— Ну, раз это такое историческое событие, то, может, вы согласитесь подняться на стимлере в воздух? — И, тщательно скрывая иронию в голосе, добавил: — Уверен, тогда и ваше имя войдет в историю.
— Леон, это очень опасно! — с осуждением посмотрел на него Виттор. — Как ты мог такое предложить леди Анне?!
— О нет! Мы предусмотрели все! Создали системы клапанов и балласта! — чему-то обрадовался Жером, но под моим скептическим взглядом все-таки исправился: — Почти все. Полет будет недолгим и безопасным. Мы лишь поднимемся в воздух на десять метров и опустимся!
Мне вдруг вспомнилось, как именно закончилась эра дирижаблей в моем мире: большим взрывом водорода на одном из цеппелинов. Да и сам шар уже не казался таким уж надежным. А вдруг порвется как раз в тот момент, когда мы поднимемся на эти десять метров?
Но во мне проснулась авантюристка, которая спала глубоко в душе, пока я жила в своем мире. Тут она явно ощутила свободу, расправила крылья и заявила: «Сколько можно всего бояться?! Такая возможность раз в жизни выпадает! В прошлом воплощении ты прошляпила все самое интересное. Хочешь и здесь так же? Мечтала она, видите ли, полетать на воздушном шаре. Ну так вот он — лети! Исполняй мечту! Так нет же! Ты, трусиха, испугалась!»
— А знаете… я согласна, — сказала я и захлопнула рот.
Если бы это не выглядело слишком странно, я бы еще и прикрыла его ладонью. Ну вот что на меня нашло?! Но отказываться уже было поздно. А где-то глубоко внутри меня маленькая девочка Аня прыгала от радости и предвкушала исполнение своей заветной мечты!
— Анна, — посмотрел на меня с плохо скрытым беспокойством Арман. — Даже не думайте так рисковать!
— Но ведь уважаемые господа экспериментаторы утверждают, что это безопасно, — улыбался во все зубы Леонардо. Он явно хотел, чтобы я отказалась от полета и тем самым показала всем, что я всего лишь трусливая глупая женщина, которая все это время сыпала красивыми словами. — Уверен, они не стали бы так говорить, зная, что на борт стимлера поднимется женщина. Да и что там может случиться? Порвется шар? Не выдержат канаты? Взорвется водород?
— Конечно же, на нашем стимлере безопасно. — Улыбка Жерома стала натянутой.
Да и я не на шутку струхнула, но… Показать слабость перед Леонардо и всеми, кто сейчас точно так же, как и он, с почти не скрываемой иронией и злорадством смотрел на меня в ожидании ответа, я не могла. Да меня коробило от одной мысли! Хотя я и понимала, что все это манипуляция чистой воды. Но окружающие ждали ответа, и я с решительностью, которой совсем не испытывала, произнесла:
— Я хочу подняться на воздушном шаре.
Тетушка демонстративно лишилась чувств, и ее оттащили куда-то за пределы толпы, где на такой случай дежурили лекари. За моей спиной вздохнул Арман. Кажется, он даже скрежетнул зубами, а потом произнес:
— Тогда я присоединюсь к вам. — И посмотрел на изобретателей. — Господа Стимлеры, спрошу еще раз: вы готовы гарантировать нам безопасность?
Братья переглянулись, оглядели королевскую делегацию, заполненную людьми площадь перед выставочным залом, и на их лицах я отчетливо прочла: «Или этот чертов шар взлетит с кем бы то ни было на борту, или наша репутация будет навсегда растоптана».
— Конечно! — ответил наконец Жером, растянув губы в залихватской улыбке. — Я ведь поднимусь с вами!
По тому, как перекосилось лицо Леонардо, я поняла, что он ожидал отнюдь не такого исхода. Но это радовало меня мало, потому что шар уже надули и распорядитель выставки, который узнал об изменениях в регламенте, уже начал вещать на всю площадь о том, что новое изобретение братьев Стимлер сегодня опробует сам канцлер королевства с дамой!
— Анна, зачем вам это? — попытался отговорить меня принц. — Это же так опасно! Вы рискуете жизнью!
Я и без него понимала, что даже в нашем мире, где и материалы, и система запуска отработаны на практике, случается всякое, а здесь… Но повернуть уже не могла. Гордость не позволяла.
— Арман, ну хоть вы скажите, что пошутили! И отговорите Анну от этой затеи, — обратился к канцлеру Виттор.
— Я не привык так странно шутить, — ответил тот и с еле скрываемым раздражением добавил: — А леди Анну вы уже и сами пробовали отговорить.
Арман успел меня немного изучить и понял, что это бесполезно.
И вот тут до меня дошло, что я не только сама влезла в авантюру, но и втянула в нее ан Конте! И если с ним что-то случится, то это будет на моей совести.
В поднявшемся после его окончательного решения гвалте мне пришлось почти кричать, чтобы он меня услышал:
— Арман, вам нельзя лететь! Вы должны отказаться!
— Да? И как вы себе сейчас это представляете?
Канцлер пошел по газону к корзине стимлера, и мне пришлось поспешить за ним. Арман широко улыбался, оглядываясь и махая рукой восторженным горожанам.
— Улыбайтесь, Анна. Вы же хотели попасть в историю. Сейчас художники газет делают спешные зарисовки.
— Да какая, к духам, история?! — прошипела я. — Я хотела на воздушном шаре полетать! Все! Мечта у меня такая была!
— Какие у вас интересные мечты. А главное, как быстро рождаются…
Мы остановились у корзины, которая под весом балласта устойчиво стояла на земле, хотя огромный шар тянул ее вверх.
— Неважно, как и что у меня рождается. Вы должны понимать, что если что-то случится со мной, то это ни на что не повлияет. А если погибнете вы, то целое королевство останется без канцлера! — попыталась я его вразумить.
— А вы, оказывается, идете на риск осознанно, — с непонятными интонациями то ли возмущения, то ли злости парировал он.
— Представьте себе. Но зачем на него идете вы, я не понимаю! Даже если эта штука упадет, единственное, что вы сможете сделать, — это взять меня за руку и поддержать добрым словом! — снова попыталась я до него достучаться.
— Вот и поддержу. — Он упрямо посмотрел на меня сверху вниз. — Добрым словом. Но я рекомендую вам отказаться от полета, и как можно быстрее.
— А вы?
— А что я?
— Вы тоже откажетесь?
— Нет. Я уже сказал свое слово.
— Вот и я сказала.
Не знаю, сколько бы мы так бодались сердитыми взглядами, но рядом появился Жером. А газетчики подошли ближе, начали задавать вопросы и делать зарисовки крупного плана. Так что пришлось затолкать свои истинные эмоции куда подальше и мило улыбнуться.
В этот момент я ощущала себя мадагаскарским пингвином, под которым рушится мост, перекинутый через пропасть, а он, вместо того чтобы бежать, улыбается и машет.
Все это продлилось еще минут десять. Я даже ответила на несколько вопросов журналистов, но в восторг от этого не пришла. Никогда не мечтала попасть в светскую хронику. Хотя, что греха таить, если мое имя попадет в историю как первой воздухоплавательницы, то я возражать не стану. Мне ничто человеческое не чуждо, и почесать свое ЧСД[1] я не против.
Вот так, отвлекаясь всякой ерундой, я и дождалась, когда Жером протянул мне руку и поддержал, помогая забраться в корзину воздушного шара. Арман уже был там и ловко меня подхватил.
А потом непонятно откуда взявшийся оркестр заиграл какую-то бравурную мелодию, и младший из Стимлеров дал отмашку отцеплять лишний балласт и потихоньку травить канат.
Поначалу все было безобидно и совсем не страшно. Мы смотрели на медленно удалявшуюся землю и радостно махавших нам людей. Я ощущала воодушевление, радость, мандраж и предчувствие чего-то необыкновенного. Реакции окружающих только подогревали этот коктейль эмоций. Но чем выше мы поднимались, тем неоднозначнее все становилось. Усиливавшиеся потоки ветра, звук тершихся о корзину канатов, сновавший то к одному, то к другому борту Жером, отсоединявший балласт, добавили ощущение нараставшего стрёма. Иначе и не скажешь.
Но все же панорама города, которая перед нами разворачивалась, и ощущение полета завораживали, дарили незабываемые и неповторимые впечатления! Я не могла описать их словами, чувствуя, что те будут звучать фальшиво, но поделиться с Арманом очень хотелось, и я, широко улыбаясь и блестя глазами от счастья, обхватила его ладонь двумя руками и сжала. И по его ответному взгляду поняла, что он тоже в восторге.
Все испортил Жером. Он несколько минут постоял, любуясь развернувшейся панорамой, и внезапно воодушевленно произнес:
— Ну что? Поднимемся еще на несколько метров? Только совсем забыл предупредить: шар, несмотря на пропитку, все же немного пропускает водород, потому курить или как-то иначе использовать огонь не рекомендуется. Лучше перестраховаться, чтобы избежать взрыва.
Я сглотнула, пальцы ослабли, и я выпустила руку Армана, но он перехватил мою ладонь и крепко ее сжал в знак поддержки.
— Спасибо, что все же сочли нужным нас об этом предупредить, — сквозь зубы процедил он.
Жером состроил виноватое выражение лица и начал отцеплять очередной балласт.
— А может, уже хватит? По-моему, мы поднялись достаточно высоко. А рекорды вы уж как-нибудь в другой раз поставите.
— Но ведь мы еще даже не поднялись на высоту обзорной башни! — возмутился Жером и продолжил отцеплять мешки с песком.
— Леди права, Жером. Хватит. Вы увлеклись.
Но экспериментатор уже успел скинуть достаточно балласта, чтобы мы, по ощущениям, поднялись еще метров на пять. Он с блестящими от распиравшей его гордости глазами смотрел на нас и на окрестности.
— Это же великолепно! Мы с вами поднялись на высоту полета птиц!
— Птицы разные бывают, — пробормотала я, но не стала портить человеку мгновения триумфа и тоже огляделась.
— Ветер поднялся, — увидел, как я поежилась, Арман. — Давайте снижаться.
На высоте и в самом деле стало прохладнее, но я передернула плечами не поэтому. Внизу, на земле, прямо под нами, там, где остался руководить нашим снижением младший из изобретателей, я заметила нездоровую суету. Отчего-то вспомнились неприятные события прошлых дней, и стало не по себе.
Внезапно шар дернулся и довольно шустро полетел вперед. Я с ужасом ухватились за край корзины и вгляделась в проплывающий внизу город. Державшего нас на месте каната уже не было.