— Я сейчас же поеду к нему! — сразу же вызвалась Надя. — Адрес дайте, пожалуйста.
— Не торопитесь. Сегодня сказали — не тревожить. Завтра навестите! — остановила ее Нина Петровна.
Понятно, что ночь Надя провела неспокойно. Весь день она моталась по рабочим делам, а к вечеру заехала в больницу. Первой, с кем она столкнулась, была Анастасия, выходящая из ВИП-палаты. Ясно, что встреча была неприятна для обеих, но они держали хорошую мину при плохой игре.
Анастасия скривила свои толстенные губы:
— Ты, соседушка… Что припёрлась? Заботу проявлять? Присосалась к моему мужу, как клещ. Небось только деньги его и нужны, даже калекой не побрезговала… Ты думаешь, что Петя тебя любит? Да он… однолюб и всю жизнь меня любил и будет любить. Меня и дочку нашу. Он с тобой побалуется и бросит. Не ты первая, не ты последняя, так бывало, и не раз. Петенька мой — ходок по женской части известный, не обольщайся. Я тебя по дружбе предупреждаю — с Петей тебе ловить нечего — поматросит и бросит. Семья для него всё. Прощай. Не теряй зря время, уйдет — не воротишь… — Она взмахнула маленькой сумочкой на длинном ремешке, манерно повесила ее на плечо и, демонстративно покачивая бедрами, двинулась к выходу по длинному больничному коридору.
Надежда посмотрела Анастасии вслед и открыла дверь в палату спецотделения.
Петр выглядел очень довольным, несмотря на разбитое лицо и руку в повязке.
— Привет. Ты как?
Пётр улыбнулся разбитыми губами и поморщился от боли.
— Ничего. Даже хорошо. Сегодня счастливый день. Анастасия решила жить в Майами, не затягивая процесс. Она попыталась шантажировать меня Алисой, но я сказал, что подам в суд на нее и ее сожителя. А если они будут под следствием, то Майами и белый морской песочек накроется медным тазом. А мой ребенок ни дня больше не останется в доме, где он подвергается насилию. Мы пришли с Анастасией к общему знаменателю. Она передает Алису под мою полную опеку до поры, когда ребенок сам может выбрать, с кем из родителей ему жить. А я дал ей очень приличные отступные, на которые она может безбедно жить.
Надежда села на стул рядом с его кроватью.
— Петя, послушай. У меня закончилась командировка. Я возвращаюсь в Санкт-Петербург. Пётр помолчал. Потом сказал:
— А день так хорошо начинался…
Надежда продолжила:
— Ты должен меня понять. Это же работа. Меня ждет новое задание. Меня уже ждут на новом месте. Дома я получу командировочные — и снова в путь. Ну, что ты молчишь?
Пётр разжал губы:
— А что я могу тебе сказать? Ты уже всё решила. Но мне кажется, что еще должна хорошенько подумать. Обещаешь мне?
— Что должна: подумать?
— Да. И ты знаешь, какой ответ я хочу услышать.
Надежда улыбнулась и встала.
— Конечно, я подумаю. Но сейчас мне уже пора. Не сердись. — Она легонько прикоснулась губами к его губам. Пошла, взялась за ручку двери и обернулась к Петру. — Я очень-очень хорошо подумаю, Петя, обещаю…
Надя вышла и плотно прикрыла за собой дверь.
Рейс Надежды был утренний, и уже с вечера она начала собирать чемодан и сумку. Для Лучика она приобрела заранее и ветеринарное заключение, и билет, и комфортную переноску. Но не успела она собрать и половину вещей, как раздался звонок в дверь.
Алиска ворвалась в квартиру, как вихрь и бросилась к котенку. За ней вошла Нина Петровна.
Алиска целовала и прижимала к себе пушистый комочек, приговаривая:
— Как же я без тебя, кисонька моя? Кис-кис! Надя, не уезжай! Пожалуйста!.. — Слёзки, словно горошинки, катились по ее щечкам.
— Девочка моя, ну ты же понимаешь, что рано или поздно это бы случилось. Я предупреждала тебя. Мне надо домой. У меня работа. — Надя присела на корточки около девочки. — Ты не расстраивайся. Ведь ты приедешь ко мне в гости, да?
Девочка кивнула.
— Ну, вот Ты приедешь, а мы с Лучиком будем тебя ждать. Ты уже большая девочка, всё должна понимать. Мы ведь расстаемся не на всегда. Ты будешь приезжать ко мне в Питер, мы с тобой будем гулять, кататься по Неве и каналам на пароходике, я тебе покажу много-много интересного. Не огорчайся так. — Она вытерла девочке слёзы. — Больше не будешь плакать?
Алиса тяжело вздохнула и кивнула.
— Ну, вот и хорошо. — Надя встала. — Давайте прощаться. — Она протянула девочке листочек. — Вот мой номер телефона, звони хоть каждый день. — Она повернулась к няне. — Спасибо вам, Нина Петровна, за Алису.
Они обнялись. Алиса подарила Наде свои рисунки.
Гости вышли за порог, а Надежда продолжила сборы. Но через некоторое время в дверь снова позвонили. На пороге стоял Пётр.
— Добрый вечер. Можно зайти?
— Конечно. — Надя отступила, пропуская гостя. — Проходи. Я собираюсь, но сейчас поставлю чайник. У меня есть печенье.
— Подожди с чаем. У меня важный разговор…
Пётр вытащил из кармана бархатную коробочку и открыл ее. На золотом ободке блеснул яркий бриллиант.
— Выходи за меня замуж.
Надя молчала.
Пётр попытался прервать ее молчание.
— Что ты молчишь? Тебе нечего мне сказать?
Надя подняла на него глаза.
— Петя, спасибо. Я очень тронута. Честное слово, мне очень приятно, но…
Она снова замолчала.
— Что «но»? — занервничал Пётр.
— Ты только пойми меня правильно. Я тебя люблю. Да! Я тебя люблю. Но обстоятельства сейчас таковы, что я не могу сразу ответить тебе согласием. Может быть, позже, но не сейчас.
— Почему не сейчас? У тебя со мной был просто очередной романчик в командировке?
— Зачем ты так? Ты не должен обижаться. У меня много проблем. Работа, мама в Питере… Я не могу так сразу обнадежить тебя, что всё брошу и останусь в Калининграде.
— Ты не хочешь быть моей женой, потому что я инвалид. Но, Надя, я богатый инвалид, за это мне многое прощается.
— Не говори пошлости. Постарайся меня понять. Ну, пожалуйста, Петя. Я разберусь в своих чувствах и обязательно дам тебе ответ. Твое предложение очень неожиданное, но я должна подумать. Я дам тебе продуманный ответ, окончательный, а не с бухты-барахты. Сейчас в тебе говорят эмоции, но ты успокойся. И ты поймешь меня.
Пётр закрыл коробочку и положил в карман.
— Я всё понял. Прости.
— За что ты просишь прощения? Наш разговор не окончен.
— Жизнь покажет, Надя. Она всё расставит по своим местам. Позволь, я завтра отвезу тебя в аэропорт.
— Да, конечно! Петенька, не сердись! — И Надя поцеловала Петра, закрывая за ним дверь.
Прошло шесть месяцев.
Наде повезло, все эти полгода она работала в Питере, жила дома. А сейчас она ехала на работу, так как на горизонте маячила новая командировка.
Она постучала в дверь начальника и, получив ответ, вошла в его кабинет.
Борис Михайлович, солидный мужчина лет пятидесяти, приветливо улыбнулся, увидев ее:
— А-а, Надежда Артуровна!.. Заходи-заходи…
— Вы просили зайти, Борис Михайлович?
— Да, тут такое дело… — Начальник стал перебирать бумаги, которыми был завален его стол.
Надежда сказала:
— Да не тяните, Борис Михайлович! Куда мне лететь в этот раз? На Марс?
Начальник смешался.
— Ну, что вы! Какой Марс? Гораздо ближе… Гораздо ближе… — Он продолжал рыться в бумагах. Наконец вытащил какой-то листок.
— Вот… Замечательное место. Якутия.
Надежда вытаращила на него глаза.
— В Якутию в марте? Нет, Борис Михайлович, я не Снегурочка. Я там околею.
Начальник даже привстал со стула и перешел на «ты».
— Да ты не представляешь, как там здорово! Экзотика! Олени, упряжки, меха, якутские алмазы…
— Какие алмазы, Борис Михайлович? Какие упряжки с оленями в мехах? Я не поеду.
— Надежда, прошу тебя, не отказывайся, ведь ты всегда меня выручала.
— Не в этот раз, Борис Михайлович. — Надежда замолчала, словно приняла какое-то важное решение. — Я увольняюсь.
Начальник аж подскочил.
— Ты это брось, Надежда! Что это за «увольняюсь»? По какой причине? — Он сменил тон. — Ну, не хочешь ехать в Якутию, чёрт с ней, с этой Якутией. Гаврилова пошлю. Ему всё равно, куда ехать, лишь бы подальше от тёщи и детей.
— Вы не имеете права мне отказывать. Я сейчас напишу заявление… — сказала Надежда и взяла со стола начальника лист бумаги и ручку. — И через две недели буду свободна. — Она принялась писать.
Начальник встал и заходил по кабинету.
— Нет, ты послушай! Послушай меня… — Он попытался отобрать у Надежды бумагу.
Та отодвинулась и продолжила свое дело.
— Надя, не пори горячку. Ты теряешь приличную работу, приличную зарплату…
— Приличную работу? Да я дома не бываю! Приезжаю, как в гости. А у меня старенькая мама. Я кота воспитываю.
— Кота? — растерялся Борис Михайлович. — При чем тут твой кот? Ну хочешь, я тебе зарплату повышу? Хочешь, Надежда?
— Ничего я не хочу, Борис Михайлович. Я устала. Понимаете, ус-та-ла. Любой крепкий механизм рано или поздно выходит из строя, изнашивается. Вот и я износилась. Сил моих больше нет по полгода по вашим якутскам мотаться, жить в казенных номерах и питаться в задрипанных столовках. У меня своя жизнь есть, свои планы. Я хоть наёмная сила, но право имею. Свободу попугаям! — И она поставила на заявлении подпись и число.
Не говоря ни слова, начальник взял свою ручку и подписал заявление.
— Скатертью дорога, Надежда Артуровна. Но учти, если передумаешь, я тебя возьму обратно без испытательного срока. Отнеси в отдел кадров.
Надежда улыбнулась.
— Спасибо, Борис Михайлович! Вы настоящий мачо.
Надежда не хотела сразу искать новую работу. Она занималась домом, мамой, ремонтом в квартире, подрабатывала репетитором — им с мамой хватало. Шли дни, месяцы. Наступила зима. И тут Надежда приняла решение. Она объявила маме, что взяла путевку в санаторий и уедет на две недели — подышать свежим воздухом, полепить снеговиков.
— Ну надо, так надо, доченька, — обрадовалась мама. — Давненько ты не отдыхала. Свитер теплый не забудь и мазь лыжную. Лыжи-то, наверное, в санатории на прокат взять можно? А вот мазь наверняка нет.