Мы встретились взглядами, и я вздрогнула. Господи! Какой же он все-таки красивый, нежный, родной. Ветерок коснулся его кофейных волос, торчащих в разные стороны из-за поездки на байке, затем коснулся и моих волос, накрывая своим холодным дыханием. Я все продолжала разглядывать парня напротив: его четко очерченные губы, высокие скулы, твердую линию подбородка и глаза, в которых я тонула и теряла последние зачатки разума. Кажется, в них поселились звезды.
– Так не пойдет, девочка, которая не дает второго шанса, – прошептал вдруг Антон. Его ладонь легла мне на талию и рывком притянула ближе. Мамочки! Мои мечты, мои розовые грезы в один миг превратились в реальность – мы поцеловались.
Нежно. По-настоящему. Со вкусом холодного ветра и любви, что жила во мне три долгих года.
Антон целовался ласково, словно хотел прочувствовать каждый сантиметр моих губ, словно боялся отпугнуть. Мои ладони легли ему на плечи, слегка сжимая ткань одежды, а Антон еще крепче прижал меня к своей груди. Я ощущала под ногами волны, завлекающие дальше, в глубину, из которой уже не смогу вернуться.
– Я тебя не отпущу, – прошептал мне в губы Антон, разорвав наш поцелуй, и вновь прильнул ко мне. Он стал целовать меня уже более жадно, словно безумно тосковал целую вечность. Я бы, наверное, и сама не уходила. Остаться с ним было мечтой на протяжении трех лет. А в этот вечер я готова была стать для Антона целой Вселенной.
Однако мама вовремя вернула и землю под ногами, и мозги, которые уже превратились в растаявшее мороженое. Ее настойчивости можно позавидовать. Звонок раздавался за звонком, словно дома без меня сходили с ума. Блин, как вовремя!
– Мне правда нужно идти, – из последних сил я разорвала столь сладкий поцелуй. Бабочки в животе вовсю летали, требуя продолжения, а не гостей дома во главе с мамой и Гришей.
– Нет, я тебя украду, – произнес Антон и вновь попытался коснуться моих губ. Его руки скользили по моей спине, старательно прижимая ближе.
– Кажется, попытка похищения уже была. Но больше нельзя, иначе не миновать серьезных последствий, – улыбнулась я и постаралась выбраться из его объятий.
– Намек понял, – сказал Леваков, но не отпустил меня.
– Антон, – я склонила голову и почувствовала, как его губы коснулись моего лба. Такие мягкие, такие горячие. Кожа у меня, казалось, вибрировала, тело изнывало от столь желанной близости, которую приходилось разрывать.
– Не смей ему строить глазки, поняла? – строго прошептал Леваков и наконец-то выпустил из своих объятий. Мне моментально сделалось холодно, и захотелось повернуть время вспять.
– Я подумаю, – игриво произнесла я, резко развернулась и побежала к дверям подъезда. Если не сейчас, потом точно не уйду. Или, что еще хуже, Антон не отпустит. Почему-то я была в этом уверена.
– Снегирева! – прилетело мне в спину. Однако я не оглянулась, стремительно вытащила ключ, дернула дверь и скрылась в подъезде.
Глава 27Юля
Дома меня ждали накрытый стол, толпа гостей, мама в приталенном платье песочного цвета, с раздраженным, но хорошо контролируемым настроением, и Гриша с букетом роз в руках. Последний пункт как-то не особо вписывался в колорит вечера, и мне стало неудобно. Он еще с такой надеждой в глазах смотрел, что я окончательно поникла. Пару минут назад мир окрасился в цвета радуги, сердце неистово прыгало, едва не разрывая грудную клетку, и вот, привет, реальность, давно не виделись.
– Гриша, можно тебя на минутку? – тихо попросила я, разглядывая счастливые лица семейства и наших гостей. Хотя нет, у мамы дергался глаз, она явно пребывала в легком нервозном состоянии.
– Милая, мы тут вообще-то голодные сидим, может, после поговорите? – Мама поджала губы, явно намекая, чтобы я молча села за стол и принялась строить из себя самую добрую и воспитанную дочь в мире.
– Я не голодна. Гриш, как поужинаете, зайди ко мне, это важно. Всем приятного аппетита! – я любезно улыбнулась, старательно избегая маминого раздраженного взора. Кажется, она готова была меня убить. Но гости имели свойство сдерживать материнский гнев, так что я нагло воспользовалась случаем и улизнула к себе.
Закрыв дверь спальни на ключ, я переоделась и плюхнулась на кровать с мечтательной улыбкой. Теперь можно спокойно выдохнуть и осознать – я поцеловала Антона. И нет, не как в прошлый раз, по-настоящему. А он… он поцеловал меня. Это что ж получается, мы теперь вроде… парочки? От сладкой мысли в животе словно бабочки вспорхнули и помчались навстречу свету. Приятные воспоминания о так называемом свидании не оставляли даже сейчас. Хотя, с другой стороны, присутствовал и страх. А вдруг внимание Антона ко мне временное? Вдруг он просто добьется цели и потеряет интерес? Конечно, о плохом лучше не думать. Счастье, оно как бабочка – никогда не знаешь, когда упорхнет с твоего плеча.
Минут через пять в комнату постучали. Я вздохнула, вырванная из мечтаний и мыслей, поднялась с кровати и пошла открывать. На пороге стоял Гриша. Запах его парфюма разлетелся по комнате: сочетание сандала вперемешку с нотками шалфея и груши.
– Твоя мама, кажется, чутка злится, – произнес парень, закрывая за собой дверь. Он был одет так, словно пришел не в гости к друзьям семьи, а на очередное торжество: черные брюки прямого кроя, рубашка, заправленная под кожаный ремень. Не хватало только галстука и идеально зализанных волос. К счастью, волосы у Гриши были короткими, их бы просто не получилось уложить.
– Хорошо, что немного, – улыбнулась я. Мы сели на мою кровать, не близко, но достаточно, чтобы ощущать исходящее друг от друга тепло. Я опустила голову, сжав руки в кулаки на коленях.
– О чем ты хотела поговорить? – Гриша повернулся ко мне и посмотрел с такой нежностью, что в горле словно образовался камень. Он хороший парень и заслуживает честности, а я не привыкла играть с людьми, обманывать, пытаться усидеть на двух стульях. Уверена, второй вариант заценила бы моя родительница.
– Мне очень жаль, что мама ввела тебя и твою семью в заблуждение.
– В смысле? – Гриша продолжал улыбаться, разглядывая мое лицо. Ни капли наглости или пошлости. Думаю, он бы никогда не решился поцеловать девушку первым. Они с Антоном в этом плане были совсем не похожи. Я коротко вздохнула, стараясь подобрать правильные слова. Никогда раньше не отталкивала людей намеренно. Оказывается, это непросто.
– Я опоздала, потому что была на свидании с парнем, которого люблю уже три года. Мне жаль, что мама ввела тебя в заблуждение на мой счет.
– Ох, понятно… – теперь и Гриша опустил голову. Улыбка сошла с его лица, и между нами повисло напряженное молчание. Я знала, что поступаю правильно. Играть на два фронта, как делают многие девушки, не по мне. Даже если через неделю Антон забудет о существовании Юли Снегиревой, по крайней мере, моя совесть будет чиста.
– Прости. Мне правда…
– Это было ожидаемо, – Гриша вдруг вскинул подбородок, и на его лице отразилась грусть.
– В смысле?
– Ты очень красивая, от тебя так и веет духом свободы. Понятное дело, что такая девушка не может быть одинока.
– Что? Нет, я… – от слов Гриши у меня порозовели щеки. Приятно, конечно, получать такие комплименты, вот только теперь посмотреть ему в глаза было несколько неловко. Другой бы грубостей накидал, а Гриша даже здесь остался джентльменом.
– Ты замечательная, Юля. Я буду рад остаться хотя бы твоим другом.
– С-спасибо, – робко произнесла я, хлопая ресницами в растерянности. И слова куда-то все растерялись, и решительность моя сошла на нет. Однако Гриша сам все понял: поднялся, еще раз улыбнулся и поспешил удалиться из комнаты.
Уже позже, когда гости разошлись, ко мне в спальню коршуном влетела мама. Смотрины не состоялись, а будущий жених официально заявил, что не готов к серьезным отношениям. Мол, ему надо карьеру строить, а девочки потом. Родительница, конечно, все списала на мое опоздание, плохой внешний вид и то, что за стол за весь вечер я так и не села. В общем, возмущалась мама громко, с грубыми словами, а затем хлопнула дверью и ушла к себе горевать дальше.
Глава 28Юля
В воскресенье дома царила давящая атмосфера: казалось, не дай бог не в том месте вздохнешь или чихнешь – взорвется ядерная бомба. Даже папа по-тихому ушел в гараж к друзьям, а сестра сбежала к подружке. Мы остались с мамой один на один. И хотя я сидела у себя в комнате, все равно ощущала эту раздраженную энергетику.
В обед в дверь кто-то позвонил. Я как раз на кухне себе чай наливала, а родительница сидела в зале, в полной тишине читая газету. Открывать, конечно, она не планировала, поэтому пришлось мне.
На пороге оказался мальчишка лет десяти: симпатичный такой, улыбчивый. Глаза на пол-лица, серые-серые, как осенние тучи в хмурую погоду. В одной руке он держал мячик, а в другой белый конверт.
– Вы Юля Снегирева? – спросил быстро мальчик. В ответ я кивнула, продолжая разглядывать ребенка. Он потоптался и вдруг протянул мне конверт.
– Это мне?
– Вам, – сказал мальчишка. Я взяла конверт, и ребенок тут же пустился бежать вниз по лестнице, я даже поблагодарить не успела. Вот же странности. Покрутив в руках необычную вещицу, в наше время необычную, я закрыла дверь и пошла к себе в спальню. Уж больно любопытно стало, даже в жилах кровь заиграла. И не хотелось, чтобы мама забрала конверт. Она могла, легко.
Закрывшись в комнате, я плюхнулась на кровать и начала распаковывать послание. Удивительное дело: получателя и отправителя не было. То есть кто-то выловил ребенка, сунул ему письмо в руки и дал точные указания. Интересно. Аккуратно распечатав конверт, я вытащила лист бумаги. Он выглядел таинственно, словно манускрипт из прошлого века. В груди все сжалось от любопытства, я прикусила нижнюю губу и принялась читать письмо, выведенное очень красивым и аккуратным почерком.
«Я буду ждать тебя у детской горки. Сегодня. Завтра. И все триста шестьдесят пять дней в году. Пока однажды ты не вспомнишь, что я когда-то тебе нравился.