- Тогда в выходные...
- Конечно.
Наш разговор прервал телефонный звонок.Звонил Гоша.
Странно, он, как правило, не трогал меня, когда я выходила из студии.
- Ярослава, к тебе пришли тут...- на секунду я подумала, что это был Броневой, но начальство тут же добавило, - от курьерской службы. Не выдают мне ничего: говорят, должны вручить лично в руки Ярославы Громик.
- Цветы?
- Коробочка.
Курьерская служба?
Что-то как-то мне нехорошо. Я быстро попрощалась с Полиной и поехала на свой этаж.
В студии действительно, сияя ненатуральной улыбкой, стоял курьер с коробочкой, упакованной в элегантные цвета.Я осторожно взяла подношение, как будто это была не блестящая очаровательная штучка, а бомба с часовым механизмом, и спряталась в кабинете, шурша оберткой.
В крохотной записке, прикрепленной к еще одной коробочке, лежавшей внутри - уже лакированной и резной - было всего одно слово.
«Прости».
И я не сомневалась, кому оно принадлежит.
Сглотнула и открыла маленькую шкатулку. На черном бархате лежало драгоценное колибри. Брошь в виде маленькой птички из белого металла, переливающаяся всеми цветами радуги - у меня было достаточно опыта, чтобы оценить в этой радуге изумруды, рубины и сапфиры.
Твою мать.
Драгоценности с курьером?
Кажется, я об этом уже слышала.
«Прости»?
А вот это было лишнее.
То есть, Броневой принял решение и попрощался со мной? Своим обычным долбано - элегантным способом? И он серьезно думает, что я вот так просто возьму эту птичку - к слову, действительно очаровательную - и приму её, радостно помахав на прощание ручкой?
Да, мы не были близки... Окончательно близки, то есть. И да, мы ничего не обещали друг другу!Но с Ясей Громик так поступать нельзя!
Чувствуя, что взорвусь, если не сделаю чего-нибудь, я засунула брошку назад в упаковку и выскочила из кабинета.
- Яся, а что... - начал стоявший неподалеку Гоша, но осекся, увидев мое лицо.
Бешеной торпедой я пронеслась по нашим коридорам, влетела в лифт и вдавила кнопку последнего этажа. Удивленные спутники, находившиеся в кабине, отступили на несколько шагов.Ну да, лучше отойти от меня подальше, а то забрызгает.
В приемной, как всегда, восседал Виктор.Увидев меня он сначала улыбнулся, но потом растерянно вскочил и выставил вперед холеные руки.
Ну уж нет, пусть даже не пытается.
- Ярослава, подожди, там...
Но я с удивившей даже меня силой отпихнула помощника и распахнула дверь в кабинет:
- Не думай что ты можешь поступать со мной, как со своими рыбинами! - возопила я, стремясь высказать все и сразу - а то потом вдруг расплачусь. - Каждый человек имеет право на объяснения, а это, - я выставила вперед руку с несчастной шкатулкой, - не объяснение!
- Ярослава... - простонал Броневой, сидевший за своим столом, и сделал жест «рука-лицо».
И только тут я заметила, что в кабинете было полно народу.
Павел
Эти дни высосали из него все соки.
Командировки, переговоры, контракты, снова переговоры. Питер, Нижний, назад в Питер и снова в Москву - на начальном этапе Павел всегда самостоятельно курировал крупные проекты, особенно, если они оказывались интересными.
Но это было сложно и отнимало каждую секунду его времени.
Порой, вспышками, он будто выныривал и делал глоток свежего воздуха, вспоминая Ярославу. Вдыхал, улыбался и снова погружался на самую глубину. Цифры, сводки, предложения, контрпредложения. Лица, отели, рестораны, улицы, машины слились в один бесконечный поток. Он спал по четыре часа в сутки и пахал, как проклятый - но это было для него привычно. Он даже получал определенное удовольствие от идеально сделанных дел. Да что там удовольствие... Мужчина, порой, был в восторге от вершин, которые ему доводилось брать.
Испытывал настоящее наслаждение, решая все более сложные задачи.
Да, Павел был трудоголиком и перфекционистом и не видел особых причин менять тот образ жизни, который ему так нравился.
Разве что...
Кое-кому он был готов уделить побольше времени. Потому что кое-кто доставлял ему не меньшую радость.
Но сначала он должен закончить срочные дела. А потом обязательно придумает себе какой-нибудь показательный выходной, а еще лучше - отпуск; и утащит Ярославу подальше. На другой конец Земли. Надо бы только проверить заранее, что на том конце бывает. Вдругей не понравится?
Интересно, у ведущих на радио бывает отпуск? Он как-то не думал об этом раньше. Что ж, если не бывает, придется придумать.
В понедельник вечером он, наконец, добрался до своей квартиры и уже собрался было рухнуть в кровать, чувствуя зарождающуюся головную боль, как в дверь позвонили.
И кого это принесло?Мало кто знал его дом. И уж точно никто не смел приходить сюда без приглашения.
Как был, в одних спортивных штанах, он дошел до двери и распахнул её. Вряд ли через охрану внизу мог бы пройти кто-то, кому он будет не рад.
Хм, а ведь он тоже может ошибаться.
На пороге стояли его родители. Павел припомнил, что несколько дней назад они звонили: сообщали, что прилетели. Но, во-первых, к нему это имело мало отношения - родители довольно часто бывали в Москве по своим делам и всегда останавливались в гостинице. А, во-вторых, он был слишком занят, чтобы уделять внимание еще и им.
Но не держать же их на пороге.
Он со вздохом прошел в гостиную, и уселся на огромный диван, осторожно пристроив голову на мягкую спинку. Голова разболелась уже на самом деле, и слова отца и матери достигали его, будто сквозь слой ваты.
Он даже не сразу понял, о чем они говорят, но когда прозвучало имя Ярославы, весь подобрался и стал слушать гораздо внимательней. Правда, глаза так и не открыл. Стоило дослушать информацию до конца, прежде чем испепелять родственников на месте.
По всему выходило, что они раздобыли адрес рыжей и завалились со своими претензиями к ней домой. А претензий - и он мог бы догадаться - было немало. Ну а как же, наследника империи охмурить хотят!То, чтопо факту, эта империя была его и к родителям не имела никакого отношения, их волновало мало.
Мать всё вываливала и вываливала подробности про то, что их чуть ли не обругали и выставили из дома, но словам матери он на сто процентов не доверял, потому воображение рисовало несколько иную картину.
Хотя то, что огонек могла поджечь даже эти ледышки, он не сомневался.
- Отвратительная девица, - продолжал ввинчивался в висок голос Натальи Вениаминовны, - Судя по квартире, зарабатывает своим телом, но этого совершенно не стесняется! Вот и тебя окучивает, хотя мы предупреждали... И ты можешь себе представить, когда мы вывели её на чистую воду, она еще и заявила, что не откажется от тебя! Это уже ни в какие ворота не лезет...
Несмотря на то, что им овладела злость от того потока оскорблений, что родительница направила на девушку - его девушку, между прочим - последние слова сделали его практически счастливым.
Мда, он идиот. И это не лечится. Кажется, еще в начале всей истории он планировал выжечь ту часть мозга, что отвечала за симпатию к рыжей. Но не успел. А еще он тогда тоже лепетал что-то о её раздражающих манерах и поведении. Но исправился.И теперь новость о том, что Ярослава не собиралась отказываться от него, произвела не тот эффект, на который рассчитывала маман. Скорее, прямо противоположный.
Значит, не отступится?
Павел чуть не заурчал.
Это хорошо. Потому что он вряд ли позволил бы Ярославе выбраться из той пропасти, в которую она его столкнула.
Броневой дал возможность матери высказаться до конца - уже особо не слушая - а потом просто послал обоих.
В Лондон.
Попутно объяснив, что если они и дальше собираются лезть в его жизнь, да еще и угрожать ему, то он поступит точно также, как поступила страна, от которой они давно отказались.
И те санкции покажутся им еще цветочками.
Проводил чуть притихших родителей и со вздохом облегчения рухнул на кровать, подумав, что единственным оправданием их приходу было то, что он засыпал с улыбкой.
На следующий день он уже не улыбался.
Мало того, что его завалило текучкой и давно назначенными встречами, так еще и начались бесконечные звонки - родители, сестра, тетка, про которую он не вспоминал. Подключили даже тяжелую артиллерию в виде деда, отставного генерала, которого Броневой уважал и любил, но даже от того не желал слышать, кто ему пара, а кто нет.
Интересно, что бы сказали все эти люди, если бы узнали, что их пристальное внимание к его отношениям, которые, собственно, только начинались, вызывали единственное желание - продолжать эти отношения вопреки всему?
В конце концов, он просто перестал брать трубку и запретил Виктору соединять его с кем-либо из родных.
Чем меньше будет всей этой пустой болтовни, тем быстрее он освободится и сможет, наконец, встретиться с предметом обсуждения такого количества людей. Встретиться и нормально поговорить, объяснить происходящее, что докатывалось до нее волнами.
При мысли о рыжей Броневой вздохнул.
Наверное, будет ругаться, что он совсем с ней не общался эти дни.
Но у Павла не было привычки посылать сердечки и смайлики или пол ночи переписываться философскими фразами. И он надеялся, что Ярослава это поймет. Впрочем, кое-что он мог сделать, чтобы показать, что он помнит о ней и хочет порадовать.
Мужчина выудил из ящика стола маленькую коробочку.
В одном из отелей был небольшой магазинчик эксклюзивных ювелирных украшений и, проходя мимо, он случайно зацепился взглядом за брошь, выставленную в витрине.
Крошечная птичка, усыпанная камнями. Радость. Искренность. Свет.
Он, не раздумывая, выложил за колибри обозначенную шестизначную сумму. За нее или за то, что она символизировала.
К коробочке была прикреплена небольшая карточка. Броневой размашисто вывел всего одно слово «Прости». В кабинет, как раз, зашел Виктор.
- Там...