– Убусынджи, следуйте за мной. Вы понаблюдаете за допросом, а после сообщите о его результатах его величеству, – неожиданно указал он на Сон Ина, и у того задрожали кончики пальцем. По спине прокатился холодный пот.
«С этим покончено! Нужно оставить Пуён и сосредоточиться на том, чтобы повлиять на положение наследного принца через Ван Лина! – его быстрый ум уже понял, чем все кончится, поэтому стоило поскорее избавиться от этого и перейти к другой части плана. Однако больше всего его заботила Ок Пуён – Муби. С приближением последних минут ее жизни его ноги все сильнее дрожали от страха. – Успокойся! Сейчас как никогда важно вести себя так, как подобает стороннику наследного принца! Ты сторонник наследного принца, Сон Ин!»
Его высочество развернулся и покинул отца, чувствуя, как холодный ветер пронизывает его разморенную зноем кожу. Сон Ин последовал за Лином и теперь шел с ним плечо к плечу, прикладывая небывалые усилия для того, чтобы сохранить самообладание. Взглянув на его лицо, наследный принц подозрительно спросил:
– Разве ты не говорил, что давно захворавшему больному должно поскорее сменить лекаря? Я считаю, время пришло, но ты, похоже, со мной не согласен?
– …Как я мог бы. Думаю, сейчас самое подходящее время.
На лице наследного принца появилась холодная, коварная улыбка.
– Я тоже! Подумал уж, что ты, как и Лин, станешь возражать против насильственных чисток.
– Если вы не станете действовать безжалостно, его величество так легко не отступится. А Суджон-ху слишком упрямится.
– Вот именно! Я знал, что ты согласишься. Верил, что поймешь мои замыслы.
Вон, казалось, доверял ему больше, чем Лину. Однако Сон Ин, признательно опустивший голову, на самом деле побледнел так же, как Суджон-ху, и тоже не мог перестать хмуриться. «Да чтобы меня – и застали врасплох!» – изводился он.
Его ужасно злило до омерзения спокойное выражение лица наследного принца. И как он только мог назвать этого человека эмоциональным! Сон Ину хотелось ударить самого себя по лицу. В злобе и желании отомстить за несправедливую и печальную участь своей матери этот юноша раскрыл свою истинную натуру: честолюбивую, хитрую и дальновидную. Решение провести чистку он принял не под влиянием гнева – она была тщательно спланирована. «Смерть матери-то оказалась для него настоящим ударом? Да он только этого и ждал! Коварный хитрец!» – злился Сон Ин.
Похоже, для кого произошедшее стало настоящим ударом, так это для него, а не для наследного принца. Его высочество оказался не мало смыслящим в интригах незрелым дитем, а умелым заговорщиком, который и самого Сон Ина сделал частью своего плана. Это никак не поддавалось объяснению, но его и правда застали врасплох. В здании чрезвычайного суда уже подготовили разнообразные орудия для пыток. И когда только успели организовать все так аккуратно и расчетливо? От удивления у Сон Ина вдруг закружилась голова, и он потерял дар речи. Судя по нарядам людей, выстроившихся тут и там, все они были из числа стражников его высочества. Совершенно ясно, что все происходящее было спланировано. Вплоть до содержания будущих признаний тех, кого подвергнут пыткам.
– Заводи, – приказал наследный принц. Говорил он кратко и лаконично, никак не уточнял, к кому обращается, однако люди двигались без колебаний, ясно понимая, что им делать; планируя это, учли каждую мелочь. Первым делом стража втащила внутрь и привязала к лавке евнуха Чхве Сеёна. В догадливости ему не было равных, и, почуяв надвигающуюся беду, он невинно и жалостливо захлопал своими крысиными глазками.
– Горько видеть ваше высочество в таком состоянии.
– Зато тебе твое вполне подходит.
– Не так уж оно мне и идет… Я ни в чем не виновен, – замешкался из-за ехидства наследного принца Чхве Сеён, а Вон тем временем заговорил сурово:
– Тебе уже приходилось нести суровое наказание за свои беззакония. Милостью его величества тебя вернули во дворец, так разве не должен был ты счесть эту милость небесной благодатью? Разве не должен был стать осмотрительнее и рассудительнее? Муби, которую ты и привел во дворец, мутит разум вана и проклинает королеву, а ты – вместо того чтобы помешать ей – потворствуешь этому. Как же ты сладишь с последствиями?
– Ваше высочество несправедливы! Я буду рад принять наказание за то, что привел ее во дворец. Но проклинать покойную королеву! Всем известно, как она заботилась обо мне и как я был верен ей.
– Мне твое нежелание сознаваться лишних страданий не принесет. А вот тебе – да. Чан Ый!
Словно все было оговорено заранее, заслышав свое имя, Чан Ый тут же указал рукой на стражника, что стоял рядом с Чхве Сеёном. Тот отвязал его от лавки и потащил к ближайшему деревянному столбу. Евнух трясся в страхе перед тем, что может произойти дальше, но еще больше ужаснулся, заметив черепки, разбросанные под столбом. Он беспокоился о том, сможет ли выжить после пытки сдавливанием коленей[104]. Прежде Чхве Сеён и сам нередко пытал всех неугодных королеве и его величеству. Опускаясь коленями на острые черепки, он вновь слышал ужасные крики тех людей. Не могу! Нет! Стражник принца придавил забрыкавшееся тельце Сеёна, и евнух упал на пол. Если бы он опустился на колени медленно, было бы не так больно, однако его колени встретились с полом слишком быстро, и острые черепки глубоко вонзились ему в голени. Он еще не почувствовал на себе тонкую палку, однако уже не выдерживал боли в ногах.
Чхве Сеён закричал. Его собственный голос казался эхом стонов всех, кого когда-то пытал он сам. Евнух привык причинять боль другим, но на себе такие страдания ни разу не испытывал, поэтому он немедленно согласился сказать все, что желал услышать наследный принц.
– Ваше высочество! Ваше высочество! В чем я должен признаться? Чего вы хотите?
– Ах ты наглец! Значит, скажешь все, что я попрошу? Одолжение мне сделаешь? Думаешь, я тебя тут вынуждаю ложные показания дать? Сильнее! – отдал приказ наследный принц, и на суставы Чхве Сеёна тут же стали давить яростнее. Он кричал все громче и пронзительнее, и вопли его разносились по всему дворцу.
– Ваше высочество! Я сознаюсь, во всем сознаюсь. Каюсь, я знал, что Муби прокляла ее величество, но закрывал на это глаза!
– Хочешь свалить всю вину на эту девку, а сам выйти сухим из воды? А кто задумал все это? Кто тайно привел шаманку во дворец? Кто помог организовать место для ритуала и подготовить предмет наговора? Сильнее!
На суставы Чхве Сеёна стали давить еще яростнее. На полу уже образовалась лужа крови, стекавшей по его ногам. Евнух рыдал, хрипел от крика; у него текло и из глаз, и из носа, и даже изо рта.
– Это я! Все я! Хватит, молю…
– А теперь хочешь взять всю вину на себя? Думать о товарищах похвально, но сокрытие чужих преступлений – тоже преступление. Чтобы во всем сознаться, придется рассказать, кто тебе помогал. Сильнее!
– Подождите, подождите, ваше высочество! Мне помогал… – хотя из него практически выбили дух, хитрые глазки евнуха бегали туда-сюда. Чтобы наследный принц остался доволен, мало назвать хоть кого-то. Нужно назвать соучастником того, чье имя его удовлетворит, – лишь так можно уменьшить собственные муки.
– …Сонги. Мне помогал Сонги, ваше высочество!
Да, если назвать То Сонги, наследный принц будет доволен – он ненавидит То Сонги. Ведь разве это не его когда-то сняли с поста и отправили в изгнание вместе с самим Чхве Сеёном? Истинно так. Услышав это имя, Вон кивнул.
– Так и знал. Я с малых лет видел, как вы, евнухи, пытаетесь помыкать ваном и королевой, как вам вздумается. Раз вы настолько алчны, что пытались избавиться от господ, с которыми нелегко совладать, однажды настанет день, когда вы обратите меч и против меня. В произошедшем повинны вы с То Сонги, Чон Сук, Пан Джонджо, Ким Ингён, Мун Ван, Чан У и другие евнухи, что вместе с Муби держали в своих руках власть во дворце и за его пределами.
– Да, да, – пока Чхве Сеён раздумывал, чье имя стоит назвать следующим, наследный принц сам начал перечислять нужные имена одно за другим, словно пытался облегчить его ношу; евнуху только и оставалось кивать в подтверждение. Даже если бы он не назвал их имена, эти люди все равно отправились бы в загробный мир вместе с ним. Пусть они долгое время были соратниками и делили друг с другом радости, печали и невзгоды, мужчина не чувствовал себя виноватым.
– Я во всем сознался вашему высочеству, молю, просто убейте меня наконец.
– Нет, ты сдал своих сообщников, но еще не рассказал о шаманке, которой отдавал приказы.
– Что?
Все кончено! Богатства и власть бесполезны, а могущество – лишь иллюзия. Глаза Чхве Сеёна, уже предвкушавшего смерть, снова забегали. Теперь, когда он признался в том, чего не совершал, принц хочет услышать имя шаманки, но назвать его куда сложнее, чем сдать других евнухов. Не то чтобы он не знал ни одной мудан, но любая из них всеми силами станет отрицать обвинения, и, если с чужой помощью названная им девушка докажет свою невиновность, евнуха снова накажут – теперь уже за ложные обвинения и клевету. Он был не в силах быстро понять, какой ответ следует дать.
– Так тебе и этого было мало? Чан Ый!
Ну отчего он не скажет, что желает услышать? Зачем постоянно обращаться к своим стражникам? При виде раскаленного железа в руках Чан Ыя Чхве Сеён пришел в ужас.
– Шаманок, шаманок было несколько, но я не помню их имена… Это…
– Прижигай.
– Нет, прошу, ваше высочествооо!
Раскаленный железный прут прожег одежду, и тут же кожа евнуха начала гореть от боли, а в комнате повис неприятный запах. Чхве Сеён не желал больше испытывать даже муки от сдавливания коленей, но пытка раскаленным железом и вовсе заставляла его возжелать мгновенной смерти. Хрипло, словно даже язык его был обожжен, он перечислял имена известных ему мудан.