– Пойдемте – дорога неблизкая. Куда нам? Напрямик в порт?
Ответа не последовало. В наступившей тишине раздался зловещий и протяжный звук: из ножен доставали мечи. Обнажив оружие, эти мужчины, опытные воины, рассредоточились и окружили бежавших из Покчжончжана; движения их были быстры, будто вспышки молний. Сонхву и остальных вмиг окутал страх, и они заметались, словно стая мышек, угодившая в лапы кошек.
«Да, а я ведь с самого начала знала, что другим людям – будь то наследный принц или кто еще – доверять нельзя», – скрипя зубами от гнева, пробормотала Сонхва. И без всяких объяснений было ясно: убежище, которое им обещали, – на том свете. Прознай люди об измене королевской семье, наследный принц лишился бы огромной части власти, поэтому и решил избавиться от тех, кто на самом деле был самым надежным доказательством, и подослал убийц. Не думала Сонхва, что этот улыбчивый монгольский принц ударит в спину так! Раскинув руки в стороны, она заслонила собой другую девушку и хладнокровно посмотрела на человека, направившего на нее меч.
– Что будет с госпожой? Ей сохранят жизнь?
– Уж эти-то не из тех, кто станет отвечать на твои вопросы, Сонхва. Замолчи и отойди!
Кэвон вдруг выхватил меч и громко закричал:
– Ёмбок, остальные! Не стойте столбом, защищайтесь!
Крик был громким, но бессмысленным. Считая самого Кэвона, мечами были вооружены четверо, но навыки их были маловыдающимися. В прошлом они входили в повстанческую армию, однако владению мечом их не обучали. А Ёмбок с Кэвоном, хоть и могли похвастаться некоторым опытом, не привыкли сражаться длинными мечами. Против них было шестеро; они превосходили численностью, да и оружием владели не в сравнение лучше. Даже если бы Кэвон восстал против них с готовностью драться насмерть, перерезать глотки бывшим самбёльчхо не составило бы труда для воинов принца.
«Ну а что еще делать! Не падать же ниц и не молить о смерти заплетающимся языком. Пусть я и жил не лучше насекомого, жизнь у меня одна!» – рука, державшая меч дрожала, и все равно Кэвон медленно двинулся вперед. Все они не раз оказывались на грани смерти, и, быть может, оттого и боялись так сильно, но и в них была сила. Когда Кэвон, самый старший из них, смело шагнул вперед, Ёмбок и еще двое мужчин тоже направили свои мечи на воинов, скрывавших лица. Вмиг клинок разрубил темноту, и раздались женские вскрики – неясно было, кто ударил первым.
Крики женщин разбудили детей, и те тоже стали кричать; их голоса эхом разносились по темному ночному небу, смешивались друг с другом. Безлюдная опушка вскоре превратилась в поле битвы, где воцарился хаос. Лампы попадали из рук и покатились по земле, одни погасли, другие угодили в засохшие кусты, за которыми сложно было разглядеть хоть что-то; раздавался громкий металлический лязг – удары мечей. Звучали страдальческие крики, а с ними и звуки, от которых спирало дыхание. Но все это тонуло в топоте женских ног и шуме голосов. «Странно», – подумал Кэвон. Он все еще был жив. Удалось ли ему ранить врага, безрассудно размахивая мечом? Навыки его вызывали сомнения, но он ясно слышал, как в нескольких шагах от него рухнул один из воинов. Однако Кэвон не почувствовал, как ранил человека собственным мечом. И никто из товарищей помочь ему не мог. Тогда кто? Его нос учуял какой-то новый, но вместе с тем знакомый запах. Кто-то схватил его за шиворот и потащил за собой.
– Сюда, путь открыт! Веди сюда женщин, быстрее!
– Ты, ты! – узнав обладателя голоса, обескураженно потянулся к нему Кэвон. – Пхильдо! Это правда ты?
– Нашел время здороваться! Некоторых уже убили! Так продолжится – все тут перемрем. Быстро веди сюда женщин!
В отблесках повалившихся наземь ламп он бросался то из кустов, то обратно в кусты и оказывался то на свету, то в полной темноте. Люди лежали на опушке, местами побелевшей от снега. Среди них был и один из воинов принца. Ничего еще не кончено! В сердце Кэвона расцвела надежда. Чтобы спасти хоть одного человека, нужно было показать истинное лицо Огненного Кулака – прямо сейчас.
С ревом, рвавшимся глубоко изнутри, он размахивал мечом как безумный и наносил удары по воинам принца, безжалостно убивавшим женщин, что попадались им на пути. Увидев, как прямо перед ним женщина упала, закрывая собой ребенка, Кэвон завопил:
– Ах вы гнилые ублюдки!
– Ах вы у-у-ублюдки!.. – Ёмбок, сражавшийся подле Кэвона, был изранен.
– Ёмбок, зараза, не смей умирать!
– О-о-стальных детей у-у-уби…
– Где Сонхва? Где Нантха с матерью?
Было темно, и женщины разбежались кто куда. Во мраке было не разглядеть ни Сонхву, ни Пиён, ни врага, что стоял прямо перед Кэвоном. Ему едва удалось отразить удар меча, летевшего прямо ему в грудь, – Ёмбок и рта открыть не успел. В яркой вспышке света стало видно, как Заика набросился на воина в маске. Тот вскрикнул и задрожал, а вместе с ним задрожал и его меч – Ёмбок зубами впился ему в шею и разорвал плоть. Ни секунды не раздумывая, Кэвон полоснул воина по груди.
– Третий, уже третий! Половина из них мертвы, мы можем выжить! – вцепившись Ёмбоку в руку, закричал Кэвон. Заика оторвал лицо от шеи человека с покрытым лицом, у него изо рта водопадом лилась кровь; весь он был покрыт ей.
Прежде чем Кэвон успел понять, друг это или враг, у него из-за плеча выскочила Сонхва. Не глядя ни вперед, ни назад, Ёмбок набросился на ее преследователя. Острие меча, метившее в спину Сонхве, вонзилось ему в плечо. Сонхва и Кэвон одновременно закричали. В Ёмбока, казалось, вселились бесы: он широко разинул наполненный кровью рот, чтобы впиться врагу в шею, но так и рухнул бы. У него подгибались колени, но он крепко вцепился в тело врага и хрипло позвал:
– Бы-бы-быстрее…
– Ах ты зараза, Ёмбок! Беги! Если умрешь, я тебя сам убью! Зараза! – кричал Кэвон, подбегая к вражескому воину; Сонхва тоже пришла им на помощь. Не в силах противостоять трем людям, схватившим его одновременно, мужчина повалился на спину, и четыре тела переплелись в один клубок и покатились по пустоши.
У Пхильдо не было времени хвататься за израненную левую руку. Однажды он уже чуть не потерял ее. Быть может, именно поэтому он так остервенело взмахнул правой, будто жалеть теперь было не о чем. Скажи он, будто совсем не чувствует боли, другие бы сочли это ложью, но для Пхильдо все было именно так. Сонхва была где-то среди этого кровавого месива, и в сравнении с этим кровоточившая рука не казалась ему проблемой. Его сердце, силившееся отыскать Сонхву среди разбросанных на опушке женских тел, непрестанно качало кровь, и та снова и снова изливалась потоками из его тела.
Пхильдо тайно следовал за ними от самого Покчжончжана до опушки леса, но и подумать не мог, что ему придется бегать по полю боя в таком состоянии. Он шел за ними, чтобы, когда они отправятся в порт, последовать за ними туда; когда сядут на корабль – тайно пробраться следом, а когда переплывут море, быть рядом с ними. Он не желал раскрывать себя, хотел отправиться за море за ними, но остаться тайным наблюдателем, однако, когда люди с закрытыми лицами окружили Сонхву и остальных, Пхильдо тотчас выскочил из кустов.
В этой битве они уступали врагам, поэтому он, вооруженный кинжалом, набросился на одного из воинов со спины. Ошеломленные неожиданным нападением, мужчины замешкались; пока они не сводили с него глаз, женщины стали разбегаться. Тогда воины, получившие приказ убить всех до последнего, разбежались вслед за женщинами, появилось пространство для маневра, и Пхильдо пронзил спину того, кто пытался убить Кэвона. Однако со временем стало ясно, что враги берут над ними верх. Почти все женщины повалились на землю, а двое мужчин – вместе с Кэвоном и Ёмбоком, вооруженные мечами, – похоже, были убиты. Среди воинов с закрытыми лицами тоже были убитые и раненые, однако потери их были куда менее значительными.
«Если не спасется ни один из нас, вся наша семья сгинет прямо здесь!» – подумал он, хватая за руку отчаянно убегавшую женщину. Не видя, куда несется, она мчалась прямо навстречу одному из воинов.
– Туда нельзя! Иди за мной!
Где-то у них под ногами замерцал свет от прокатившейся мимо лампы.
– Ты!..
Длинный горизонтальный шрам на ее лице, невысокий рост, ребенок на руках – узнав ее, Пхильдо вздрогнул от испуга. Пиён тоже узнала его, он показался ей посланником из загробного мира, и она тут же попыталась сбросить его руку со своего плеча. Хоть от этого кровь полилась из руки с новой силой, он удержал Пиён.
– Сюда! Ты должна идти за мной!
Это ее он прежде пытался убить. О ней думал, что она должна, просто обязана умереть. И до сих пор Пхильдо не переменил своего отношения, так почему, когда она попыталась сбежать от него, он лишь сильнее потянул ее за собой? Ему нужно найти и увести в безопасное место Сонхву, а не эту девку! Может, дело в ребенке у нее на руках? На самом деле у него совсем не было времени размышлять об этом. Рядом с ними просвистело острие меча – совсем близко.
– Я тоже не хочу спасать тебя! Но сейчас ты должна идти за мной! – кричал Пхильдо продолжавшей вырываться Пиён, которая даже среди этого ада не издала ни звука. Но она была такой же упрямой, как он сам. Пока он пытался схватить ее, к ним подбежал воин принца и взмахнул мечом; перевести дух не было ни шанса. Правой рукой Пхильдо поспешно схватился за клинок, левой – все еще дрожащей – притянул к себе Пиён с ребенком. У нее изо рта вырвался приглушенный, словно что-то застряло глубоко в горле, вздох, но и теперь она не закричала. Пхильдо едва успел отразить удар, но кончик вражеского меча все равно полоснул его лоб и оставил после себя глубокую рану. Теплая густая кровь потекла вниз и попала ему в глаза; теперь он видел значительно меньше.
Только он моргнул одним глазом, враг уже снова атаковал. Если так и продолжится, сперва он заколет Пхильдо, а за ним – и Пиён с Нантхой. Он не отпустил ее. Пиён была вовсе не той, кого он пытался защитить, а той, кого желал убить ради женщины, которую хотел защитить на самом деле, но Пхильдо, отчаянно сжимая ее в своих объятиях, сам стал щитом для Пиён. Почему? Потому что жизнь полна неразрешимых загадок! Правую руку Пхильдо тоже исполосовали.