жить спор, поэтому тот, едва сдерживая кипящий стыд, в кровь искусал губы. Такая честность и прямота близких людей порой вызывает неприязнь.
– Хорошо, я избавлюсь от Ин Ху. Но в остальном уступить не могу. Решай: со мной ты или нет. Если не можешь пойти за мной, насильно не поведу.
Лин не мог не понять, сколь велика была эта уступка. Да и предотвратить кровопролитие своими силами он не сможет. Он поднялся, чтобы посмотреть Вону в глаза. Тот упрямо стоял к нему спиной. Лин уже видел, как его статный и прекрасный друг оказывается запятнан кровью.
«Он избрал этот путь не потому, что он ему по душе! А оттого, что думал, будто иного пути нет вовсе!» – желал понять Вона Лин. Желал объяснить себе его действия и принять их. Желал быть с ним до самого конца. Как и было всегда. С тех самых пор, когда они впервые встретились еще десятилетними. Но с некоторых пор их мечты стали понемногу разрушаться. Лин полагал, что они смотрят в одном направлении, но оказалось, что пути, которыми они хотят идти, отличаются друг от друга. Он чувствовал: развилок бесчисленное множество, но в конце концов они приведут к одному и тому же месту. Можно пойти и по пути Вона. Если цели у них одни, это возможно. Однако Лин не мог сделать выбор в пользу этого. Сердце не позволяло ему ступить по пути, в правильности которого он не сумел убедить самого себя. К тому же Сан обещала, что задаст ему трепку, если только он совершит нечто, что покажется несправедливым!
– Я не могу пойти за вами, – тихо ответил Лин. Плечи Вона задрожали. Задрожали и кончики пальцев, выглядывавшие из-под рукавов; у Лина сжалось сердце. Он выпалил слова, которые наследный принц ни за что не желала слышать, но вскоре добавил: – Но я и впредь буду на вашей стороне.
Вон обернулся. Не одарив его своей привычной улыбкой, он холодно кивнул.
– Поступай как хочешь!
Дверь с грохотом захлопнулась. Заслышав шаги Вона, снаружи собрались подданные.
– Всю ночь будем скакать в столицу. Нужно поторопиться и поскорее почтить память покойной королевы!
Дворец тут же наполнился шумом. Когда Лин покинул комнату, Вон уже исчез, а люди суетливо готовились отбывать.
Жара в разгар лета стояла удушающая. В один из таких дней ван прилег отдохнуть на длинной тахте, пока в густой зелени дворцовых территорий громко стрекотали цикады. Старый правитель был уже в том возрасте, когда цвет глаз тускнеет, а жизненные силы постепенно иссякают. Он утомился и задремал, а проснувшись, вдруг посмотрел на стоявшего неподалеку евнуха.
– Иди и вели Муби прийти ко мне.
За евнухом, уважительно уходившим в поклоне, из тени наблюдали Сон Ин и его двоюродный брат Сон Панъён. Полдень был таким умиротворенным, что о национальном трауре напоминали лишь черные шляпы да белые одежды. Вечно обеспокоенный всем Сон Панъён прошептал брату на ухо:
– Его высочество совершает поминальные обряды над покойной, разве его не разозлит, что ван позвал к себе наложницу?
– Не волнуйся. Муби не захочет покидать свои комнаты. Я велел ей быть тише воды ниже травы до тех пор, пока наследный принц не вернется в Тэдо. Даже трехлетке ясно, что ей несдобровать, если выйдет сейчас.
Сон Ин был по обыкновению спокоен. Завидовавший такому спокойствию и притом презирающий его же, Сон Панъён вновь забеспокоился и зашептал тише прежнего:
– Наследный принц вернулся, так разве не должны мы раздавить его? Если он просто спокойно уедет в Тэдо…
– Должны. Ради этого я и терпел все эти годы. Но пока не время.
– Все еще не время? Когда же оно настанет? Его величеству уже шестьдесят два.
– Даже если мы раздавим наследного принца и сломим его дух прямо сейчас, толку не будет – он женат на дочери правителя Цзинь, а значит, как зять императорской семьи безусловно занимает первое место в линии наследования престола.
– Тогда почему мы не раздавили его до свадьбы, почему оставили все во власти времени? Если ты не собираешься навечно остаться соратником наследного принца, то почему? – Сон Панъён готов был от тоски бить себя кулаком в грудь, но лицо его двоюродного брата исказилось в небывалом раздражении.
– У меня есть план! Чтобы разом одолеть наследного принца и поставить на его место нового человека, нужно доработать одну из его частей. От преемника правителя, чьи соратники – бунтовщики, Корё нет толку, особенно если его бросила супруга, рожденная в императорской семье. Понимаешь, братец?
– Что? Так еще одна деталь твоего плана – это…
– Да. Поэтому давай держать рот на замке и вести себя тихо, пока его высочество здесь.
В сравнении с уверенным в своем плане Сон Ином лицо Сон Панъёна так и осталось раздраженным. Когда наследный принц получил известия о смерти матери и прибыл во дворец, глаза его были наполнены яростью и злобой. Сон Панъён беспокоился! Беспокоился так сильно, что не мог этого вынести! Сон Ин с усмешкой смотрел на брата, недовольно сложившего руки на груди.
«Его высочество – человек эмоциональный. Смерть матери, должно быть, оказалась для него настоящим ударом. С юных лет для принца она была его главной поддержкой в политических делах. Он не скоро осознает, что сейчас самое время отодвинуть в сторону отца и, получив императорское признание его притязаний, заполучить настоящую власть над Корё – все цепляется за усопшую и оплакивает ее», – высмеивал недальновидность Вона Сон Ин, однако все же беспокоился о том, что его эмоциональность и чувствительность могут стать причиной ненужных неприятностей, вот и наказал Муби вести себя осторожно. Поэтому у них, вынужденных покамест пресмыкаться, проблем возникнуть не могло. Глядя на своего размеренного и спокойного брата, Сон Панъён успокаивал собственную несерьезность и меньше притопывал от беспокойства. Евнух вернулся. Быстрый шаг и торопливые движения демонстрировали его взволнованность. Сон Ин было нахмурился при виде суетившегося евнуха, но, убедившись в том, что Муби с ним нет, вздохнул с облегчением. Однако вскоре у него перехватило дыхание – перед глазами появился наследный принц в сопровождении Лина и подчиненных. Его решительная походка выдавала какое-то неясное намерение. Незаметно обменявшись взглядами, Сон Ин и Сон Панъён безмолвно приблизились к отдыхавшему вану.
– Ваше величество, – позвал евнух.
– Да-да, – сквозь сон ответил ван. – Муби пришла?
Ответ на ласковый вопрос ему дал не евнух, а собственный сын.
– Нет, она сказала, что плохо себя чувствует и не может покинуть комнаты. Я подумал, это может опечалить ваше величество, и пришел вместо нее.
Только проснувшийся ван потер глаза и с неловкой улыбкой посмотрел на стоявшего перед ним Вона. Ему ничего и не оставалось, кроме как подобострастно улыбаться – он понимал, что в такой ситуации звать любимую наложницу на глазах у сына было недопустимо. Старик, метавшийся в попытках смягчить сына, выглядел жалко.
– Ох, неужто сам наследный принц здесь. На тебе лица нет. Я понимаю, тебе сейчас грустно, но не отчаивайся. Я понимаю твои чувства.
Вон слабо улыбнулся, но его лицо вмиг похолодело снова.
– Печаль вашего величества разрывает мне сердце. Я изо всех сил старался сдержаться и проявить терпение в это трудное время, но как ваш сын и верноподданный при виде вашего горя я не могу оставить в покое тех, кто нанес вам столь тяжелую рану.
Ах он! Лицо Сон Ин вдруг помрачнело и посерело. А ван, не понимавший должным образом слова наследного принца, продолжал сонно моргать – он так и не проснулся до конца.
– О чем ты говоришь? Я опечален смертью королевы.
– Именно об этом, – ухватился за слова вана Вон. – Вашему величеству известно, отчего захворала королева? Всему виной та обозленная группировка, страшившаяся того, что ее величество украдет ваше сердце. Мы должны немедленно допросить их – пусть признаются в совершенных преступлениях и понесут соответствующие наказания.
Слова Вона, быстрые и решительные, сыпались на голову вану подобно стрелам. Отчего кому-то страшиться того, что королева украдет его сердце, если между ними с самого начала не было любви? Разве это не сама королева все время ревновала и трепетала от страха? Ее скорая кончина в столь молодом возрасте, должно быть, оказалась лишь следствием того, что ревность уничтожала ее тело и разум. Однако его величество подсознательно почувствовал, что истинной целью принца была его Муби, и ахнул. Сердце его упало, и он резко сел.
– В теле ее величества обнаружили остатки яда. Кто посмел отравить ее?
– До меня дошли некоторые разговоры. Поговаривают, Муби и преданные ей чиновники заставили шаманку проклясть королеву; я опрошу их, чтобы выбить из них признания и получить необходимые доказательства.
– Ты сам?
– Да, я не потерплю ни слова лжи и тщательно расследую произошедшее, чтобы отделить повинных от невиновных. – Его сын был так уверен в себе, что намеревался тут же начать расследование и приступить к пыткам. Его величество поспешно схватил принца за рукав и потянул на себя.
– Траур еще не окончен, сперва дождись его завершения. Если ты подождешь…
– Этому не бывать, – одернув рукав, сказал Вон. – Кем была королева? Дочерью почившего императора и тетей нынешнего. Если мы оставим без внимания ее преждевременную кончину, во что же превратится Корё? Подобное оскорбление императорской семьи будет воспринято ими как измена! Если мы не отыщем преступников и не накажем их со всей суровостью, в будущем вашему величеству не удастся избежать порицания.
– Но разве ты не обещал мне защитить Муби? – дрожал в мольбе голос старого вана. Он был так встревожен, что невольно раскрыл их с сыном договоренность прямо перед подданными. Не стоит и говорить, что лицо взиравшего на отца Вона похолодело пуще прежнего.
– Я обещал защитить ее от матушки. Теперь, когда ее не стало, и защищать не от кого, ведь так?
– Хотя бы жизнь… Прошу, хотя бы жизнь ей сохрани, – забормотал ван, хотя и понимал, что мольбы бесполезны. Он обессиленно рухнул на тахту, и Вон без сожалений отвел от него взгляд. Теперь он мог принимать решения по своему усмотрению.