– У вас есть свидетели, доказательства, признания сообщников, и нет смысла и пытаться убедить вас в собственной невиновности. Сказать мне нечего, так, может, сразу голову с плеч? – вкрадчиво, словно и не призывала убить ее поскорее, спросила Муби и, наклонив голову, открыла Вону вид на свою тонкую белую шею.
Ее слова заставили вздрогнуть его стражников, и это разозлило принца еще сильнее. Он хотел мучить ее до тех пор, пока она не сознается во всем. Намеревался разорвать на кусочки тело той, что околдовала его отца и терзала его мать, пока та была жива. Выколоть темные глаза, что заставляют сжиматься мужские сердца, отрубить язык и лишить ее тягучего голоска, отрезать пухлую грудь, с легкостью притягивающую внимание ее собеседников, и только в самом конце насладится тем, как рухнет ее отрубленная голова, – вот, о чем он помышлял. Однако ее покорность перед лицом смерти вмиг потушила его желание отомстить. Ему вдруг стали безразличны споры, рыдания, мольбы и допросы. Откуда только в этой девке такая неприкрытая и решительная сила воли? В некотором смысле Вон тоже счел Муби неповторимой.
– Чего ты желала, когда явилась во дворец? – спросил он. В ее глазах мелькнул огонек сомнений. Предвидеть такой вопрос она не могла. Чего она желала? Муби не была уверена, чего ради наследный принц спрашивает ее об этом. – Наслаждаться властью подле его величества? Получить титул и сделаться знатью? Ты получила то, чего желала?
– То, чего я желала… – медленно заговорила она. В это время ее взгляд скользил по лицам глядевших на нее людей: влево и вправо, вверх и вниз. Она осмотрела всех, никого не упустила – Сон Ина, конечно, тоже. Она, притворявшаяся спокойной, побледнела. Другим, должно быть, казалось, что виной тому десятки чудовищных казней, состоявшихся здесь, и лишь она сама знала истинную причину: Сон Ин был опечален, измучен, разъярен и медленно сходил с ума. Оттого что она вот-вот умрет! Теперь, когда Муби окинула взглядом всех собравшихся, на ее лице расцвела довольная улыбка, – …да, получила.
– Вот как, – недовольно скривился наследный принц. – Так, значит, готова умереть? А рассказать мне, чего желала, смелости не хватит?
– Того, что не сумели бы получить вы.
– И что же это?
– Любовь человека, которого люблю сама.
Вон резко вскочил. Крепко сжав зубы, он не проронил ни слова, однако голубые вены у него на лбу вздулись так сильно, словно вот-вот лопнут, – явный признак гнева. По всему его телу бушевало невидимое пламя ярости. Что же теперь будет? Присутствующих охватил страх, но эмоции, к счастью, не захлестнули принца. Эта девка не заставит его поступить легкомысленно! Губы Вона вновь растянулись в привычной улыбке, что развеяло беспокойство среди его подданных. Спокойно и хладнокровно он спросил:
– И полюбил ли он достаточно, чтоб вверить тебе свою жизнь?
– Да. Вряд ли уж такое произойдет, но ваше высочество поймет мои чувства, если вдруг и ваш любимый человек подарит вам свою любовь.
Из прищуренный глаз наследного принца летели искры. Возможно ли, что не стухший до конца огонь его ярости разгорится вновь? Вон шагнул к лестнице. Вокруг повисло ледяное напряжение. Еще шаг, за ним – еще один. Всякий раз как он делал новый шаг, сердца его сторонников сжимались, а когда он остановился прямо перед Муби, сердцам мужчин уж некуда было сжиматься сильнее. Вон вытащил меч из ножен своего стражника, стоявшего подле нее.
– Ваше высочество, так нельзя! – разрушил тишину резкий голос Лина. Проигнорировав его предупреждение, принц медленно вытянул меч и приставил его острое лезвие к ее горлу так, чтобы клинок едва-едва прикасался к коже Муби.
– Твой любимый человек вскоре позабудет тебя. Я дам ему кого-нибудь получше тебя.
– Я Муби. Никто и ничто не сравнится со мной.
– Хорошо. Проверим, кто из нас победит. Правда, тебе придется узнать об этом уже с того света!
Его высочество взмахнул правой рукой, державшей меч. Жесткие и прямые, будто накрахмаленные, ресницы Муби опустились. Даже она не сумела до конца преодолеть страх перед смертью и закрыла глаза. Смерть заплясала прямо перед ней.
– Ваше высочество! – Лин спрыгнул вниз вслед за Воном – не мог допустить, чтобы руки того обагрились кровью, – и кончик меча принца дернулся в сторону Суджон-ху. При виде потрясения и беспокойства, исказивших лицо его друга, его высочество мрачно улыбнулся.
– Лин, спокойно! Доверься мне. Кто я, по-твоему?
Он вновь повернулся к открывшей глаза Муби, и взгляды их встретились.
– Славно, что ты испугалась. В противном случае пришлось бы потратить намного больше времени.
Так и держа меч в руках, он направился к главным воротам, словно собирался покинуть здание чрезвычайного суда. Как он поступит с ней? Его сторонники в сомнениях спустились вниз и последовали за наследным принцем. Все они прошли мимо привязанной к лавке Муби. В том числе и Сон Ин. Когда он проходил мимо нее, мизинец у него на руке дернулся. Этого было достаточно. Муби счастливо склонила голову.
– Руби.
Стоя позади наследного принца, Сон Ин равнодушно наблюдал за тем, как тот передает меч Чан Ыю. Тот без колебаний миновал их и подошел к Муби. Меч просвистел по воздуху. Забренчал металл – стражник Вона забрал меч у Чан Ыя и убрал его обратно в ножны. Когда все наконец закончилось – без всяких криков, – Сон Ин прислушался к тишине. Ни звука.
Повинуясь мановению руки его высочества, он подошел и наклонился поближе.
– Найди девушку выдающейся красоты – дар в утешение его величеству.
– Да, ваше высочество. Я отыщу подходящую, – ответил он ровным голосом. Выражение его лица вновь стало таким, каким бывало обыкновенно.
14Раздор
Вздрогнув от ветра, что обдувал ему затылок, Сон Панъён запахнул одежды. Зима только началась, но холода уже наступили. Шел он быстро – то ли из-за мерзлого воздуха, то ли от нетерпения. Он направлялся в небольшой домик, который совсем недавно снял Сон Ин. Его собственный дом располагался неподалеку, однако практически не покидал свое новое пристанище – ел и спал там же. В прислуге у него был всего один человек, да и тот лишь приносил ему сменную одежду и еду из дома. Сон Ин, можно сказать, обосновался в одиночестве. Сон Панъён остановился у покрытых пылью и грязью ворот и нахмурился.
«Что ни говори, а его дом напоминает пристанище духов», – подумал он и постучал в дверь, но ответа не было. Он точно здесь; неужели выпроводить пытается?! В возмущении Сон Панъён стал изо всех сил колотить в дверь, будто желал ее выбить. Лишь тогда дверь со скрипом отворилась, и из маленькой щелочки на него взглянул слуга, чье лицо выражало явное недовольство.
– Приберись у входа! – попав во двор, отругал Панъён слугу, но тот лишь равнодушно опустил голову и быстро удалился. Подобное поведение невероятно удивило его, однако дело, по которому он прибыл, касалось его брата, а не какого-то ноби, поэтому, недовольно цокнув языком, он отправился прямиком в главную комнату.
«Если уж господин охилел, как от ноби требовать должной работы!» – испортило ему настроение ненадлежащее поведение слуги, и, быть может, поэтому он грубо распахнул дверь комнаты. Его встретил порыв горячего воздуха. Внезапная жара доставила ему неудобство – погода стояла зябкая, поэтому Сон Панъён надел свой теплый турумаги. В комнате висел густой пар, мешавший ясно видеть.
– Ты! – испугался он, увидев своего брата среди клубов густого пара, поднимавшегося к потолку. Большую часть комнаты, что теперь напоминала ванную, занимал огромный чан с горячей водой. Но вода была необычной: от нее исходил удивительный аромат, напоминавший Сон Панъёну о ком-то. В одной руке обнаженный Сон Ин держал длинный серо-зеленый керамический флакон, а другой – помешивал воду в чане. Если бы не книги, которыми были заставлены все четыре стены, можно было бы ошибочно посчитать, что главная комната этого дома всегда была ванной. Сон Панъёну стало тяжело дышать – аромат, исходивший от воды, смешался с затхлым запахом отсыревших книг. Он попытался вдохнуть свежего воздуха через щелочку в приоткрытой двери, но Сон Ин кратко попросил:
– Закрой.
– Дышать не могу! Во что ты превратил комнату?
– Она вся мокрая. Закрой.
Сон Панъён запоздало заметил девочку, которую заслонил его двоюродный брат. Она погрузилась в воду по самый подбородок и вся раскраснелась от долгого пребывания в кипятке; глаза ее были затянуты дымкой – она едва не теряла сознание. Ему не оставалось ничего, кроме как закрыть дверь и подойти к Сон Ину.
– Что ты делаешь? Почему здесь!.. – наконец подойдя к брату и взглянув ему в лицо, Сон Панъён лишился дара речи. Тот выглядел потерявшим рассудок: беззаботно опустил глаза, словно отдался грезам, и пытался сдержать еле заметную улыбку. Панъён ясно видел, как брат понемногу добавляет в чан содержимое флакона – старается не нарушить тонкий шлейф аромата – и все свое внимание отдает мыслям о ком-то. О девушке, которой принадлежал этот аромат, о девушке, которая и сама была этим ароматом.
Он совершенно не в себе! Не в силах и дальше это терпеть, Сон Панъён выхватил флакон из рук младшего брата и с силой бросил его на пол. Когда флакон разбился, по комнате разнесся сладкий аромат. Всего нескольких капель оказалось достаточно, чтобы комната наполнилась густым ароматом душистых масел, поразивших обоняние: теперь аромат стал орудием пытки. Панъёна вывернуло наизнанку.
– Вот бы еще хоть немного, – тихо пробормотал Сон Ин, не выглядевший, однако, ни расстроенным, ни сожалеющим. Словно иного выбора не было, он вытащил рыдающую девушку из воды и завернул ее обнаженное тело в широкую ткань. А затем толкнул ее на пол, будто она тюк какой-то, убрал с пола остатки разбитого флакона и душистого масла и, приоткрыв окно, вдруг с грохотом опустился на пол. Вверх от его голых плеч шел теплый пар.
– Если подождать еще три-четыре минуты, аромат глубоко впитается в кожу и сохранится на некоторое время. Поскольку нас прервал мой брат, придется начать сначала.