А в пятницу все случилось само, но перед этим я поругалась дома с мамой. Она всю неделю ходила мимо меня с гордо поднятым подбородком, покупала мою любимую выпечку или сладости ровно на троих, словно ее второй дочки не существует. Правда, я не особо переживала, в конце концов, не впервой. И тут мама в подъезде пересеклась с соседкой, тетей Стешей – пожилая, вредная и очень дотошная старушка. Она, видимо, присела на уши моей родительнице, наговорила, чего не было, а мама взяла и поверила. И как только она переступила порог квартиры – мы в этот момент с Иркой и папой пили чай, – случился настоящий ураган.
– Как тебе не стыдно! – взывала мама. – И ты еще смеешь есть за моим столом?
– Милая, в чем дело? – не понял папа.
– Ты… ты… – мама схватилась за сердце, закатив глаза, и мы все испугались. Подскочили с мест, стали усаживать родительницу, водичку подносить. А она взяла стакан с водой и плеснула ее мне в лицо. Я как стояла, так и замерла на месте, не в силах понять, что происходит. Ладони сделались влажными, а тело словно пронзил электрический разряд, прожигая каждую косточку в позвонке.
– Мам, ты чего? – подала первой голос Ирка.
– Дорогая, ты зачем на Юлю воду вылила? – ошалел отец.
– Весь подъезд шепчется! Да ты знаешь, как они о тебе говорят? – завопила мама.
– Кто они? – сглотнув, произнесла я. Дышать почему-то было тяжело.
– Тетя Стеша, Любовь Ильинична и другие! Тебе всех перечислить, чтобы ты осознала, как позоришь семью?
– Ничего не пойму, – вздохнул папа, усаживаясь на стул рядом с мамой. Откровенно говоря, я тоже ничего не понимала.
– Отшила Гришу! Гришу – умного, перспективного, амбициозного! И ради кого? Сама раздвигаешь ноги перед какой-то шушерой? На глазах у целого подъезда? – закончила мама уже со слезами в голосе.
Я сделала глубокий вдох, теперь картинка начала складываться. Наши доблестные домохозяйки и бабушки имеют прекрасную фантазию, но, в конце концов, сейчас же не девятнадцатый век?!
– Как тебе не стыдно? Кого я воспитала? Одна черт знает с кем шляется, вторая!.. Да за что мне все этого, господи?! – мама качала головой, громко вздыхая. Ирка тихо посмеивалась, а папа молча прикрыл лицо ладонью. Кажется, в этом доме никто не хотел ввязываться в открытый конфликт с мамой. Заступиться за себя пришлось самой.
– Во-первых, неужели ты веришь всем полоумным старушкам, которые рассказывают тебе гадости про твою семью? А во-вторых, мне уже двадцать, и я далеко не маленькая девочка! – произнесла я сквозь зубы, буквально порами источая злость. Мне стоило больших усилий говорить ровным голосом, а не кричать истеричными воплями.
Мамины слова и без того ранили, будто удары ремнем по нежной коже. В этот момент я поймала себя на мысли, что безумно устала. От всего.
– Сколько бы тебе ни было! Ты живешь в нашей квартире!
– И что? Мам, ты должна быть на моей стороне! – закричала я. Она кинула на меня грозный взгляд.
– О чем ты вообще говоришь? Вместо того, чтобы учиться, вот с этим гуляла?
– Учиться? – вспыхнула я, словно спичка. В долю секунды огонь успел заполнить меня, обжечь и оставить после себя только пепел. – А я не училась?
– Нет, – отрезала мать, отворачиваясь от меня, как от предательницы. Забавно, кто еще из нас был предателем.
– Да я вон из кожи лезла всю жизнь, чтобы угодить тебе! И что получила? Ты хоть раз похвалила меня? Хоть раз сказала, что гордишься своей дочкой?
Может, надо было остановиться, перестать кидаться словами-пулями друг в друга, но, кажется, мы обе уже не могли нажать на тормоз.
– Замолчи! – повысила голос мама. – Я не для того даю тебе деньги, содержу тебя, ты должна…
– Так значит, проблема только в том, что я живу в вашей квартире и объедаю вас?
– Юленька, не говори глупостей, – вмешался папа. Только поздно, меня уже было не остановить. Говорят, терпение – вещь хрупкая. И если вазу случайно переполнить, даже на одну несчастную каплю, может произойти цунами. В моей душе происходило именно это.
– Я родила вас не для того, чтобы вы лазили по подъездам и позволяли лапать себя. А завтра что? Принесешь в подоле? – Глаза мамы округлились, как две монетки. У нее затряслись руки.
Никогда не думала, что однажды услышу подобное от самого близкого человека. Выходит, вот какого она была обо мне мнения…
– Если и принесу, то к тебе не приду! – в сердцах крикнула я, развернулась и побежала к себе в комнату. Сперва просто хлопнула дверью, ощущая, как внутри разбивается душа, оставляя после себя острые осколки. Даже стекающие по лицу и волосам холодные капли воды, которую на меня выплеснула мама, не могли охладить всю злость, бурлившую внутри. Я вдруг поняла – не могу оставаться здесь. Просто не могу!
Да, родителей не выбирают, и нужно их ценить, любить и радовать, но ведь и родители должны быть хоть немного лояльней к своим детям. Сколько усилий я приложила, чтобы мама мной гордилась? Сколько сидела над книгами, сколько отказывала себе в личных желаниях? Да у меня даже друзей нет, потому что трата времени на «не тех» плохо сказывается на будущих успехах. И что в итоге? Ребенка в подоле принесу? Позволяю себя лапать? Вот какого она обо мне мнения, выходит…
Причитания матери были слышны даже сквозь закрытые двери и стены. От этого злость накрывала с головой волнами, и я едва сдерживалась, чтобы вконец не разреветься от бессилия. Глянув на шкаф, я подошла к нему, вытащила оттуда вещи: теплую кофту, лосины и запасное белье. Кинула все это в рюкзак и вылетела пулей в коридор.
На кухне в это время папа по капле наполнял стакан настойкой валерьяны, видимо, пытаясь успокоить мать. Ирка, заметив меня, прикрыла осторожно дверь и, уперев руки в бока, наблюдала, как я обуваюсь.
– И куда ты намылилась? – спросила тревожным голосом сестра.
– Куда угодно, лишь бы от нее подальше.
– Хочешь, давай вместе свалим, а? – предложила Ира. Я посмотрела на нее, едва сдерживая слезы.
– Ир… – прошептала я.
– Момент, – с озорной улыбкой сказала сестра. Буквально за пять минут она сбегала к себе в комнату и вышла уже с пакетом, телефоном в руках и косметичкой. С таким боевым запасом мы громко хлопнули дверью и помчались навстречу взрослой жизни. Только позже я поняла, что быть самостоятельной непросто…
Глава 31Юля
Как оказалось, у моей сестры с недавних пор появился ухажер Вадим. Ему было тридцать пять, и у него была своя квартира, вернее, съемная однушка в районе промзоны. Далековато от центра, зато новостройка, хороший ремонт и цена за аренду не космическая.
На лицо мужчина был довольно миловидным, а еще от него веяло добротой. Он, конечно, удивился нашему появлению, что уж там, я и сама была удивлена не меньше. И вообще неудобно как-то… Кто я этому мужчине, почему он должен помогать? Ладно Ирка – они-то в отношениях, а я…
Сестра, правда, не принимала отговорок. Она не планировала меня бросать: вытащила надувной матрас из шкафа Вадима, нашла лишнюю подушку, а потом и вовсе отправила хозяина квартиры в магазин за дополнительными тарелками и кружками.
И пока Ирка возилась на кухне, а Вадим разбирался в магазине с покупками, я сидела в пустой комнате и с грустью рассматривала через большое светлое окно незнакомую улочку. Зазвонил телефон. Антон, видимо, почувствовал, что вот сейчас мне был очень нужен. За всю неделю сегодня был первый день, когда желание увидеть любимого парня и уткнуться носом в его плечо зашкаливало до предела.
Дрожащими пальцами я провела по экрану, принимая входящий вызов.
– Привет, – прошептала тихо, стараясь не выдать горечь в голосе.
– Что-то случилось? – с ходу спросил Леваков, уловив мое плохое настроение.
– Я вроде как с мамой поругалась…
– Судя по голосу, не просто поругалась. Слушай, давай я приеду? Мои надзиратели как раз свалили на дачу.
– Не получится, – вздохнув, ответила я, подтягивая к себе ноги и поудобнее устраиваясь в маленьком кресле.
– Почему? Эй, Снегирева, что случилось?! – от волнения Антон даже немного повысил голос. Я не сдержалась и все выложила начистую. Пока говорила, успела всплакнуть, прокрутить в мыслях кадры случившейся ситуации и задаться очередным вопросом: почему мама так поступает? Разве она не должна гордиться своими детьми?
– Офигеть, – только и смог выдать Леваков. Секунд пять мы оба молчали, хотя даже молчание в трубке доставляло мне какое-то непередаваемое удовольствие. Иногда этого достаточно. Иногда и слова оказываются не нужны.
– Юль, какой у тебя адрес? Ну, где ты сейчас, имею в виду.
– Антон…
– Слушай, зачем тебе оставаться в однушке с парнем сестры, если у меня дома вообще никого нет? Тут комнат столько, что хватит сборную России по футболу поселить.
– Антон, – поджав дрожащие губы, прошептала я. Не передать словами, насколько мне была приятна его забота в данный момент. Осознание, что я не одна, что у меня есть чье-то плечо, придавало уверенности.
– Снегирева, не беси. Давай адрес, я приеду и заберу тебя. Или стой… ты боишься меня? – тут я окончательно растаяла, даже рассмеялась.
– Когда возвращаются твои родители?
– В понедельник после обеда. Так куда приезжать?
– Это точно не проблема? – вздохнула я, всем сердцем и душой переживая, на какой шаг решаюсь. Будущее тем страшит, что дорога впереди всегда затянута туманом. И вроде примерно представляешь, что ждет тебя за поворотом, а вроде там в любой момент может оказаться обрыв.
– Снегирева, ну что за дела? Ты мне не доверяешь? – в голосе Антона прозвучали нотки обиды. Я понимала, он хочет как лучше, переживает за меня. Однако принять его помощь на более чем два дня не смогу. Потом придется выкручиваться самой, не просто же так я сбежала из дома, вообразив, что уже взрослая.
– Скину адрес сообщением. Но это только на два дня. В понедельник я схожу в общежитие. А может, поищу варианты в интернете.
– Посмотрим, – буркнул Леваков.