьезное?
– Нет. На самом деле… – бегая глазами, пытался выдумать какую-нибудь отговорку Сон Панъён. Сон Ин шагнул вперед него, чтобы помочь.
– Брат удивлен известием: я выразил намерение оставить свой пост.
Сон Панъёна очень удивили слова двоюродного брата. «Почему именно сейчас!» – хотелось тут же закричать ему, но он лишь неловко рассмеялся – нельзя было допустить, чтобы Ван Чон заметил его удивление.
– В-верно… Почему ты хочешь отказаться от поста и вернуться к научным изысканиям? Во дворце сейчас и так беспорядок…
– Я тоже впервые слышу об этом. Что вдруг за дурость такая? – за время, проведенное с Сон Ином, Ван Чон не заметил ничего необычного, поэтому тоже растерялся от таких заявлений. И только сам Сон Ин был по обыкновению расслаблен и спокоен.
– Наследный принц возвращается на родину. Вы, должно быть, слышали об этом? Он тайно отправил ко мне посланника, чтобы просить о встрече.
– А ты что? Встретишься с ним? – спросили в унисон Ван Чон с Сон Панъёном. Губы Сон Ина растянулись в легкой насмешке. Этим простакам невдомек, как глубоки его мысли. Вот кто на самом деле возглавляет остальных.
– Чтобы схватить тигра, нужно последовать за ним в пещеру. И если уж сам туда зовет, отказываться ни к чему.
– И что ж теперь? Пост оставлять? Пусть ты и встретишься с наследным принцем, отдаляться от его величества ни к чему, – достоинство, с которым Ван Чон дал ему совет, вызывало у Сон Ина улыбку.
– Это лишь еще одна уловка. Вскоре вы все поймете.
– Нельзя ли отложить это хоть ненадолго? Как я и сказал, во дворце царит беспорядок. У Ли Гона роман с Муби…
– У Ли Гона?
Как только Сон Панъён заговорил о том, ради чего пришел на самом деле, улыбка Сон Ина померкла. Его проницательные глаза преисполнились безумного блеска, что заставило его брата вздрогнуть.
– А этот Ли Гон, случаем, не зять Чан Суллёна? – притворился, будто ничего не понимает, Ван Чон.
– Он так уверен в могуществе своего тестя, что ведет себя совершенно безрассудно. Прекрасно знает, как его величество относится к Муби, а все равно смеет к ней прикасаться? Эта девка и раньше пленяла мужчин своей соблазнительностью, а теперь, изменяя вану, отдается другому. Грязная блудница.
Сон Ин с огнем в глазах смотрел на Ван Чона. Благодаря этой грязной блуднице нужные нам люди оказываются в королевском дворце! Он удержался от упрека. Внутри Сон Ина неистово пылал огонь, способный поглотить все вокруг. А вспыхнул тот огонь из гнева на людей, что рушат его планы. Но масло в огонь подливало немыслимое предательство Муби.
«Пуён не смеет забывать меня и отдаваться кому-то, кроме вана! Ни за что!» – Сон Ин сжал руки в кулаки так сильно, что у него проступили вены.
– Расскажи подробнее.
– А? А, ну…
Сон Панъён, прекрасно понимавший состояние брата, покрылся холодным потом. С тех пор как Ок Пуён попала во дворец, не раз и не два он наблюдал безумие брата, поэтому спокойная просьба напугала его хуже прочего. Он был рад тому, что рядом оказался Ван Чон – повезло. Намереваясь поведать обо всем в присутствии Сохын-ху, он принялся пересказывать свежие сплетни, которые услышал во дворце.
– Пока его величество был занят делами государства, начальник дворцовой стражи Ли Гон пробрался в королевский дворец к Муби и предался с ней непотребствам. Их обнаружила одна из служанок королевы Вонсон. Ли Гона схватили на месте, а Муби заперлась в своих покоях.
– Одна из служанок королевы Вонсон? Так ее величество следила за Муби?
– И поэтому Муби уверяет, будто угодила в ловушку: Ли Гон, мол, изнасиловал ее по приказу королевы. Заявляет, что произошедшее – лишь заговор ее величества и ее сообщника.
– А Ли Гон? Что говорит?
– Утверждает, что в близость они вступали с тех самых пор, как оказались на Канхвадо. И говорит, что ни к чему ее не принуждал, Муби сама, мол, его соблазнила. А обвинения в изнасиловании называет смехотворными и доказывает, что постель они делили не впервой.
У Сон Ина на лбу выступила вена – верный знак, что терпение его на исходе. Ван Чону это было невдомек, и он ни с того ни с сего изрек чванливо:
– Сначала предались любви, а теперь пытаются переложить ответственность друг другу на плечи. Хуже животных. Но, как бы то ни было, голов лишатся оба, – от этих слов Сон Панъён разнервничался и побледнел, а вот Сон Ин на удивление остался спокоен. Взглянув на Ван Чона, он кивнул.
– Сохын-ху прав. Они посмели оскорбить лично его величество, и искупить этот проступок можно лишь смертью.
Ван Чон с Сон Ином улыбнулись друг другу, но смысл их улыбок был совершенно разным; у наблюдавшего за ними Сон Панъёна по спине пробежал холодок. Сохын-ху был не способен разглядеть безумие, сквозившее в холодной, будто лед, улыбке Ван Чона. Беспощадное пламя его гнева сжигало его благоразумие и рассудительность. Чем тверже становился лед снаружи, тем сильнее таял он под жаром гнева и тем сильнее разрушался внутри. Сон Панъён видел: в эту минуту брат его был опасен.
Она не прятала глаз. Не выглядела ни обессиленной, ни заплаканной – ее темные миндалевидные глаза не выдавали и намека на следы от слез. На ее пухлых алых губах сияла божественная улыбка, что притягивала взгляды мужчин. Даже находясь в заключении, Муби оставалась уверенной в себе, а сидевший напротив нее Сон Ин волновался, как бы не поддаться эмоциям вперед нее. Поскольку он явился, чтобы озвучить ей королевский указ, сперва должно было выполнить свои обязанности.
– Начальник дворцовой стражи Ли Гон заслуживает смерти, но его тесть, помощник тайного советника, просит сослать его на остров, а тебя покамест запереть. Помни: это проявление небывалого великодушия со стороны его величества. Будь осторожнее в своих словах.
– Моя голова до сих пор на плечах. Разочаровывает вас это или успокаивает? – провела по своей шее длинными аккуратными ногтями Муби. Ее мягкий протяжный голос звучал уверенно. Сон Ин стиснул зубы. Она намеренно выводила его из себя. Не в силах вынести того, как девушка, что подчинялась ему прежде, теперь ведет себя вот так, он строго бросил: