Тот кивнул, и я могла бы даже поклясться, что, увлеченный беседой, он даже не понял, о чем я его спросила.
— Извини, Виолетта, очень душно, — я не стала дожиться ответа, чтобы еще она не увязалась за мной следом, и начала пробираться сквозь толпу.
Передо мной никто не расступался, видимо, я людям не внушала страх, в отличие от моего мужа.
К закрытым дверям я подошла спустя несколько минут. Задержала дыхание и толкнула их от себя. На столицу опустился сумрак. Возле перил одиноко стоял мужчина, опустив голову и плечи вниз, над ним простирались облака дыма. Господи… Сердце пропустило удар. Его аромат парфюма заполнял собой все пространство, что было между нами. В воздухе повисло напряжение. Шаг. Он выпрямился. Еще один. Он выкинул окурок. Третий шаг, и я почти могу коснуться его спины. Но мужчина поворачивается, и я задыхаюсь от волнения.
Максим. В глазах тут же защипали слезы. Мои руки помимо воли тянутся к его лицу, хочу проверить, настоящий ли он. Чувствую под пальцами его горячую кожу. Не сон, это не сон.
— Прости… — только это слово срывается с моих губ, и я не знаю, за что прошу прощения, за что? Чувствую, как по щекам текут слезы, а я все никак не могу поверить, что передо мной стоит он, живой и настоящий.
Максим поднимают руку к моей щеке, проводит пальцем, стирая дорожку слез. Гнетущее молчание наваливается на плечи, и, протянув к нему руки, я обнимаю его за шею и льну к нему всем телом. Его руки тут же прижимают меня к себе так сильно, до ломоты в костях, но я не отталкиваю его, а лишь, затаив дыхание, жмусь к нему сильнее.
— Полина, девочка моя, — шепчет он мне на ухо, а по моему телу от его дыхания бегут мурашки. — Я… — он замолкает, отстраняется от меня и впивается в мои губы жадным поцелуем, сминая их, подчиняя.
Но я и не сопротивляюсь. Внизу живота тут же скручивается комок желания, разбрасывая импульсы по всему телу. Оно помнит его руки, его прикосновения и тут же отзывается.
Для нас замирает время. Я вижу и чувствую только его, его руки на моем теле, его губы на моих губах.
Бах! Где-то пускают салют, я вздрагиваю от этого неожиданного шума. И меня пронизывает осознание того, что нас могли увидеть, вырываюсь из объятий Максима.
— Господи, Максим, миленький, — опять мои руки блуждают по его лицу, — нельзя, понимаешь, нельзя нам быть… — я замолчала, видя, каким тяжелым жгучим взглядом он прожигает меня.
— Уходи, — шепчет он, — сейчас же.
Сталь в голосе сначала обескураживает меня, но потом, словно пощечина, его холодный взгляд отрезвляет. Я пячусь к выходу. Оттираю губы от его поцелуя, а он, не отводя глаз, смотрит на меня, и мне кажется, если бы взгляд убивал, то я бы уже была мертва. Разворачиваюсь и отсекаю его от себя, закрыв дверь.
Глава 9
Ветер уже разметал ее запах, а я до сих пор не верил, что целовал только что ту, которая убила во мне любовь. Но вот то, что сейчас происходит внутри, та буря, которая не дает мне свободно дышать, говорит о другом.
Не убила, нет, она просто затушила, да и не она, а время. Теперь все вышло из-под контроля, кокон разбился, и вся боль от предательства, да, именно предательства, что жила во мне все это время, вырвалась наружу, и мне срочно нужно было выплеснуть все это из себя. Сейчас же, а не то я задохнусь. Или того хуже, она меня разъесть изнутри, потому что так больно бывает, когда кожу прожигает кислота. И невозможно смыть ее или вырезать. Я закурил, руки тряслись, еле смог чиркнуть, чтобы зажечь огонь. Затянулся так глубоко, насколько хватило легких. Ощутил, как никотин проникает в кровь, заставляя меня расслабиться.
Выкуриваю сигарету в три затяжки, следом подкуриваю еще одну. Меня отпустило, стало немного легче. Разум кричит, что хочет проанализировать все то, что сейчас произошло, но я не хочу, отключаю его. Докурил сигарету и пошел внутрь. В зале нечем дышать, воздух спертый, и не помогают даже кондиционеры.
Не задерживаясь ни на долю секунды, пробираюсь через зал. Конечно, меня распирает от того, чтобы оглянуться и посмотреть, где же она, но я сдерживаюсь, иду прямо и вижу цель.
Это двери, не те, которые ведут на балкон, а те, которые ведут к выходу.
— Максим! — слышу голос Дианы, и у меня на душе становится еще хуже. — Ты куда?
Главное, не грубить. Она-то в чем виновата.
— Что тебе? — так, стоп, вспоминаю, что выпил шампанское. И если… да хер с ними, с этими ментами.
— Домой хочу, — ответила она.
А сама стоит, смотрит, вглядывается мне в лицо, будто что-то увидеть хочет.
— Так вызови такси, я домой не поеду, — я развернулся и наконец-то вышел из этой душиловки.
Вечерний воздух пахнул в лицо. Полина. Нет. Не даю развиться этим мыслям, не даю этим шупальцам прошлого пробраться в сердце, которое спит давно. Быстрым шагом иду к машине, поворачиваю ключ в зажигании, мотор взрыкивает. Газ в пол, машина с юзом сорвалась с места. Сто километров в час много, но душа требует еще, адреналина не хватает, но опять «но», не хочется оказаться в ментовке или, тем более, звонить отцу, чтобы выручал. У меня в ментовских кругах вообще нет знакомых, стараюсь и не заводить их. Сбрасываю скорость. В голове родилась мысль, давно не был на треке. Ухмыльнулся сам себе. Гонщик, а уже не гоняю больше полугода. Все соревнования пропускаю, хандра меня взяла, а женитьба так вообще выбила почву из-под ног. Проезжаю мимо забегаловки. Торможу, достаю сигареты. Да, надо купить. Захожу в помещение, бродяги сидят бухают дешевое пойло и мацают здешних шлюшек. Сколько времени, что такой бардак уже творится? Смотрю на часы — почти одиннадцать.
— Чего желаете? — спросил мужик за стойкой мини-бара, если так можно назвать доску, прибитую к столбам.
— Сигарет пачку дай, — отвечаю ему.
— Красавчик, может, угостишь леди? — слышу подпитый хрипловатый голос сбоку и поворачиваю голову.
— А ума у этой леди не многовато ли?
Она надула пухлые губы, и тут я понимаю, что вроде бы на шлюху особо не похожа. А может…
— А с другой стороны, почему бы и нет? — сдаю заднюю я, поворачиваюсь к ней лицом, а сам наблюдаю за обстановкой в зале. Всем похер, значит, ничья. — Что будешь пить?
Девушка тут же приосанилась, приободрилась. Даже и не такая пьяная, как показалось сначала.
— Можно Мартини и шоколадочку, — слащаво пропела она.
Твою мать, трахать ее за шоколадку и Мартини даже мне как-то впадлу. Мы вышли из забегаловки с полным пакетом еды и бухла.
— Куда поедем? — спросила она.
— А тебе не все равно? — изогнул я в удивлении бровь.
Она нахмурилась, чем опять напомнила пропойцу.
— Не далеко, садись.
Она не долго ломалась.
— Как тебя хоть зовут-то?
— Валя.
Я чуть не поперхнулся сигаретой, которую пытался подкурить. Валя, сука, это же надо себе представить! Я засмеялся в голос. Да, будет что-то новенькое. Никогда не трахал Валь.
— Что-то не так? — тут же покосилась она на меня.
— Да не, все нормально, — вытираю я выступившие слезы. Смеюсь, а у самого все равно в горле ком стоит. — Пристегнись.
Она еще не успела выполнить команду, а я уже завел машину и вдавил педаль газа. Меня вжало в кресло. Пятнадцать минут, и мы на месте, вот он, трек. Сколько здесь я выиграл гонок, и не вспомнить, но и много раз был повержен.
Заезжаю в ворота, которые находятся с другой стороны бетонной стены. Главные, конечно же, закрыты, их открывают тогда, когда проходят официальные сборища.
— Это что? — вглядываясь темноту, потому что я выключил фары, спрашивает Валя.
— Трек, — коротко отвечаю ей.
Смотрю на нее вскользь, не задерживаясь ни на одной части тела, просто поверхностно изучаю ее силуэт.
— Сколько тебе лет? — выскакивает вопрос быстрее, чем смог его удержать, хотя мне и не особо интересно.
Но видимо, этот вопрос нисколько не смутил мою новую знакомую.
— Двадцать два, — с гордостью сказала она выпячиваю грудь, и не маленькую, размер третий там точно есть.
— Хм, — ухмыляюсь я, — и что же ты, Валя двадцати двух лет, не замужем?
— С чего ты взял?
Я аж открыл рот, вот нехера б себе.
— У меня есть муж, он просто в командировке.
Я так и сидел, прокручивая в голове то, что она сказала. А девушка тем временем полезла в пакет, достала бутылку с вином. Откупорила и начала пить из горла.
«Вот они, наши русские бабы, все им нипочем», — промелькнуло в голове.
— Просто, понимаешь, — пыхнул на меня запах вина, — скучно мне без него. Скучно, — она опять приложилась к бутылке, — а ты вон какой видный, и тачка у тебя классныя…
Спец нашёлся!
— И сам ты ничего…
«Не могла же она так быстро запьянеть?» — подумал я. Чушь-то начала нести вон как быстро.
— Ой, — икнула она. — Надо было водочки лучше купить.
Все, бл@ть, это невыносимо. Неужели еще существуют такие отвратительные (фу!) телки?
Забылся, называется. Я завел машину и, вырулив на трассу, дал газу.
— Ты что, обиделся?
Я глянул на нее и тут же снова отвлекся на дорогу.
— Ну ты что? — ее рука полезла к моей ширинке.
— Руку убери, — смахнул ее кисть, а по телу прошла дрожь отвращения к этой девке.
— Ой, ой, ой, — заплетающимся языком проговорила она, — какие мы все нежные, — она скрестила руки на груди.
В полном молчании я довез ее обратно да забегаловки, где уже вовсю распевали песни забулдыги.
— Пакет возьму с собой, — сказала она, вылезая из машины.
— Давай уже, Валя, вали, — не выдержал я.
— Ой, давай сам вали к своим гламурным сучкам! — начла корячиться эта свинота.
Не могу терпеть телок, которые нап@здятся, а потом устраивают такие вот разборы полетов.
— Валюха! К тебе что, пристает этот мажор? — послышалось откуда-то из кустов.
— Да если бы, Вань, он, наверное, гей, — и она прыснула со смеху. И тут же смех послышался со всех сторон.
— Ебн@тая шлюха! — не выдержал я, кинул ей это оскорбление в лицо и, пока она приходила в себя и хватала своим грязным ртом воздух, надавил на газ и уехал.