Увидев свое отражение в луже, я остро почувствовал, что старею. Прошло десять дней с тех пор, как я здесь. Я усыхаю, таю на глазах. Старик Эруму сказал, что на десятый день приедет за мной, но и вечером вездеход не появился. А я приготовил к его приезду рисовую кашу с кусочками сушеной горбуши. Захотелось что-нибудь отпраздновать. Перебирая в памяти лица дорогих мне людей, я вспомнил, что сегодня день рождения моей матери. Я разложил кашу по трем тарелкам и попытался восстановить атмосферу чайной комнаты былых дней.
К ночи началась метель. Я забеспокоился о Косте, взял фонарик и пошел на берег озера проведать его. Как я и предполагал, Костя замерзал. Нельзя было допустить, чтобы он умер от холода, так и не встретившись с Великим Духом. Я отвел его в хижину. Ночью закутанный в одеяло Костя, дрожа, бормотал что-то во сне по-русски.
Одиннадцатый день. И сегодня вездеход не приехал. По такому снегу он вряд ли доберется. Костя ослаб, он не мог проглотить ни кашу, ни хлеб. Сказал, что ночью забеспокоился о мамином самочувствии, и решил навестить ее.
– А с кем же я тогда был вчера в этой хижине? – спросил я.
– Я оставил свое тело здесь, – ответил Костя.
Отделившись от тела, душа Кости отправилась сквозь метель посмотреть, как чувствует себя мама. Конечно, такое приключение выматывает. Рядом со мной оставалась только Костина оболочка. Сам он с каждым днем уходил все дальше и дальше от меня, в такие сферы, которые были неподвластны моему пониманию. Я стал немного побаиваться Костю.
Выйдя из хижины, Костя сказал мне, внезапно вспомнив:
– С вами хотят встретиться.
– Ты видишь этого человека? Кто он?
– Молодая женщина. Высокая и красивая. Она сейчас в Америке, собирается в путь.
Наверное, моя дочь. С женой мы виделись во сне. Она говорила, что наша дочь стала совсем взрослая. Фумио родилась в то время, когда мой голос находился на самом пике совершенства. Сейчас ей должно быть восемнадцать. Если она пошла в нашу породу, то и в ее жизнь ворвется музыка и любовь. Может быть, она уже созрела для любви? Может быть, ненавидит меня за то, что в трудные для нее подростковые годы меня не оказалось рядом с ней?
– Она привезет вам новую судьбу. Вы отправились в долгое путешествие. Но осенью оно завершится. Его конечная точка здесь. Вы сможете вернуться в те места, по которым тоскуете. И все ваши желания исполнятся, если она приедет на этот остров встретиться с вами.
Все желания исполнятся… Вернется голос, восстановится мужская сила, я смогу приехать к жене в Калифорнию и увидеться с Фудзико? Значит, я наконец добрался до поворотного момента моей судьбы? Даже путешествие Одиссея, которое длилось десять лет, закончилось. Боги спасали его в самый удачный момент, он не навлек на себя проклятия волшебниц, не был превращен в свинью, продолжал путешествие, думая о своей родине, научился быть скромным, осознал себя отцом и мужем и, наконец, погрузившись в глубокий сон, оказался на берегу родной Итаки.
Но есть ли шанс, что моя дочь приедет на этот остров? О том, что я здесь, знают только двое: Ино и Фудзико. Ну еще хозяйка закусочной «Дрейфующая льдина» в Вакканае, но ей неизвестно, кто я.
30
Двенадцатый день. Наконец ко мне пришла Фудзико. В той же одежде, что в день нашей последней встречи, в темных очках. Я молча смотрел на нее. Что она скажет мне, как будет себя вести со мной? Фудзико тоже не сводила с меня взгляда, даже не мигала. Точно, во сне она вообще ни разу не моргнула. Но я чувствовал ее дыхание. Когда я закрывал глаза, я ощущал тепло, исходившее от нее. Она оставалась такой же молодой, как в день нашей последней встречи. Кроме нас, вокруг никого не было. Никто не мешал нам, мы могли говорить и делать что хочется. Могли свободно передвигаться. Весь мир был подвластен нашим желаниям. Жизнь в розовом свете давно осталась далеко позади, но с появлением Фудзико цементное небо окрасилось в цвет роз, серый туман стал источать благоухание.
Фудзико сняла темные очки и разделась. Меня рядом с ней не было. Я растворился в окружавшем ееьвоздухе. Мы находились нигде. Между ночью и утром, между сном и реальностью, между Японией и заграницей. Сделай несколько шагов вперед – и ты в стране мертвых. Единственное место, где мы могли встретиться. Так было всегда. Мы спешили сказать несколько самых важных фраз, находясь в автомобиле на подземной парковке. Притворялись незнакомыми, бросая друг на друга взгляды в вагоне электрички в час пик.
– Я думаю о тебе не меньше двух раз в день. В моем сердце есть специальная комната, твоя комната. В нее нет входа никому, кроме тебя.
– Значит, ты еще не забыла, не отказалась от нашего с тобой прошлого.
– Мы же пообещали друг другу, беречь наше прошлое, даже если любовь пройдет.
– Конечно, я помню. Но прошлое уходит все дальше от нас.
– Даже если ты сам так изменился, что не можешь вспомнить, каким был раньше, настоящее и прошлое неизбежно связаны друг с другом. Отсчитывая по дню назад, мы попадаем в ту пору, когда были вместе. Я могу встретиться с тобой – шестиклассником, пробравшимся ко мне в комнату, с тобой, внезапно появившимся передо мной, когда я училась в Америке, с тобой, похитившим меня вечером после концерта и увезшим в гостиничный номер.
– Я столько раз досадовал на себя. Почему я не старался сильнее привлечь твое внимание в те дни, когда мы могли свободно встречаться? Почему я не увел тебя силой? Когда уже ничего нельзя было сделать, ты удалялась от меня, как бы страстно я тебя ни желал. Сейчас я могу сказать, что слишком беспечно относился к возможностям, которые давала мне судьба. И хотя богиня любви улыбнулась его высочеству, я не мог отказаться от тебя. Из-за этого погибла моя семья.
– Но любовь не убила тебя.
– Да. Мысли о тебе заставляли меня жить. Я думал: «Пусть я лишусь всего, но, может быть, мне удастся встретиться с тобой», – и цеплялся за жизнь.
– Я хотела послушать, как ты поешь. Тайком я купила твой альбом. Даже собиралась попросить тебя дать концерт во дворце. Но это было невозможно, пока ты оставался в моем сердце.
– Певец Каору Нода уже умер. Теперь я не могу мечтать о том, как спою тебе.
– Пока жива связь между нашими сердцами, мы обязательно встретимся. Вот и его высочество опечален тем, что ты оказался жертвой нашего брака, тем, что случилось с семьей Токива.
– У меня нет ни к кому ненависти. И я сейчас ни в чем не раскаиваюсь. Я снова могу сказать: мое назначение в этом мире – любить тебя. Вероятно, я пошел против своей судьбы, но для меня любовь к тебе представлялась самым правильным из всех поступков. И пусть сузился круг моего общения, пусть я стал врагом государства, пусть меня хотели стереть с лица земли, я все равно продолжал любить тебя, и другого пути у меня не было. Ты можешь представить, как я изголодался по тебе? Я так и не смог привыкнуть к тому, что тебя нет рядом со мной.
– Если бы мне было позволено любить, как обычным людям, я бы еще раз полюбила тебя. Каору… Давай перемотаем время назад. Вернемся в тот момент, когда мы расстались, – сказала Фудзико, закрыла глаза и глубоко вздохнула.
Ее губы притягивали меня, как магнит. Мое сознание отправилось в день нашей последней встречи. Самый счастливый и одновременно самый печальный день моей жизни.
Мы вернулись в Нэмуригаоку. Остановили машину у парка, где встретили друг друга впервые, и вслушивались в тишину. После того как Фудзико выйдет из машины, мы больше никогда не встретимся. Мы знали об этом и именно поэтому сдерживали свои чувства. Фудзико четко сказала мне о своем желании стать супругой наследного принца. Ее слова гулко раздавались в моем опустевшем сердце.
– Пока живо наше обещание… Любовь не умрет. И мы обязательно встретимся так, как встретились в первый раз, – сказала тогда Фудзико. А я ответил ей:
– Я буду ждать, сколько потребуется. Поеду куда угодно. Если в Японии не найдется места для нашей встречи, я непременно отыщу его где-то еще.
Фудзико неспешно кивнула и еще раз сбоку посмотрела на меня, собираясь выйти из машины. В моей памяти отпечаталось ее бледное лицо. Наша последняя встреча закончилась тем, что я, не говоря ни слова, проводил ее взглядом. А тут я проворно схватил ее за руку, силой прижал к себе и повез навстречу другой жизни. Нажал на газ – и помчался навстречу мечтам.
Не успел я и моргнуть, как оказался в белоснежном номере отеля. Ни двери, ни кровати, только стены и потолок Никто не может нам помешать. Я обнял Фудзико за шею и хотел расцеловать ее бледное лицо, впиться в ее губы. Но она отворачивалась, и я начал покрывать поцелуями ее уши, шею, уголки глаз. От ее шеи пахло цветами, от груди поднимался ветерок, доносивший до меня тепло ее тела. Щеки Фудзико заалели, и она потянулась навстречу поцелую, может быть, оттого, что смущалась своего раскрасневшегося лица. Не помня себя, я прильнул к ее губам. Я не прекращал ласкать ее, надеясь, что она пустит меня еще глубже. Фудзико закрыла глаза и позвала меня по имени, пытаясь заглушить вздохами вырывающиеся стоны. «Можно мне сделать то, что хочу?» – я спросил ее согласия, стараясь определить ответ по ее выражению лица. Фудзико приоткрыла глаза и улыбнулась. Я поцеловал ее в улыбающиеся губы и осторожно уложил на постель. В мгновенье ока все, что скрывало наши тела, было сорвано, и передо мной распустился благоуханный цветок Задыхаясь от аромата, я жадно наслаждался ощущениями, позабыв обо всем.
Вдруг я почувствовал боль в виске, казалось, что из него, как из источника, бьет вода. Я приложил ухо к груди Фудзико, и мне послышалось, будто падают капли. Наши сплетенные тела были окутаны прозрачным покрывалом воды, чистые ручьи омывали нас с ног до головы. Комната преобразилась: вода низвергалась водопадом, текла рекой, унося нас, так и не разомкнувших объятий, неизвестно куда. Мы отдались во власть потока, смывающего стыд, раскаяние, злость, горечь – весь мусор, скопившийся в памяти, возрождая свежесть и страсть былых дней. Фудзико увлекала меня вслед за подводным течением, проходившим через ее тело. Когда его темные воды поглотили меня, я услышал, как Фудзико вскрикнула в экстазе. Я понял: она любит меня. Ставшая могучей рекой Фудзико обнимала меня, и мне казалось, она уносит меня в какое-то очень родное и до боли знакомое место. Куда я направляюсь? В мир, который существовал задолго до моего рождения человеком? В утробу матери? Нет, в океан, гораздо более далекий и древний.