…Эту женщину хотелось целовать — на других несчастных девчонок я даже не смотрел. Но к Зое меня тянуло. Хотелось схватить в охапку и унести туда, где нас никто бы не смог увидеть, а там — любить, любить до потери пульса, чтобы шептала мое имя во время оргазма, чтобы спала потом, свернувшись калачиком у меня под боком, чтобы ничей глаз не мог увидеть прелести МОЕЙ женщины. Пока шел к ней, эти мысли, да, наверное, и сама атмосфера и, главное, ее плавные лёгкие движения, завели и меня. Нельзя, нельзя терять голову…
Но я был не готов к тому, как доверчиво, как нежно будет Рыжая смотреть в мои глаза. Я не ожидал, что она потянется ко мне, поцелует сама. Спираль дикого возбуждения закрутилась в тугой узел в паху. Я уже не обращал внимания на беснующихся извращенцев. Я позволил себе ненадолго получить удовольствие от прикосновения к ее коже, от поцелуя, от мысли, что она моя. Прошептал ей на ушко, понимая, что нужно предупредить, чтобы не испугалась того, что я сейчас собираюсь сделать:
— Моя девочка. Никому тебя не отдам. Прости меня, если сможешь.
И разорвал на две неравные части уродливую тряпку, натянутую на ее тело. Отбросил в сторону тряпье и посмотрел на нее сверху вниз — на белоснежную кожу, на розовые ареолы сосков, сжавшихся в твердые горошины, на треугольник темных волос между ног, на судорожно сжатые в кулаки руки… Поднял взгляд к ее бледному лицу, поцеловал закрытые глаза, скользнул по губам… и опустился перед ней на колени.
Разница в росте позволяла легко достать ртом до ее грудей. Сжал их обеими руками, пощипывая, поглаживая сосочки. А потом приник к ним губами, с невероятной радостью чувствуя, как ее пальчики, несмотря ни на что, ложаться на мою голову, как сжимают волосы, не отталкивая от себя, нет, наоборот, прижимая ближе…
— Славочка… — меня обожгло мое же собственное имя, сказанное на выдохе, полустоном.
Отвлечься, подумать о другом, иначе могу не сдержаться… Попытался вслушаться в звуки за пределом сцены, но в помещении стояла полная тишина, даже музыку незаметно для меня отключили. Все они за моей спиной — мне не видно. Блядь, как же трудно сосредоточиться…
Рано, по-любому еще слишком рано. Нужно продолжать. Но как ее здесь прямо на пол положить? Внутри меня все восставало против этого. Только я снова не учел того, что мне досталась необычная девушка, того, что она, кажется, совсем не обращает внимания на окружающих! Она негромко сказала:
— Слава, я тоже хочу.
Что? Я был сбит с толку, а ее руки уже тянули меня за плечи вверх. Выпрямился. Она тоже начала целовать сверху от шеи, вниз по груди к соскам — недолго остановилась на них, потом по животу вниз. Я уже понял, что дальше, но не знал только, как сдержаться, как вынести эту пытку. Мне казалось, что стоит ей только прикоснуться к моему члену, и я сразу кончу — и представление на этом закончится тоже.
И вдруг сзади донеслось возбужденно-нетерпеливое:
— Повернитесь к нам!
Суки! Им, оказывается, плохо видно. Я приподнял Зою, которая уже собиралась встать на колени передо мной, разворачивая спиной к зрителям. Сбросил с плеч халат прямо на пол, чтобы уравнять себя с ней, чтобы на нее пялились чуть меньше… Она тут же потянула вниз резинку трусов, высвобождая мою плоть.
Последней моей связной мыслью было то, что какой-то идиот громко спросил у своего Хозяина:
— Можно присоединиться к ним?
Теперь мне было видно, как тот отрицательно покачал головой.
И в этот момент ее рот сомкнулся на моем члене…
25. Зоя
Плевать. Плевать на все и на всех. Такая шелковистая кожа… Такой горячий, такой сильный… Каждое прикосновение к телу Ярослава отдавалось покалыванием в кончиках пальцев. Я удивительным образом получала удовольствие только от своих касаний. А когда спустила вниз его трусы и обхватила большой член, перевитый набухшей веной, упругий, гладкий, услышала где-то за спиной чей-то восхищенный стон…
Это отрезвило меня, но отступать было просто некуда. Опустилась на колени перед Славой также, как он стоял передо мной несколько минут назад, и, придерживая его плоть одной рукой, взяла ее в рот. Он дернулся вперед, втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Широкая ладонь легла на мой затылок, и я ждала, что он будет пытаться погрузиться глубже, чем я могла принять, до упора, до страха задохнуться. Ждала и боялась этого. Но рука эта только осторожно отводила мои волосы в сторону, то ли чтобы они мне не мешали, то ли чтобы этим скотам было лучше видно, как я это делаю. Хотелось закрыть глаза, но тогда я не увижу кубики пресса, тогда мне нельзя будет посмотреть на колечки темных волос, обрамляющих его естество. Глупо, пошло, но мне хотелось смотреть. Мысленно ругала себя последними словами, из которых "извращенка" было, пожалуй, самым ласковым, но мне нравилось то, что я делала.
Рука. Размеренно. Ритмично. Чуть сжимая… вверх и вниз. Языком вокруг головки, по ней сверху. Вторая рука легла на его ягодицу, каменную, сжатую до боли. Он что-то прошептал и чтобы понять, что именно, я подняла глаза вверх и встретила его взгляд. Искаженное страстью лицо не пугало меня, потому что это было ЕГО лицо. Наоборот, мне льстило, что таким Славу сделала я — нижняя губа закушена, на скулах — желваки, брови нахмурены. Все это не меняло сути — он все равно был самым красивым, самым желанным…
— Зоя-я… не спеши… прошу тебя, — он пытался отстраниться, но я не отпускала. Все также, только глубже, быстрее, вбирала в себя его член. И уже ни о чем не могла думать, кроме безумного желания ощутить его в своем теле.
— Стоп, — моя рука была перехвачена, а влажная от слюны, подрагивающая плоть буквально вырвана изо рта. Я потянулась к нему снова, но Слава рывком поднял меня, поставил на ноги и прижал к себе, упираясь в живот каменным членом. — Нельзя так быстро мне… сумасшедшая… не двигайся, дай успокоиться…
Целовал, перемежая поцелуи жарким шепотом, словами, которые горячими волнами прокатывались по всему моему телу, не исчезая, а сжимаясь в узел внизу живота. Легко, как пушинку, приподнял и уложил не на пол, а на заботливо расстеленный халат.
И я, подчиняясь древнему, как сам мир инстинкту, потянула его на себя, раскрываясь для него, бессовестно раздвигая ноги. Только он вновь отстранился, стал спускаться, целуя и поглаживая, вниз к животу. Сжалась, паникуя, когда осознала, что именно он собирается делать при всех этих…
— О, Боже, Слава, нет…. только не здесь!
— Есть только ты и я. Никого больше. Доверься мне.
И я доверилась. Расслабилась, закрыла глаза, положив на них сверху руку. Еще бы и уши можно было закрыть, чтобы не слышать чьих-то стонов, чужого хриплого дыхания, вздохов и пошлых: "Быстрее!", "Иди к нам!" "Держи ее!" И понимать, что это они уже не нам, не о нас…
Ласковые руки раздвинули мои колени, осторожно коснулись самого сокровенного, погладили влажные складочки, чуть прикасаясь к чувствительному бугорку… А потом вместо шероховатых пальцев к тому же месту прикоснулся влажный, горячий язык. Мой стон слился с несколькими стонами из-вне. Я и без этого уже была на грани, а быстрые удары и поглаживания по клитору заставили задрожать, забиться на полу. Я вцепилась зубами в ребро своей ладони, чтобы не закричать, и все-таки, кажется, закричала. В глазах на долю секунды потемнело, а потом раздался жуткий грохот и мне показалось, что в той половине помещения, где находились наблюдающие за нами, там, возле основного входа, расцвел огромный желто-красный цветок.
В следующую секунду меня совершенно безжалостно схватили в охапку сильные руки. Только в длинном абсолютно темном коридоре, направляемая этими руками, я поняла, что Слава каким-то образом успел завернуть меня в халат. За спиной слышались крики и стоны, а я только сейчас начинала осознавать, что произошло. Он тащил меня за собой куда-то, явно зная направление.
Впереди раздалась автоматная очередь и ещё две ответили ей сзади от нас. Слава толкнул дверь и мы влетели в комнату, где он опять же наощупь что-то схватил. И дальше по коридору, бегом, босыми ногами по чему-то острому, болезненно впивающемуся в подошвы ног.
Он толкнулся в дверь и мы оказались на крыльце здания. На земле с двух сторон от входа лежали два лысых бойца Хозяина с огнестрельными ранениями. Один из них ещё был жив. Хотя и одного моего взгляда на рану в область живота было достаточно, чтобы понять, живет он последние минуты. Ярослав выхватил из обессилевших рук раненого оружие.
— Командир, сюда быстрее! — сбоку из-за огромной кучи досок высунулся Красавчик и махнул дулом автомата в сторону.
За углом здания, куда вел нас Давид, стояла наша машина, помятая, но похоже бывшая на ходу. До нее метров сто всего лишь. Я забыла про боль в босых ногах и неслась изо всех сил к ней. Мужчины прикрывали с оружием сзади.
— Давид, справа! — Слава крикнул, но было уже поздно. Всего один выстрел, не очередь даже, а Красавчик, удивленно как-то взмахнул руками и, выронив автомат, упал на землю.
26. Ярослав
На то, чтобы принять решение, у меня были считанные секунды. Расклад патовый: вооруженные уроды догоняют. Кинулся к Давиду, хотя до машины было намного ближе. Но оставить его здесь не мог. Бросил, забранную из комнатухи-ванной одежду на землю. И успел только пальцы к шее парня приложить, как услышал спокойное:
— Автомат в сторону. Медленно разогнулся. Руки вверх!
Обернулся и оказался лицом к лицу с тремя бойцами Хозяина, возглавляемыми одним из его телохранителей. Делал, как он приказывал, осторожно, краем глаза, пытаясь высмотреть Зою, но её нигде не было. Успела в машину залезть?
Странно, что они меня не пристрелили сразу. Зачем, непонятно, разговоры заводят?
— Хозяин приказал живыми тебя и Рыжую доставить. Так что топаем обратно. Янек, держи его на мушке, — он указал двум другим бойцам на машину. — Девку из салона тащите.