— Что это? — не веря своим глазам, воскликнул реб Вульф, впрочем, уже начиная понимать, какую злую шутку сыграли с «Ноам Алихот» доброхотные дарители.
— Это динамик, — ответил Томограф. — Второй запрятан в «биме». А демон сидит на рынке или где нибудь неподалеку, да похохатывает в микрофон. Только теперь, кроме покупателей, его уже никто не слышит.
Он двинулся к выходу, секретарь устремился за ним. Нисим догнал секретаря и на ходу протянул ему конверт с обусловленной суммой.
Реб Вульф и Акива двинулись вслед за остальными.
— Ничего не понимаю, — лицо реб Вульфа выражало полнейшее недоумение. — Я же после ремонта наводил в печи порядок. Не было в ней никакого динамика!
— Ты просто не заметил, — проскрипел Акива. — Томограф тоже не сразу нашел.
— Что значит, не заметил! Я там полдня возился, своими руками разгребал мусор двадцатилетней давности.
— Ну, про динамик ты не скажешь, что это суеверие чистой воды.
— Не скажу, — согласился реб Вульф и тяжело вздохнул.
Томограф быстро попрощался членами советами и скрылся за тонированными стеклами «Мазды». Секретарь резко взял с места, машина взревела, скрипнула покрышками и скрылась за поворотом.
Члены совета изумленно переглянулись: в шуме отъезжающего автомобиля им явственно послышался бесовский хохот. Не говоря ни слова, они повернулись и пошли каждый в сторону своего дома, постепенно растворяясь в лиловом воздухе реховотских сумерек.
Вот, собственно, и вся история. Происшедшие события описаны в ней так, как они стали известны в Реховоте. Часть из них удостоилась публикаций в газетах, часть распространилась из уст в уста. Возможно, кому-то они покажутся скучными и малозначительными, ведь в большом мире ежедневно приключается множество поражающих воображение происшествий. Возня вокруг мелких бесов в крошечной синагоге маленького городка незаметной на карте страны — достойна ли она столь пространного повествования?
Но, может статься, Г-сподь Вседержитель для того и уберег наших предков от псов-крестоносцев, испанских инквизиторов, немецких выродков и русских погромщиков, чтобы поселить нас возле теплого моря, под синим небом и дать возможность думать, говорить и писать о себе, и только о себе: о наших маленьких проблемах, наших неудачах и удачах, то есть о том, что на всех языках мира зовется обыкновенным человеческим счастьем.