– Я все могу, покажу всем, на что способна!
Эти простые мысли пришли мне в голову не сразу, не в двадцать лет я разобралась, что к чему, и вот уже не первый год стараюсь бороться с обстоятельствами.
Если честно, не всегда удается выйти победительницей, но рыдать по поводу своей неудавшейся жизни я перестала, я вообще больше никогда теперь не плачу.
И вот сейчас вдруг дала маху, причем на глазах у совершенно незнакомой, враждебно настроенной ко мне женщины!
Я попробовала подавить рыдание, но огромный, горький комок застрял в горле. Меня охватила усталость, в носу защипало так, словно ноздри засыпало перцем, глаза изнутри жгло огнем, ноги потеряли способность двигаться. Не сумев справиться с собой, я громко зарыдала, уткнув лицо в ладони.
Внезапно на колени мне плюхнулся тяжелый теплый мешок, крохотные, нежные лапки обняли мою шею, что-то шелковое прижалось к рукам. Я невольно опустила ладони, в ту же секунду кусочек наждачной бумаги начал быстро-быстро скользить по щекам, утирая слезы, раздалось умиротворяющее: «Мр-р-мрр-мр-р».
Я открыла глаза, на моих коленях столбиком стоял огромный, не правдоподобно толстый кот. Его передние лапки обнимали меня за шею, мордочка терлась о лицо. Животное явно пыталось утешить плаксу, похоже, кот сильно нервничал. Многие домашние любимцы, проводящие жизнь в тесном контакте с человеком, тонко чувствуют перепады настроения двуногих.
Вот, допустим, наша мопсиха Феня всегда знает, когда у меня болит голова, стоит лечь в кровать, как Фенюшка громоздится хозяйке на макушку. Согласитесь, лежать с десятьюкилограммовым мопсом на башке не слишком комфортно, причем обычно Феня спит у меня в ногах, в волосы хозяйки она зарывается лишь тогда, когда мой затылок разрывается от боли, значит, собака неведомым образом чует болезнь и пытается прогнать ее.
– Епифан, – тихо сказала Каролина Карловна, – не приставай.
– Мр-р-р.
– Иди ко мне, – настаивала хозяйка.
– Мр-р-р, – ответил кот, продолжая со страстью утешать плаксу.
Надо сказать, что ему это удалось, мои слезы высохли. Я обняла кота и пробормотала:
– Спасибо, милый, ты очень вовремя пришел.
Ничем не могу отблагодарить тебя, лишь поцелуем.
Епифан положил голову мне на плечо и замурлыкал еще громче.
– Вы любите животных? – другим, ласковым тоном осведомилась Каролина Карловна.
– Да, – кивнула я, – но, увы, кошек у нас нет, вот переедем в собственный дом и обязательно заведем.
– На мой взгляд, кот и в квартире уместится.
– Верно, – вздохнула я, ощущая в душе жуткую усталость, – мы того же мнения, только сейчас имеем Мулю, Аду, Феню и Капу, – это мопсы, потом еще стаффордшириху Рейчел, двортерьера Рамика и жабу.
С последней, правда, хлопот мало, сидит в аквариуме, но обижается, если к ней весь день не подходят.
А еще появился йоркшир Ириска несколько дней тому назад.
– Появился? – удивилась Каролина Карловна. – Йорк? Сам?
– Ну, не совсем так, – шмыгнула я носом, – все началось с аварии и красного зайца, сидевшего на остановке.
Брови Каролины Карловны медленно поползли вверх.
– Красный заяц?!
– Не сочтите меня за сумасшедшую, – улыбнулась я и совершенно внезапно для себя рассказала неприветливой старухе все.
Причем по непонятной причине я выболтала и свою личную историю, поведала о встрече с Катей, о том, как члены семьи Романовых стали моей родней, о шутнице судьбе, которая столкнула на улице двух однофамилиц и, если можно так выразиться, «одноотчественниц», мы ведь с Катюшей обе Андреевны. Наверное, некто на небе-с самого начала планировал сделать нас сестрами, но потом заснул, а когда очнулся, девочки уже родились в разных семьях, вот провидение и решило исправить свою ошибку, теперь обе госпожи Романовы идут по жизни, крепко взявшись за руки.
Не знаю, отчего я исповедовалась перед Каролиной Карловной, может быть, из-за кота Епифана, который продолжал греть меня мурлыканьем, а может, потому, что Каролина Карловна сидела молча, не перебивала странную гостью, не гнала ее теперь прочь и с лица дамы смыло гнев и настороженность.
Наконец фонтан иссяк, я сгорбилась на стуле, Хованская очень спокойно произнесла:
– Мне тяжело двигаться, сделай одолжение, сходи на кухню, завари нам чаю и принеси сюда, в шкафчике найдешь необходимое.
Отметив, что Каролина отбросила холодно-вежливое «вы», я осторожно подняла толстого Епифана, положила его на диван и отправилась хозяйничать.
Получив кружку горячего чая, Хованская вдруг улыбнулась.
– Знаешь, Епифан моя лакмусовая бумажка, если он идет к человеку на руки – значит, гость без злобы и гадости, если шипит, выпускает когти – надо побыстрей избавляться от незнакомца. Ты мне симпатична.
– Спасибо, – пробормотала я.
– А еще, – помешивая ложечкой сахар, продолжала хозяйка, – похоже, ты не соврала, любишь животных на самом деле, не спихнула Епифана с колен, когда вставала, а отнесла его тушку на диван, Я заморгала.
– Ну сталкивать животных нельзя даже с небольшой высоты, они ведь могут испугаться от неожиданности, сломать лапу…
Каролина Карловна засмеялась.
– Ох, Епифан сразу нужного человека вычислил, тут меня все соседка обхаживает, каждый день прибегает, сю-сю, му-сю.., так вас люблю. Только Епифан ее стороной обходит, никак в руки не дается, понимает, стервец, Мария Николаевна надеется, что я домик ей отпишу, от того и любовь. А к тебе со всех лап бросился слезы слизывать. Ладно, хорошо, расскажу про Альбину, но прежде ответь, как ты относишься к гомосексуалистам?
Поверьте, я ожидала от пожилой дамы любого вопроса, кроме этого.
– Гомосексуалистам?
– Да, – кивнула Каролина Карловна.
– Никак не отношусь, я человек традиционной сексуальной ориентации, – ошалело ответила я, – была замужем, потом разочаровалась в браке.
– Не о том речь!
– А о чем? – окончательно растерялась я.
– Как поведешь себя, если узнаешь, что один из твоих друзей гей?
Я пожала плечами:
– Никак.
– То есть?
– Если двое мужчин или женщин в тиши спальни занимаются друг с другом сексом, это их интимное дело, – ответила я, – человек вправе распоряжаться личным телом по собственному усмотрению. Общество должно вмешиваться в подобные ситуации лишь в одном случае: если имеет место факт совращения несовершеннолетнего. Но, с другой стороны, при чем тут геи? Когда шестидесятилетний мужчина развращает пятиклассницу, он вроде бы предается традиционным утехам, но педофил должен быть наказан. Понимаете, я обучалась в консерватории, потом непродолжительное время концертировала, а за кулисами встречаются разные люди. Одно время по Москве ходила шутка: «Кто из оркестрантов дирижера N спит с женщиной? Только пианистка Таня X.». Меня такое положение вещей не смущало, и потом, вспомним великого Петра Ильича Чайковского или, возьмем ближе, Фрэди Меркьюри. Слушателю ведь все равно, что они Делали дома, главное, их волшебная музыка и песни. Извините, если мои мысли кажутся вам не правильными, ничего поделать не могу. Я вообще-то никогда не интересуюсь сексуальными пристрастиями людей, для меня главное – хорошие они друзья или нет? И то, что плохо для меня, может быть приятно другим. Моя покойная мама частенько повторяла:
"Помни фразу: «Не судите, да не судимы будете».
Каролина Карловна поправила плед, которым были прикрыты ее ноги.
– Да уж, бедный Петр Ильич Чайковский всю жизнь пытался бороться с собой, даже женился, но, увы, счастья не обрел. Хорошо, слушай меня внимательно;
Альбина Фелицатовна скончалась, Евгения, ее мужа, и моего Якова тоже более нет на этом свете. Я осталась одна, вреда уже никому не принесу. Бедные дети!
Несчастные Валечка, Дима и Павлик. Вот уж невинно загубленные души!
Глава 29
Каролина выросла в Москве, в самом центре, ее родной дом стоял в одном из кривых столичных переулков, и отцу, военному в чинах, было очень удобно ходить на работу, именно ходить, потому что Карл Хованский трудился в районе Бульварного кольца.
Каждый день он брал портфель и шел на службу, дома оставалась жена Зося, потом в семье появился Яков.
Зося, родив сына, была крайне разочарована, она мечтала о маленькой трогательной девочке, а появился мальчик, и, очевидно, он вырастет таким же солдафоном, как и отец. Зося боялась властного, неулыбчивого, моментами очень злого Карла, муж обращался с женой, как с рядовым срочной службы: «Принеси, подай, пошла вон». Никаких нежностей, романтических ужинов, прогулок при луне и поцелуев на ночь он не признавал. Впрочем, на отдых в Крым они ездили вместе, но на пляже Карл спал, в номере потом читал газету, жене мог за сутки не сказать ни слова.
Может, супруга и примирилась бы с такой жизнью, имей она хорошую профессию, работала бы спокойно, шагала по служебной лестнице, реализовывалась на производстве. Но Зосенька ничего не умела да и не хотела делать, проводив мужа «в присутствие», она принималась драить квартиру, потом бежала на рынок, готовила обед, и так изо дня в день, словно раб на галере, гребла веслами быта. Ясное дело, что через пару лет на Зосеньку навалилась тоска, из ее глаз по каждому поводу и без оного лились слезы.
Обратись Зося с такими симптомами к врачу сегодня, ей бы незамедлительно поставили диагноз «депрессия» и начали бы лечить таблетками, но в годы ее молодости такого недуга не знали, а женщин, рыдающих от скуки, называли истеричками. Карл исправлял настроение супруги оплеухами, если видел на ее хорошеньком глуповатом личике кислую гримаску, мигом отсыпал благоверной порцию затрещин, приговаривая:
– С жиру бесишься! Вот моя мать двенадцать детей родила, ей ныть некогда было.
Зосенька, у которой никак не получалось забеременеть, заливалась слезами, и тогда ласковый муж отволакивал ее в ванную и, включив ледяную воду, говорил:
– Холодный душ – первое лекарство от истерик.
В конце концов жена перестала пускать слезы в присутствии мужа, а потом родился Яков. Взглянув на конверт с тих