– На самом деле с этим торговцем знаком Суджон-ху.
– Что? Лин?
– Он подумал, что после вашего отъезда мы окажемся в опасности. Господин оставил Кэвону денег, чтобы мы заплатили тому торговцу.
«Сделал это и даже мне не рассказал!.. – удивилась и обрадовалась Сан. Этот поступок лишь доказал, что он все для себя решил. – Лин и правда хочет уехать со мной! Оставить мать, братьев и сестру, Вона – всех! Он выбрал меня».
Она чувствовала себя неловко, но вместе с тем была тронута. Прочитав эти эмоции у нее на лице, Сонхва погладила Сан по руке, будто мама или тетя, и ласково сказала:
– Поэтому иди своей дорогой и не думай ни о чем другом. Не беспокойся об остальных. У них же есть я. Люди из убежища, Кэвон, Ёмбок и… Нантха с его матерью – я позабочусь обо всех.
– Сонхва… – Глаза Сан жалостливо расшились. Сонхва великодушно улыбнулась ей, словно Авалокитешвара[110], и вдруг оказалась в крепких объятиях. – Не могу. Если оставлю все на тебя, как же я… нет, так нельзя. Это я привела вас всех сюда, мне о вас и заботиться. Не говоря уж о Пиён и Нантхе.
– Вот дурочка! Ну какая забота обо всех! Ты уедешь с возлюбленным, это главное.
– Поедем вместе. Вместе со всеми.
Ну что она говорит? Цокнув языком, Сонхва оттолкнула Сан. Но глаза той засияли лишь ярче, и она продолжила:
– Мы поедем все вместе. Я, Лин и все вы: Кэвон, Ёмбок, Пиён, Нантха. Будем вместе обрабатывать землю, вместе разводить скот и вместе присматривать за детьми! Мы с Лином перестанем быть частью королевской семьи, отринем титулы и станем жить с вами на равных, будем делать то же, что делаете вы. Кэвон с Ёмбоком станут нам старшими товарищами, а ты станешь мне сестрой. Будешь журить меня и поднимать шум, прямо как тогда в убежище.
– Ну и дурочка ты, самая настоящая, – притворно рассмеялась Сонхва, но расстроенной не выглядела. Было бы здорово, заживи они так. Она с улыбкой посмотрела на Сан, чьи глаза сияли от предвкушения, а потом строго покачала головой.
– Это совершенно невозможно.
– Но почему?
– Как ты представляешь себе молодых мужчин и женщин, что каждый день проводят вместе? Все мы вдовцы и вдовы, и все мы одиноки. Такой жизни мы не вынесем.
– Ты и правда будешь до конца уверять меня в этом? – от возмущения лицо Сан покраснело, и Сонхва озорно улыбнулась. После расставания с той, кого так легко дразнить, жизнь станет куда скучнее! В глубине души Сонхву завлекло предложение покинуть Покчжончжан вместе – Пхильдо исчез, и после расставания с Сан ей станет совсем не на кого положиться. Сан полагалась на Сонхву, да, но и сама Сонхва на Сан – тоже. Пусть она дала громкое обещание позаботиться обо всех, на самом деле ей было страшно. И когда Сан стала уговаривать ее отправиться вместе, Сонхва почувствовала, что должна притвориться, будто уговоры совсем на нее не действовали, – пусть Сан проиграет и примет это. Но та догадалась обо всем и собралась попытаться еще раз; ее лицо было наполненно решимостью уж в этот-то раз точно добиться согласия. Но вдруг кто-то резко и без спроса распахнул дверь. Держась за руки, девушки вскочили. На дворе ночь, а к ним врывается некто в черных одеждах и с покрытым лицом – за черной тканью были видны лишь глаза. Мужчина не стал обнажать висевший на поясе длинный меч, однако вслед за ним в комнату просочился особый запах: так пахнут умелые мечники. Сан схватилась за кинжал, прежде лежавший на столе, и толкнула Сонхву себе за спину. Она направила острие кинжала прямо в лоб ворвавшемуся, однако он, похоже, совершенно не испугался. Это доказывал и его спокойный, размеренный голос.
– Вы госпожа из Хёнэтхэкчу?
Сан молча сжала рукоять клинка покрепче, глаза ее мерцали синевой, словно она была дикой кошкой; мужчина убрал ткань и явил ей свое лицо.
– Меня зовут Чин Кван, я служу его высочеству вместе с Суджон-ху. Прошу, уберите клинок, пока не поранились.
– Сперва объяснись. Почему ты ворвался ко мне в такой час и в таком виде? Кем бы ты ни был и кому бы ни подчинялся, если не сможешь меня убедить, убирать клинок я не стану.
Чин Кван изначально понимал, что забрать ее силой будет сложно. Важнее всего было отыскать и тщательно уничтожить все улики, не оставив следов, как и поручил наследный принц, но для этого была необходима помощь девушки. Поэтому еще до того, как он оказался в ее комнате, Чин Кван решил, что самым быстрым и самым мудрым решением будет сказать ей правду. Но, конечно, «правда» не означала «всю правду».
– Я буду краток – времени мало. Несколько лет назад кое-кому стало известно, что Суджон-ху спрятал здесь остатки группировки предателей; этот человек попытался этих людей и ученых, поддерживающих его высочество, обвинить в измене королевской семье. Наследный принц разузнал об этом и пожелал разобраться со всем тайно, а для этого – доставить вас и остатки самбёльчхо в укрытие в Кэгёне.
Это была катастрофа. Неожиданная, как гром среди ясного неба. Ну почему именно сейчас, когда уже решили уехать из Корё? И не думая опускать клинок, Сан спросила:
– А как же Лин, нет, Суджон-ху?
– Его высочество уже послал к нему другого человека. Поэтому, прошу, давайте немедленно отправимся в Кэгён. Времени нет.
«Небеса даруют нам возможность уехать», – вдруг подумала Сан. Если приближенные наследного принца окажутся втянуты в громкое дело об измене королевской семье, это будет ударом для Вона, который только одолел отца в борьбе за власть после смерти королевы Анпхён. Узнай об этом сейчас, когда всюду гуляют слухи о том, что ван собирается отречься от престола, его высочество, смело расквитавшийся с приближенными отца, столкнулся бы с яростными нападками и был бы вынужден отступить. Какое удачное совпадение: не успели они и попытаться попросить Вона отпустить их, как ему самому потребовалось отправить их куда-нибудь. Сонхва тоже поняла это и схватила Сан за рукав.
– Ехать нужно немедленно. Я позову Кэвона и тихонько соберу людей.
– Времени складывать вещи нет.
– Вещи уже собраны. Я ведь говорила вам. Мы были готовы уйти в любой момент.
Оттолкнув Чин Квана, Сонхва выбежала наружу. Сан, не мешкая, подняла сверток и длинный футляр из черного дерева, лежавшие на кровати.
– Я помогу, – тут же подошел Чин Кван. Сан кивнула, он повесил сверток на плечо и забрал у нее футляр. – Еще кое-что, госпожа: я делаю что должно.
Одарив его ободряющей улыбкой, Сан первой ступила за порог. Чин Кван с серьезным лицом последовал за ней.
Они ждали остальных на пустыре у Покчжончжана, где была привязана лошадь Чин Квана. Вскоре подоспели Сонхва с Кэвоном, с ними было человек десять: пять женщин, считая саму Сонхву и Пиён, Нантха и еще двое детей, а мужчин кроме Кэвона было всего двое. Вот и все, кто остался от самбёльчхо, – убежище Ю Сима было разрушено, и из-за серьезных ран несколько человек скончалось вскоре после прибытия в Покчжончжан.
– А где Ёмбок?
Только вопрос слетел с губ Сан, где-то вдалеке послышались шум бега и тяжелое дыхание. Ёмбок подлетел к ним и остановился напротив госпожи, будто знал, что она его звала. Не в силах разогнуть спину, он пытался отдышаться, даже язык высунул от натуги, но все равно силился сообщить что-то важное.
– Го-го-госпожа! Та-та-там по-по-пожар в Ы-ы-ыпсе! В-в-враги при-при-приближаются…
– Пожар в Ыпсе? – удивилась Сан, но, смекнув, в чем дело, оглянулась к Чин Квану, что стоял у нее за спиной. – Твоих рук дело?
– Посемейные записи были самым веским доказательством. Дело срочное и медлить было нельзя. Я сделал что должно. Это все остатки группировки?
Сан нахмурилась из-за слова «остатки», и Сонхва выступила вперед и дала ответ за нее.
– Да, больше никого нет, идемте скорее. Ни одного младенца не забыли, не беспокойтесь. Эй, Ёмбок! Это из-за тебя мы припозднились. Скорее бери Нантху на руки!
Не понимая, что происходит, он поколебался, но забрал ребенка из рук Пиён. Все были готовы покинуть Покчжончжан. Одни несли с собой небольшие узелки, другие взвалили на спины котомки и закинули мечи на плечи или закрепили их на поясе. Бежать пришлось ночью, но лучше уж так, чем оказаться под арестом. Чин Кван велел Сан ехать верхом, а Кэвону – идти впереди, благодаря чему им удалось тихо скрыться. В небе плыли облака, а на земле по темной дороге тихой поступью шли люди. Теперь они были в бегах, но это не омрачило их лица. Быть может, потому что они жили с готовностью в любую секунду отправиться в путь. У всех, кроме Пиён, – она, чувствуя себя неуютно в компании Сонхвы и остальных, осталась безразлична к происходящему – на лицах мелькали проблески предвкушения. Исключением был лишь Чин Кван. Они шли некоторое время, а затем, на опушке леса, он остановил лошадь, на которой ехала Сан. На его свист откуда-то явилось пять-шесть мужчин, ожидавших их появления. Все они были в черных одеждах и скрывали лица, это поразило людей Сан. Чин Кван быстро пояснил:
– Они здесь, чтобы помочь мне доставить вас в убежище. Госпожа пойдет со мной.
– О чем ты говоришь? Я должна идти с ними, – стала отказываться Сан, но Чин Кван успокоил ее:
– Вас ждет его высочество. Суджон-ху тоже направляется туда. Мои люди позаботятся о ваших, а вам, госпожа, нужно к наследному принцу.
– Сделайте, как он говорит. Вам нужно попрощаться с наследным принцем. А мы останемся здесь и подождем вас двоих, – вновь выступила вперед Сонхва. Она прекрасно понимала, что они находятся не в том положении, чтобы тратить время на пустяки. Убедить Сан обычно нелегко, но, поскольку с ней заговорила Сонхва, поколебавшись немного, она все же согласилась.
– Обязательно дождитесь меня!
Окинув взглядом друзей, что выстроились в ряд и смотрели на нее снизу вверх, она преисполнилась решимости. Тусклый свет ламп освещал их слабые улыбки. Пока Чин Кван не взобрался на лошадь и не припустил ту вперед, Сан подмигивала всем, кто стоял на земле: «Вы меня тут не оставляйте, одни не уходите». Сонхва вместе с остальными смотрела ей вслед еще долго после того, как лошадь Чин Квана и Сан скрылась во тьме. Опечаленная Сонхва неохотно повернулась к людям с покрытыми лицами и сказала: