Я был близок к тому, чтобы взвиться на постели в тот момент, когда тонкие, почему-то прохладные пальцы, легли на мой член, скользнули по крайней плоти, сдвигая ее с головки, а потом направили его… нет, не внутрь, не туда, в горячую глубину, а, чуть приподняв бедра, погладили самой вершиной те ее места, которых я только что касался языком. Медленно, осторожно… В комнате хорошо слышалось ее тяжелое дыхание и мне казалось, что я уже различаю в темноте эти ее томные движения, и даже вижу, как раздвигаются складочки, как скользит по ним моя плоть до самого входа… замираю в ожидании, что вот сейчас, наконец-то, она сжалится надо мной и я смогу толкнуться внутрь и даже подаюсь бедрами, но нет… Зоина рука, крепко обхватив основание, снова тянет пульсирующий, готовый вот-вот взорваться, член, вверх.
Я позволяю себе вцепиться в ее бедра в надежде в какой-то подходящий момент все-таки усадить ее туда, куда мне нужно. Но терплю… терплю из последних сил, потому что хочу, чтобы сама… И когда по ее телу пробегает первая легкая дрожь оргазма, она сама рывком садиться на меня, рвано дергается несколько раз и, придержав ее над собой, я изо всех сил снизу-вверх начинаю биться, с наслаждением вслушиваясь в ее хриплые стоны…
38
Наконец-то Антон.
— Ну, что, Дар, или как лучше — Помощница Пророка? Светлая? Аферистка? Садись к столу. Мои ребята уже поели, ты тоже можешь, если хочешь! — Слепой ни словом не обмолвился о девушке, Пророк был без сознания, четыре бойца могли быть с равным успехом, как телохранителями Пророка, так и этой непонятной девчонки в черном балахоне до пят. Спрашивай-не спрашивай их, скажут только то, что должны говорить. А вот эту… мадам, допросить нужно. Вдруг это шпионка Звонцова? А что? Было бы логичным для него внедрить своего человека к нам в город, чтобы контролировать, чтобы разведывать. И баба в таком деле — самый лучший вариант.
Пока бойцы ели, я, сидя в стороне, прикидывал и так и этак. И получалось, что девка, втесавшись в доверие Пророку, не исключено если месяца два-три назад, стала его подстилкой, а теперь вместе с объектом собирается двигаться дальше.
Наблюдал за ней. За неторопливыми движениями, за высокомерным выражением лица, за бешеными искрами злости в глазах, когда аферисткой назвал. Хотя, может быть, это были всего лишь отблески костра? Молчит. Ждет, что я скажу дальше.
— Завтра в девять часов мы отсюда уходим, Пророка забираем с собой. А ты — остаешься. Бойцов своих тоже можешь забрать — мы сами его сможем защитить.
Она, ожидаемо, изменилась в лице. Испугалась. Конечно, так долго готовить операцию и вдруг провалиться!
— Нет.
Я склонил голову к плечу и, сощурив глаза, рассматривал ее. Красивая, зараза! Такое личико ангельское, пухлые губки, и хоть капюшон (почему не снимает?) скрывает волосы, несколько темных прядей все равно обрамляют лицо. И рассмеялся, услыхав безапелляционный ответ.
— Да, моя милая. Да.
— Он без меня не поедет! — руки, выдавая ее волнение, сжались в кулаки.
— Это почему же? С каких это пор подстилки диктуют мужику, что ему делать и куда идти?
Вот тут-то я ее достал — подскочила вихрем с места, но не бежать бросилась, что было бы понятно — под защиту Пророка, а кинулась ко мне и, размахнувшись изо всех сил, отвесила пощечину, причем левой рукой.
Никогда не жаловался на реакцию, но был поражен ее поступком… и да, не ожидал, поэтому и пропустил. Но спускать такое, да еще и какой-то бабе, был не намерен. Поймал уже развернувшуюся и готовую броситься бежать.
— Куда? Стой, сука! — прижал к столу, спиной к себе, так, чтобы грудью улеглась на столешницу. Руки завел за спину. И снова ошибся. Бедра уперлись в ее ягодицы. Даже под тканью плаща я чувствовал их упругость и мог запросто обвести контур, а-то и, подняв ткань, помять… вот, блядь… откуда мысли такие?
А она, как-то вдруг расслабившись, даже обмякнув в моих руках, замерла и неожиданно тихонечко засмеялась.
Подхватил под живот, развернул к себе, всмотрелся в лицо. Снова бросила взгляд свысока, хоть и была мне едва по плечо и насмешливо сказала:
— А что же не помял?
Что? Как? Она мои мысли прочитала? Или… или это она мне их в голову вложила? Тогда сейчас я думаю сам или это она? И самое главное, что я сам чувствовал, что видел в ней и чем был поражен до глубины души — она меня абсолютно не боялась!
— Слушай, Антоша, ты бы ручонки-то убрал свои. А-то ведь могу сейчас приказать, и пустишь себе пулю в рот!
Неужто, на самом деле, так сильна? В таком случае, она может быть опасна для всей моей группы, для людей, которые доверили мне свои жизни. Я все еще прижимал ее к себе. Все еще упирался в ее тело своей неожиданной эрекцией, только теперь в мягкий живот, а не ягодицы.
И, конечно, это я сделал исключительно для того, чтобы проверить, на что она способна… Положил ладонь на затылок. Склонился к ней и поцеловал, успев увидеть долгожданный испуг в темных глазах.
Таисия.
Две вещи я понимала о нем. Во-первых, он практически не поддается моему контролю. И я слышу только обрывки его мыслей. Да и то, не имею полной уверенности в том, что это именно его мысли. Может быть, это и я сама так думаю… Во всяком случае, недвусмысленность позы, в которой я была им притиснута к столу, почему-то заставила мое сердце сжаться и совсем не от испуга!
И во-вторых, при всей своей внешней жесткости, он не причинит мне никакого вреда. И даже когда я треснула по лицу — не ударил, ну, прижал немного… но ведь не больно!
Может, сказать ему правду? Думала так, пока он пережевывал мою угрозу заставить его застрелиться. Но нет, Антоша, с чего это я должна тебе изливать свою душу? И вообще…
Это самое "вообще" было выбито из моих мыслей его губами, которые вдруг прижались к моему рту. Тысячи, нет, миллионы, ощущений навалились, вклинились иголками в мой мозг! Мягкие, нежные, теплые, сухие, влажный язык, ровные зубы, сладкая, вкусный, "Боже, как же приятно!", "только не отстраняйся!" Я не понимала, где моё, а где то, что я считываю с Антона. Мои ноги подкосились. Я же никогда. Ни разу в жизни… и, кажется, я все-таки потеряла сознание.
… Открыла глаза и уткнулась взглядом в круглый отсвет свечного пламени на потолке. Где я? Посмотрела по сторонам — в маленькой комнатке, где помимо кровати, на которой я лежала, завернутая в плащ, были только стул и стол. На столе — зажженная свеча. А на спинке стула куртка Антона! То есть он меня в свою комнату притащил! Сейчас явится! Нужно бежать!
Подхватилась с кровати, схватила ботинки — надо же какой чистоплотный, снял их, прежде чем в постель меня кинуть, потом, потом их обую! И бросилась к двери. Распахнула и практически уткнулась носом в его грудь. За дверью стоял что ли?
— Куда торопимся?
— Подальше от тебя.
— А что так? Не ври только, что от отвращения ко мне в обморок грохнулась!
— Именно так и было.
— Ага. А "только не отстраняйся" зачем тогда шептала?
Я абсолютно ничего не понимала. Так и стояла перед ним ошарашенная, выбитая из колеи. И, возможно, стояла бы так еще долго, пытаясь додуматься, правда ли говорила такое или он тоже… но Антон взял меня за плечи и подтолкнул назад в комнату.
— Иди давай! Здесь других свободных мест нет. Будешь со мной ночевать.
Я рванулась, ни на шутку перепугавшись.
— Я к Пророку пойду!
— Ну хочешь — иди! Только учти, что в комнате с ним ещё пятнадцать голодных до женского тела мужиков разместилось. Защитник твой в отключке. Бойцы — отдельно в гадюшнике каком-то со зверями рядом размещены. В коридоре спать будешь? Опять же, вдруг кому из моих приспичит ночью? Выйдет, а тут ты лежишь!
Я устала. Прошлую ночь не спала совсем. Весь день шла. Почти ничего не ела — кусок хлеба, насильно засунутый в руку Пророком еще утром, не в счёт. Покосилась с тоской на кровать… Но ведь с ним же рядом придётся лечь? А он ведь точно будет приставать!
— Слушай, я тут тебе уже десять минут мысленно сигнал посылаю о том, что и пальцем не трону. Не слышишь, что ли?
39
Антон.
Я честно пытался пристроить ее куда-нибудь. Спать с этой странной девицей в одной комнате мне совсем не улыбалось. И вообще, от таких как она нужно держаться, как можно дальше. По двум взаимоисключающим причинам. Во-первых, кто её знает, на что способна, вдруг и правда, в силу своих паранормальных способностей прикажет пулю в рот пустить и не сможешь сопротивляться. А во-вторых, далеко не всякая женщина могла так ярко, так до боли возбуждающе действовать на меня. И что это, если не ее ведьминские штучки? Но надо сказать, приятные штучки…
Поэтому и пытался найти для нее другое место. Бойцы, за исключением тех, кто стоял в карауле, спали в одной большой комнате вместе с Пророком. Из той комнаты, что была отдана Яру доносились настолько неприличные стоны, что я не решился постучать. Я! Не решился! Постоял, как идиот возле двери и с тупой улыбкой зашагал в обратном направлении. Я впервые в жизни завидовал своему заму. Невооруженным взглядом же видно, что он полюбил. Да Ярослав этого и не пытался скрыть. Честно сказал, что хочет доктора забрать к нам. Я, естественно, не возражал — наоборот, свой собственный хирург, это вам не очередная тупая шалава!
А эта девка… Кто она? Почему вдруг хлопнулась в обморок? Что-то сбивало с мысли, что она шпионка — слишком горячая обида была в ее глазах, когда сказал ей об этом, слишком неожиданной получилась пощечина…
Конечно же, лечь в одну постель со мною, она отказалась, хотя и было видно, что от усталости еле стоит на ногах. И теперь я спокойно развалился на оказавшейся очень мягкой и удобной постели, а она спала, сидя за столом и положив голову на свои руки. Дурочка… Даже плащ не сняла! Только капюшон соскользнул с ее головы, открывая моему взгляду вьющиеся каштановые волосы, небрежно стянутые какой-то веревкой. Завтра же все тело болеть будет!
Отвернулся к стене, чтобы не видеть ее несчастную фигурку, скорчившуюся на стуле. Закрыл глаза. Лучше бы не делал этого. Потому что все ощущения, испытанные мной во время поцелуя с нею вдруг вернулись — вкус сладких губ и эта непонятная двойственность чувств, когда как бы трогаешь сам, а заодно получаешь ощущение, будто потрогали тебя.