– Нет, не спокойно. Я поэтому и приехал встретиться с тобой. Мне тоже тяжело на душе! – не желая уступать повысившей голос сестре, Ван Чон перешел на крик. Однако тут же понял, какую невоспитанность проявил. Он поспешно склонил голову в извинении, но Тан даже не обратила на это внимания. Жизнь ее третьего брата висела на волоске, поэтому она нетерпелива спросила:
– Что нам делать? Как его спасти?
– Сперва я думал, что его высочество пощадит Лина. Однако вскоре понял, что и он будет не в силах спасти брата, когда заговор вскроется – в нем замешан не только он с госпожой, но и конфуцианские ученые, которых они собрали при дворе вана и за его пределами. Кроме того, наследный принц жестоко расправился с группировкой Муби прямо на глазах у других людей, поэтому и к измене брата милостив не будет…
– Да! Так как же нам быть?
– Нужно убедить его бежать. Пусть спрячется на одном из заморских судов и навсегда покинет Корё.
– Разве это не выставит его трусом, что замыслил пойти против королевской семьи, а потом бежал от наказания?
– А лучше умереть? – глазами, полными беспокойства, взглянул на сестру Ван Чон. Тан, прекрасно знавшая характер Лина, прикусила губу и нахмурилась.
– Лин предпочел бы именно это.
– Но не оставлять же все как есть! Я, что ли, хочу отправлять младшего брата на чужбину? Просто не смогу видеть, как он умирает! Пусть мы презираем друг друга, пусть ругаемся и говорим то, чего не следует, я все равно не смогу видеть, как мой брат умирает!
– Ах! – схватившись за грудь, согнулась Тан, будто вот-вот упадет. Ван Чон помог ей присесть на стул и опереться о спинку. С трудом дыша, она еле слышно пробормотала: – Лин знает, что ты обо всем догадался?
– Пока нет. Сперва нужно было подать секретный донос, иначе все доказательства измены могли бы сгинуть.
Тан с болью взглянула на брата. Глубоко вздохнув, она уверенно заговорила – решение было принято.
– Тогда нужно убедить его немедленно покинуть страну. Отправь кого-нибудь за госпожой из Хёнэтхэкчу. Никакие вещи не понадобится, пусть приезжает налегке.
– Госпожу из Хёнэтхэкчу… зачем? – отступил Ван Чон. Ему стало непокойно на душе.
– Разве ты не говорил, что она тоже замешана в этом? Чем страдать от злых языков, обвиняющих ее в подстрекательстве к измене, лучше ей уплыть вместе с Лином – это принесет счастье им обоим.
– Но ее…
«Спрячут здесь», – подумал Ван Чон и замолчал не в силах сказать еще хоть слово. Сон Панъён уверял, что, когда обвинения в измене короне раскроются, он солжет, будто она умерла во время ареста, а сам тайно вывезет ее в безопасное место. Это когда-то давно Ван Чону пообещал Сон Ин. Он был рад и взбудоражен возможностью разом избавиться от наследного принца и заполучить Сан, но ему было печально от того, что жертвой этого окажется его собственный младший брат, поэтому Ван Чон и прискакал к сестре. Сон Ин и ему подобные посчитали бы, что он проявил слабость. Тан заметила колебания брата, и у нее тут же возникли подозрения.
– Но ее что? Тебе не по душе, что они с Лином сбегут вместе? Ты до сих пор ее?..
Договорить ей не удалось. Кто-то, не постучав, распахнул дверь. Человеком, что осмелился так врываться к супруге наследного принца, оказался ее же супруг. Его неожиданное появление так поразило Ван Чона и Тан, что они, позабыв, как дышать, замерли с открытыми ртами. Широко улыбаясь и потирая руки, Вон вошел в комнату.
– Холод-то какой! Руки совсем окоченели. Давайте-ка вместе выпьем чаю. – Вон опустился на стул, где прежде сидел Ван Чон, и обеими руками обхватил стоявшую перед ним чашу. Его ладони и впрямь замерзли и покраснели. Тан не сразу опомнилась, и только собралась звать служанку, чтобы та принесла нового чаю, как ее прервал Вон. – Этого более чем достаточно. Я приехал, чтобы повидаться с тобой перед отъездом в Тэдо, но нужно было увидеться и с другими. Да ты не стой, присаживайся, – с улыбкой предложил он, явно что-то недоговаривая. Думая о прерванном разговоре, брат с сестрой переглянулись и присели за стол.
– Продолжайте, – допивая оставшийся после Ван Чона чай, между делом сказал он.
– Ч-что? – заикаясь, уточнила Тан.
Наследный принц вновь улыбнулся. И улыбка эта была сродни предупреждению для Тан: «Даже не думай мне врать».
– Думаешь, как у меня так сильно замерзли руки? Я довольно долго стоял под дверью.
Кровь отлила от лиц Ван Чона и Тан, теперь они казались практически прозрачными.
– Так что? Приготовишь корабль, чтобы они бежали? И куда поплывут?
– Ваше высочество, это…
– Измена короне, так вы это назвали? Попытки обвинять Лина – вот что для меня измена короне, Чон! – летели искры у него из глаз. Подавленный Ван Чон украдкой спрятался за спиной у сестры и съежился. Голос принца, суровый, словно инистые морозы, звучал так разъяренно, что у него скрутило внутренности. – И предатель здесь ты. А за измену карают смертью. Тебе это известно, не так ли? Ты ведь слышал, как я расправился с теми, кто проклял королеву.
– Ваше высочество, выслушайте сперва, прошу. Это больше, чем распри между родственниками, – взмолилась Тан, преграждая супругу путь к своему брату, что в ужасе дрожал как осиновый лист. При виде жены голос принца смягчился, а взгляд стал чуть менее ядовитым.
– Но, поскольку ты брат моей жены и моего друга, я сохраню тебе жизнь.
Брат с сестрой вздохнули в унисон, но Вон, не дав им и секунды покоя, снова пригрозил:
– Но если ты не назовешь мне каждого, кто пытается оклеветать Лина, щадить не стану.
– Ваше высочество, вы несправедливы. Я не клеветал! Вы намерены смертью наказать меня за преступление, которое состояло лишь в том, что я отринул братскую привязанность ради королевской семьи, ради двора и ради Корё? – спрятавшись за хрупкой спиной сестры, набрался смелости высказаться Ван Чон. – Я проверил посемейные списки местных жителей Покчжончжана за последние несколько лет. Подделано в них немало. Хоть сейчас пошлите туда кого-нибудь, и вы убедитесь в том, что я не вру.
От легкой усмешки Вона у Ван Чона сердце ушло в пятки. Приподнятые уголки губ наследного принца и вовсе заставили кровь стыть у него в жилах.
– Лин действовал в соответствии с моим приказом. Несчастные не вынесли налогового гнета влиятельных семей и местных чиновников и были вынуждены начать скитаться, и я пожалел их: велел добавить их имена в посемейные списки Покчжончжана и поселить под крылом у госпожи из Хёнэтхэкчу. Теперь, когда ситуация на местах улучшилась, я велю изучить все обстоятельства и восстановить законный статус этих людей. Рассеял ли я твои сомнения? Если ты хотел поставить жизнь Лина под угрозу лишь из-за этого, значит, в глубине души уже давно жаждал ему навредить.
– Но ваше высочество! Я собственными ушами слышал тот разговор в Покчжончжане. Они называли себя самбёльчхо…
– Тех, о ком ты говоришь, разбили задолго до моего рождения. Если уж выдумываешь небылицы, старайся лучше, Чон!
– Не я один их слышал! – отчаянно спорил Ван Чон. Теперь для него это было вопросом жизни и смерти. Если не умрет Лин, головы может лишиться он сам.
– Чан Ый, один из ваших людей, тоже это слышал. Он вместе с Лином приехал тогда в Покчжончжан, чтобы забрать меня оттуда. Спросите его. Спросите, слышал ли он, как они говорили о самбёльчхо, или нет!
Расслабленная улыбка Вона, так и говорившая «лай сколько душе угодно», померкла. Слова, которые этот трус Ван Чон лепетал, широко распахнув глаза, не казались совсем уж бессмысленными. Принц, словно ожидая чего-то, окинул его пронзительным взглядом, а затем посмотрел в сторону двери и громко позвал:
– Чан Ый, Чин Кван, идите сюда!
Вместе с воинами в комнату пробрался и холодный ветер. Ван Чон тут же указал пальцем на Чан Ыя.
– Это он, ваше высочество! С ним мы стали случайными свидетелями тайного разговора о самбёльчхо.
Чан Ый крепко сжал вмиг потяжелевшие – словно свинцовые – губы и опустил взгляд в пол. Вон тут же все понял. Чан Ый – человек великий, но таланта выпутываться из таких ситуаций у него никогда не было. Стоявшая тишина была подтверждением словам Ван Чона.
– Это правда? – низко и хмуро спросил Вон.
Ответа не последовало. Принц понимал: это самый что ни на есть точный ответ на его вопрос – однако в нарастающем гневе закричал снова.
– Я спрашиваю, это правда?
– …Правда.
– Видите, ваше высочество?! Зачем мне врать о столь важных вещах? – обрадованный ответом Чан Ыя Ван Чон дернул Тан за рукав. Лицо наследного принца печально помрачнело.
– Почему не рассказал? – глухо спросил он. Горло, казалось, сжалось у Чан Ыя: отвечать свободно он не мог.
– Те люди зовут себя самбёльчхо и когда-то бродили по земле вместе с одним из бунтовщиков, это правда, но Суджон-ху сказал, что на самом деле сами они не имеют к этой группировке никакого отношения, что они звались так лишь для того, чтобы сыскать себе пропитание. Сказал, что гонения лишь подтолкнут их к настоящему бунту, поэтому лучше позволить им вести обычную жизнь и показать милосердие вашего высочества.
– Лин…
– Суджон-ху сказал, что не хочет попусту беспокоить вас. И что госпожа тоже верит, будто эти люди лишь оголодавшие бродяги, вот и приняла их под свое крыло, а всю правду знает только он один.
– То есть ты молчал об этом, потому что Лин велел никому не рассказывать? Даже мне?
– Я верил, что они, как и сказал Суджон-ху, будут жить по совести и заниматься лишь возделыванием земли.
«Верил, – заныло от боли сердце Вона. – Ты верил Лину. Без колебаний нарушил мой приказ оставаться рядом с ним, что бы ни случилось, внимательно наблюдать и докладывать мне обо всем; Лин велел тебе молчать, и ты не сказал мне ни слова, потому что верил ему. Я тоже верил: и Лину, и тебе. Но вы поверили друг другу и скрыли правду от меня! Оправдывая себя тем, что делаете это ради меня!» Его высочество сжал лежавшие на столе кулаки, и суставы его напряглись так, что кожа побелела.