– Боже мой! Я, кажется, проговорился. Я обещал хранить молчание…
Баскин прищурился.
– Смею полагать, что ее светлость полностью доверяет мне…
– Разумеется! Кто же станет спорить. Но, видите ли, на правах давнего друга семьи я посвящен в некоторые семейные тайны.
Баскин буквально позеленел от ревности.
– И вы хотите вернуть ее себе!
Вулф быстро заморгал, старательно подражая Стикли. В следующий раз надо прихватить с собой очки для полноты образа.
– О чем вы? Чтобы я? Господи, нет, конечно. Куда мне! Если бы я лелеял подобную надежду, я бы никогда не допустил, чтобы она вышла замуж за этого монстра! Я бы похитил ее, увез далеко-далеко… Но для этого нужна храбрость, которой у меня, увы, нет.
Вулф с удовлетворением наблюдал, как постепенно из взгляда ревнивца уходит настороженность.
Баскин подался вперед, навстречу новому знакомому.
– Вы должны рассказать мне подробности. Каким образом Брукхейвену удалось заставить Дейдре выйти за него замуж? Он ведь должен был понимать, что у нее есть друзья, готовые прийти на помощь.
Вулф печально покачал головой.
– Боюсь, когда речь идет об одержимости, а Брукхейвен именно одержим, никакие доводы рассудка не способны остановить безумца. – Как раз твой случай, дружище. – Когда собственный брат, которого Брукхейвен так ненавидит, увел у него из-под носа мисс Милбори, маркиз «заболел» мисс Кантор. Иначе зачем бы ему так скоро жениться вновь? Связи Брукхейвена позволили ему получить разрешение на брак в обход епископа, так разве возражения какой-то слабой женщины могут его остановить?
Баскин нахмурился.
– Так она не хотела за него выходить? Я думал…
Вулф небрежно махнул рукой, постаравшись сымитировать неуклюжее движение Стикли, у которого рука в запястье, похоже, совсем не гнулась.
– Она такая храбрая. Понимая, что еще один скандал погубит ее близких, она пошла у него на поводу и… – Вулф, театрально расширив глаза, зажал ладонью рот. – О, я сказал слишком много! Но меня можно простить, ведь мисс Кантор несказанно дорога мне. Хотя, – Вулф окинул собеседника задумчивым взглядом, – вы, кажется, тоже к ней далеко не безразличны. Возможно… Возможно, я наконец нашел того рыцаря, который достоин… – Вулф издал нервный смешок и откинулся на спинку кресла. – Должно быть, вы считаете меня сумасшедшим…
Как и было задумано, Баскин проглотил наживку и уже крепко сидел на крючке.
– Нет! – Баскин огляделся и понизил голос. – Сэр, прошу вас, вы должны мне все рассказать. Я хочу помочь ей. Я должен… Мне необходимо быть… с ней рядом. – Беднягу душили эмоции.
Святые угодники! Баскин едва ли не плакал! Вулф с трудом подавил желание как следует встряхнуть замечтавшегося юнца. Женщины годятся только для одного дела, а эта брукхейвенская сука, похоже, даже и на это не годится!
Вулф вдруг испытал сильнейший приступ скуки. Баскин его порядком утомил. Впрочем, не стоило его дожимать прямо здесь и сейчас. Пусть переварит услышанное. Баскин принадлежал к числу любителей накручивать самих себя.
И еще Вулфу хотелось выпить. Очень хотелось. Его тошнило от всей этой сентиментальной чуши.
– Я… Я не могу нарушить данное ей слово. Простите. – Театрально закрыв глаза рукой, Вулф вскочил с кресла и был таков, еще до того как Баскин сообразил, что его товарищ по несчастью больше не вернется.
Сама судьба преподнесла ему Баскина! Если повезет, дурачок вызовет маркиза на дуэль. В том, что маркиз его убьет, у Вулфа не было сомнений, но и сам Брукхейвен в живых не останется: его повесят как убийцу. И это случится до того, как он станет герцогом Брукмором.
Вулф вытащил часы и усмехнулся. Всего час прошел, а сколько полезного сделано!
Глава 23
Колдер убедился, что в доме тихо, прежде чем решился покинуть кабинет. Напрасные старания! Дейдре поджидала его за дверью, словно охотник добычу.
– Милорд, вы – додо.
– Как мне не повезло, – вежливо поклонившись на ходу, прокомментировал ее слова Колдер. Важно не дать ей себя остановить. Как правило, этот прием, испробованный еще в детстве на матери и доведенный до совершенства в браке с Мелиндой, срабатывал безотказно. Раздраженная женщина оставалась ни с чем – отказываясь от диалога с ней, он эффективно лишал ее возможности потрепать ему нервы.
Но Дейдре была слеплена из другого теста. Перемещаясь с удивительной прыткостью, она загородила собой проход. Колдер машинально поклонился еще раз.
– Увидимся за ужином, – коротко бросил он и сделал шаг вправо, намереваясь протиснуться мимо нее.
Дейдре тут же повторила его маневр, во второй раз перегородив ему путь. Колдер, на мгновение растерявшись, остановился. Как быть? Еще раз поклониться и бросить ничего не значащую фразу? Но он, в конце концов, не болванчик из шкатулки! И не сбежавший из бедлама сумасшедший!
Она самодовольно улыбалась, скрестив на груди руки.
– Вы попались.
Брукхейвен решил испытать другой прием: высокомерное пренебрежение.
– Не имею представления, о чем вы.
Дейдре подалась вперед, ему навстречу.
– Даю вам подсказку: один и тот же трюк во второй раз со мной не срабатывает.
Колдер уловил ее запах. Сладкий жасмин и теплый чистый запах женщины. Дейдре снова принимала ванну. И я это пропустил? Не увидел воздушные хлопья пены на теле цвета сливок? Не увидел ее розовые соски?
– Я… э…
– Что за черт? Он собирался дать ей достойную отповедь. Произнести впечатляющую речь. Она заставляла его заикаться и краснеть, словно одержимого похотью мальчишку!
Ванна. Мыло. Грудь.
Возьми себя в руки! Дейдре смотрела на него, чуть приподняв одну бровь, и явно забавлялась его неловкостью.
– Я забыл, что собирался сказать. – Но не это же он собирался сказать! – Я хочу сказать, что я… я…
Теперь уже она нахмурилась.
– Милорд, вы не заболели?
Да, мне плохо! Я вот-вот кончу в штаны!
Господи, сделай так, чтобы Дейдре не смотрела вниз.
И она не опустила глаза. Она встретилась с ним взглядом. Какие у нее красивые глаза. Цвета сапфира. Колдер видел глаза и больше этих, хотя не так уж часто. Он даже видел глаза с более выразительным оттенком лазури. Но он ни разу не видел такого прямого и ясного взгляда. Какие честные у нее глаза!
Нелепица! Глаза – это всего лишь глаза. Будь то синие или зеленые, карие или серые, глаза показывают лишь то, что ты хочешь в них увидеть. В глазах Мелинды он предпочитал видеть чистоту и нежность, в глазах Фиби – простоту и преданность. Но он и в том и в другом случае заблуждался, не так ли?
– Милорд, со мной что-то не так?
Колдер вздрогнул, словно очнулся.
– Конечно. То есть, конечно, нет. – Сейчас она смотрела на него с явной обеспокоенностью. И кто бы стал ее за это винить? Он вел себя как сумасшедший.
– Иногда вы бываете очень странным.
Ты даже не догадываешься, насколько, Дейдре. И в его намерения никак не входило объяснять причину своего странного поведения. Сделав глубокий выдох, Колдер попытался привести свои мысли в порядок.
– Вы собирались что-то сказать относительно птицы додо?
Дейдре в недоумении уставилась на него.
– Ах… Да. Вы откладываете яйца в гнезда других птиц в расчете на то, что они вырастят их за вас, – с триумфом заявила Дейдре.
– Кукушка.
– Что вы сказали? – в недоумении переспросила Дейдре.
Колдер вздохнул, поскольку не имел ни малейшего желания выслушивать нотации относительно его просчетов как родителя.
– Кукушка – птица, которая откладывает яйца в гнезда других птиц.
– Это несущественно, – небрежно отмахнувшись, заявила Дейдре. – Суть в том, что…
– Я уловил вашу мысль, – перебил ее Колдер и поднял руку. – Вы считаете, что леди Маргарет пытается шалостями привлечь мое внимание. Вы считаете, что все проблемы с ее поведением будут изжиты, если я буду брать ее на прогулки, катать на лошади и читать сказки на ночь.
Дейдре молчала.
Колдер продолжил:
– Ваше потрясающее предложение состоит в том, чтобы я, пренебрегая своими обязанностями, превратил бы себя в мальчика на побегушках у вздорной, капризной девчонки, которая уже распугала больше дюжины нянек и не меньше пяти гувернанток – взрослых женщин и, можете мне поверить, лучших специалистов в своем деле с превосходным послужным списком и безупречными характеристиками. Ни одна из них не продержалась с ней больше недели.
Скрестив руки, Колдер сверху вниз смотрел на красавицу жену.
– С какой стати вы вообразили, что я, мужчина, не имеющий абсолютно никакого опыта общения с детьми и никаких педагогических способностей, могу принести леди Маргарет больше пользы, чем все эти высокопрофессиональные воспитательницы?
Брукхейвен прибегнул к помощи тяжелой артиллерии. Этот довод сам по себе был подобен пушечному ядру, но, чтобы ядро угодило точно в цель, необходимо было соблюсти ряд важных условий: высокомерный тон и снисходительный взгляд были важными составляющими успеха. Этой тирадой Колдер неизменно отбивал желание у нянь и гувернанток Мегги привлечь его к процессу воспитания. После этих его слов им ничего не оставалось, как ретироваться, расписавшись в полном профессиональном бессилии.
Дейдре, леди Брукхейвен, которая по праву могла гордиться как своей родословной, так и воспитанием, принадлежащая к сливкам общества, подняла на него свои ясные очи и…
Присвистнула: громко, заливисто и дерзко.
– Что за чушь вы несете! – добавила она на словах на тот случай, если ее свист его не вразумил, и шагнула к нему, встав грудью в грудь.
Он мог бы заключить ее в объятия, стоило лишь протянуть руки, вжаться в нее всем телом и заставить замолчать поцелуем. Что-то легонько ткнулось ему в грудь. Брукхейвен опустил глаза и увидел, что это был ее указательный палец.
– Лорд Брукхейвен, вы – трус. И, что еще хуже, вы – лжец.
Брукхейвен почувствовал, как закипает в нем гнев, мешаясь с желанием.
– Вы вступили на опасную почву, миледи, – прорычал он.