– А он не будет против? – я прикусила губу, нервно скользя взглядом по блестящей плитке на стене. Больше всего на свете мне не хотелось навязываться и быть от кого-то зависимой.
– Нет, он меня очень любит. Так что не бери в голову.
Я должна была сказать Антону, что оставлю его прекрасный дом вечером, но как-то подходящего случая не подворачивалось. Сначала мы поехали завтракать в пекарню на окраине с потрясающим видом на город. Много болтали и смеялись, да и выпечка была безумно вкусной, просто таяла во рту. В обед пошли гулять по городу, погода стояла отличная: солнышко выглянуло, прогревая землю от вечернего дождя, дул легкий осенний ветерок. Мы прогуливались, держась за руки, смотрели друг на друга, а порой останавливались где-то, чтобы сделать фотографию, и начинали целоваться.
Ох, какие это были поцелуи! До дрожи в коленках, до стонов, нечаянно срывавшихся с губ. Низ живота изнывал от желания заветной близости. А когда руки Антона нагло проскальзывали мне под кофточку, я окончательно теряла рассудок, изгибаясь под его напором. Мурашки так и бегали по позвоночнику, на теле будто оставались ожоги от этих прикосновений.
Чудом мы разрывали поцелуи и двигались дальше.
В сквере сегодня было достаточно оживленно, какая-то санаторная группа приехала на экскурсию и нервной толпой шагала от одной достопримечательности к другой. Я поднялась на тонкий бордюр, расставила руки в стороны, пытаясь удержать равновесие. В какой-то момент меня повело влево, и Антон протянул мне свою ладонь. В итоге он вел меня как маленькую девочку, пока я наслаждалась своей безмятежностью.
– Держи крепче! – скомандовала я, хихикая. Безумно не хотелось, чтобы сегодняшний день заканчивался.
– Давай я тебя просто на руках понесу.
– Нет, с ума сошел! – смущенно откликнулась я, отводя взгляд в сторону трехглавой горы, которая приглядывала за нами.
– Тогда целуй меня, – игриво произнес Антон.
– Я подумаю.
– Ничего себе, подумает она, – протянул Леваков таким тоном, будто отказов не принимал. Он остановился и вдруг подхватил меня на руки. Я стала брыкаться, но больше от радости, чем от возмущения.
– Пусти!
– Целуй!
– Антон!
– Целуй, детка! Целуй, – не унимался Антон, начав кружить меня. В глазах забегали зайчики, пришлось сдаться и чмокнуть парня в щеку.
– Доволен?
– Так не считается, мы дети, что ли? – хмыкнул он, но все же опустил меня на землю, правда из объятий не выпустил. Я просто прижалась к его груди, вдыхая вкусный запах апельсиновой цедры с нотками хвои. Наверное, если женщине нравится мужской парфюм – это первый знак совместимости.
– А ты хочешь по-взрослому? – игриво произнесла я, отходя от парня. Мы снова взялись за руки и продолжили путь по узкой тропинке, наслаждаясь видами.
– Спрашиваешь еще? Очень хочу, – Антон поиграл бровями, скользнув по мне задумчивым взглядом. Я моментально смутилась и опустила ресницы, стараясь стойко выдержать эти многозначительные намеки. Получалось так себе: ладони покрылись влагой, подушечки пальцев начало покалывать, а спину осыпали мурашки, пробираясь вниз и зарождая внутри меня настоящий пожар.
– Посмотрим на твое поведение, – я улыбнулась, стараясь вложить в эту улыбку многое, например то, что благодарна Антону. Он как-то вовремя ворвался в мою жизнь, поддержал, не дал ранам в груди превратиться в глубокие трещины.
– Я буду хорошим мальчиком.
А потом мне позвонила сестра, и магия счастья испарилась.
Глава 34Антон
Они гуляли почти до шести вечера, наслаждаясь друг другом и прекрасными городскими пейзажами. Антон не мог надышаться Юлькой. Как она на него смотрела, как вздыхала под напором сладких поцелуев! Тут и без влажных фантазий закипала кровь. Леваков уже и забыл, когда с ним такое последний раз было. Это как исполнить мечту покорить Эверест, вроде и легкие горят от нехватки кислорода, а вроде и сердце замирает от исполнения мечты. Была ли Юлька мечтой Антона? До определенного момента нет. А сейчас? Сейчас он и сам не знал, почему не мечтал о ней раньше. В этой девушке сочеталось все: и красота, и ум, и понимание, и бодрость духа.
Когда они спустились в нижнюю часть курортной зоны, Антон заметил небольшую лавку со свежими фруктами напротив Лермонтовской галереи.
– Фреш хочешь? – спросил он, предполагая, что Юля тоже хочет пить. В этот момент у девушки громкой мелодией заиграл мобильный. Она смущенно кивнула и отошла в сторонку поговорить по телефону. Антон направился за напитками и, пока фреш готовился, то и дело поглядывал на Снегиреву, которая из радостной и яркой превращалась в грустную и печальную. Антон решил, что ей позвонила мать. Родители умеют иногда портить настроение, тем более у Юльки семейка странная, раз устраивают скандал из-за банальных поцелуев.
Вернувшись, Леваков всучил Юле свежевыжатый сок в прозрачном стаканчике с желтой трубочкой. Она улыбнулась, взяла напиток и тяжело вздохнула.
– Что-то случилось?
– Да нет, Ира просто звонила, – Юля задумчиво разглядывала сок. Казалось, она была чем-то озадачена и мыслями находилась где-то не здесь.
– Хочешь, к ней в гости съездим? Она переживает за тебя? – Антон подошел ближе, взял стаканчик у Юли и поставил на землю вместе со своим, а затем крепко обнял Снегиреву. Прижал к себе, провел ладонью по спине девушки, пальцами задевая шелковистые пряди, затянутые в тугой конский хвост.
– Я поеду к ней, да.
– Съездим, проведаем, – согласился Леваков, пропуская мимо ушей местоимение в единственном числе.
– Антон, – вздохнула девчонка, отодвигаясь. Она подняла на него свои большие карие глаза, переливавшиеся янтарными бликами. В них словно поселился груз весом в несколько тонн.
– Что случилось? – Антон напрягся, потянулся к ладоням Юли, переплетая их пальцы, но даже это прикосновение не помогло избавиться от навязчивого чувства тревоги.
– Я сегодня у сестры останусь, – выдала на одном дыхании Снегирева.
– У Иры? Да что случилось? Эй… я же переживаю.
– Ничего, не переживай. Все нормально, – уголки ее губ слегка изогнулись, но как-то фальшиво, словно Юля пыталась утешить этой улыбкой саму себя.
– Если ничего не случилось, почему ты должна оставаться у сестры? Я тебя целую неделю не видел, соскучился, между прочим. Юль…
– Завтра твои родители приезжают, да и мне переодеться надо. А Ира сегодня домой ездила, вещи привезла.
– Если дело только в вещах, давай съездим и возьмем. Всего-то, – усмехнулся нервно Антон. Снегирева осторожно скользнула пальцами, освобождаясь от прикосновений Левакова.
– Антон, я… я не останусь у тебя ночевать. Ни сегодня, ни, уж тем более, завтра. Спасибо большое за твою поддержку и за то, что ты у меня есть. Правда…
– В смысле? – сорвалось с хрипом у Левакова. Ему вдруг показалось, что он ослышался.
– Парень Иры уехал в командировку до воскресенья. Я поживу у нее, подыщу себе работу и жилье. Постараюсь, по крайней мере, – достаточно четко и сдержанно ответила Юлька. Антон первым отвел взгляд, не выдержав непонимания, которое накатывало волнами. Засунул руки в карманы джинсов, на его скулах заиграли желваки.
– В чем сложность жить со мной? – слишком резко сорвалось с его губ. Надо было спросить мягче, спокойнее, к тому же они еще не настолько близки. Вот только Антон не мог, его всего аж передергивало от мысли, что Юлька не доверяет ему, видит в нем постороннего.
– Это дом твоих родителей, я не хочу никого обременять. Пойми…
– Ты никого не обременяешь. Что за глупости, Снегирева? – прикрикнул Антон, нервно сглатывая. Во рту сделалось так сухо, словно прошлись наждачкой. Он не планировал никуда отпускать девчонку, и точка.
– Это ты так думаешь.
– Ты даже не знаешь моих родителей, чтобы решать за них!
– Антон, нам не по тринадцать лет, чтобы ночевать друг у друга просто так. Я… я бы с радостью осталась с тобой, если бы… – Снегирева сникла, словно кто-то потушил яркую звезду. Она уставилась на свои кроссовки. Антон тоже опустил голову, заметил маленький камешек и пнул его со всей дури. О чем, черт возьми, говорит эта девчонка? Что не так…
– Юль, я тебя не отпущу.
– Я очень ценю твою настойчивость, – она подошла к Антону, коснулась его руки и взглянула так нежно, как никто и никогда на него не смотрел. Маленький котенок. Робкая, до ужаса невинная. Как ее можно отпустить? Глупости какие-то.
– Юль, не отпущу, – строго сказал Леваков, подался вперед и коснулся губами лба девчонки. Ему хотелось бросить к ее ногам весь мир, хотелось защитить от любых невзгод.
– Мы оба несамостоятельные, по крайней мере, пока, – произнесла неожиданно Юля, отпуская руку Антона и отступая на шаг назад. – Мы не сможем снять квартиру, потому что у нас нет своих сбережений.
– Зачем нам снимать квартиру? Тебе мало моего до…
– Это дом твоих родителей, Антон. Вещи, в которых ты ходишь, их тоже купили твои родители. Байк, на котором ты ездишь, даже еда…
– И что? – задыхался от непонимания Антон. Да, он зависит от родителей, да они дают ему деньги и оплачивают учебу. Но это никак не влияет на его чувства к Юле.
– Я ушла из дома не для того, чтобы чьи-то родители меня содержали.
– Ч-чего? – он склонил голову набок, поджав губы от раздражения, и провел пальцами по бровям, ощущая, как жар словно заливает вены.
– Антон, пойми…
– Нет, не пойму! – повысил голос Леваков. Он положил ладони на плечи Юли, наклонился, стараясь разглядеть в глазах девчонки ответы на вопросы: почему она его отталкивает и что он должен сделать?
– Юль, выброси ты эти глупости из головы. Мои родители будут рады тебе, они у меня классные. Послушай, я ради тебя…
– Антон, да пойми же ты! – Снегирева откинула его руки, отступая назад. Она слишком часто дышала, будто никак не могла подобрать нужного слова. Да что уж, какие бы слова девчонка ни сказала в этой ситуации, вряд ли бы Антон понял. Ему казалось, в любви самое главное быть рядом, подставлять плечо, обнимать, помогать, чем можешь. Он же делал все: приехал за ней, даже комнату отдельную выделил, хотя мог бы настоять и на одной кровати, не чужие ведь. Однако не стал давить, не наглел, наоборот, искренне пытался создать в новом месте уют для Снегиревой.