Мое молчание затягивалось, жилка на виске Армана билась как сумасшедшая. И зачем я его мучаю?
— Выйду. Разве я могу отказать мужчине, впервые увидев которого сказала, что хочу от него сына? — улыбнулась я, припомнив нашу первую встречу, и погладила его по щеке, на которой змеился кривой шрам.
Арман улыбнулся, и я увидела в его глазах радость и проскользнувшее облегчение, а потом в них появилось что-то странное, но он перехватил мою ладонь, поцеловал и задал вопрос, который сбил меня с мысли:
— А почему ты тогда так сказала?
— Немного не в себе была, — смущенно опустила я глаза.
Я и сама не могла бы сказать, почему выдала строчку известной в моем мире песни. Я тогда вообще ощущала себя очень странно.
Раздавшийся стук в дверь заставил вздрогнуть. Он будто вырвал нас из уютного кокона, наполненного счастьем и предвкушением.
По лицу Армана было видно, что он бы очень хотел, чтобы стук ему почудился, но тот раздался вновь, и канцлер вздохнул:
— Дела не ждут.
Я и сама понимала, что сейчас тревожить его просто так никто не будет.
— Завтра приеду к твоему отцу просить твоей руки. — Он встал, помогая подняться и мне. — Тебя проводят в зал. — И подвел меня к незаметной дверце за книжным стеллажом.
За ней оказался ход, а в нем уже стоял слуга, который нам поклонился и пошел вперед, предлагая мне следовать за ним.
Я шагнула в проем и обернулась. Арман на мгновение привлек меня к себе и коснулся обжигающим поцелуем моих губ, после чего отступил, дождался, когда я отойду подальше, и закрыл потайную дверь.
Я ощущала себя хмельной, хотя не выпила даже бокала шампанского, и счастливой.
В зале я тут же нашла взволнованных моей пропажей родителей и сказала, что хочу вернуться домой. Сразу уйти нам не удалось — нашлись желающие с ними пообщаться. А потом ко мне подошел слуга и прошептал на ухо:
— Господин канцлер хотел бы с вами переговорить. Это срочно. Буду ждать вас у выхода из зала.
Я растерянно посмотрела вслед слуге. Что у Армана снова стряслось, что возникла такая срочность?!
Медлить я не стала. Сказала родителям, что отлучусь в ванную комнату, и прошла к выходу из зала, где ждал позвавший меня слуга. На душе было неспокойно. В голову почему-то лезли мысли о том, что во дворце вновь появились одержимые, напали на Армана и теперь он ранен — или что-то в этом роде.
Только-только обретенное счастье вдруг показалось невероятно хрупким и беззащитным, и мне безумно захотелось поскорее увидеть Армана, чтобы убедиться, что с ним все в порядке.
На этот раз слуга повел меня в другом направлении. Это удивило и заставило заволноваться еще больше. Мы уходили все дальше от парадных комнат дворца, и мою голову, наполненную любовным дурманом, иначе и не скажешь, наконец посетили здравые мысли.
Что Арману могло понадобиться в этой части дворца? Зачем он так срочно вызвал меня? Ведь если отбросить мои женские малообоснованные страхи, то… не стал бы он меня сейчас беспокоить, даже если бы был тяжело ранен. Не тот это человек. Да и зачем? Я что, лекарь? Или могу справиться с какой-то срочной проблемой лучше его самого или его подчиненных?
В душе зашевелился страх, и я замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась и даже шагнула назад. Слуга обернулся и улыбнулся успокаивающей, насквозь фальшивой улыбкой:
— Ну что же вы, леди? Мы почти дошли.
— Да что-то дурно стало… Мне бы дамскую комнату посетить, — демонстративно обмахнулась я руками и сделала еще один шаг назад.
Дура, какая же я дура! Это же надо было так попасться! Неужели решила, что если меня не убили во время нападения одержимых, я не взорвалась и не разбилась на воздушном шаре, если удалось отбиться от бывшей Армана, то мне теперь море по колено и можно забыть о здоровых опасениях?
— Конечно, если желаете. — Продолжая улыбаться, слуга сделал ко мне шаг. — Пойдемте, я покажу вам ближайшую уборную.
Вот только в его доброжелательность уже совсем не верилось. А полутемный коридор, в котором, кроме нас, никого не было, вереница закрытых дверей и стальной блеск в глазах слуги так и вопили о нависшей надо мной опасности.
— Да я сама, не волнуйтесь. — И, больше не чинясь и мысленно посылая правила приличия в изнанку, развернулась и, подхватив юбки, понеслась обратно.
Наверное, из-за шума бьющегося в ушах сердца я не слышала топота преследователя за спиной. Но это почему-то заставляло нервничать еще больше. Добежав до поворота, я притормозила и обернулась. Слуга, к удивлению, не сдвинулся с места. Лишь с интересом за мной наблюдал. И это отчего-то совсем не обрадовало, а заставило волосы на голове зашевелиться. Я на мгновение застыла, борясь с нахлынувшим страхом, а потом рванула прочь.
Вернее, попыталась рвануть…
Стоило мне завернуть за угол, я впечаталась в мужскую грудь и ощутила чьи-то руки на своих предплечьях.
Паника затопила с головой. Не закричала я только потому, что горло сдавило спазмом. Я вскинула голову и встретилась глазами с серьезным взглядом Леонардо Альманди.
В душе яркой вспышкой полыхнула комета надежды.
— Леонардо, помоги! — сглотнув, прошептала я и сама вцепилась в его камзол.
— Конечно, милая, — улыбнулся он и… надел мне что-то на шею. Я опустила взгляд на грудь и увидела… знакомый амулет темных жрецов. От потрясения мои руки ослабели и сами собой разжались. — Прости, Анна, но сейчас ты пойдешь пугать и убивать. Раз уж у другой женщины канцлера это не получилось.
— Ты!..
Я расширившимися от ужаса глазами смотрела на графа и не могла даже пошевелиться, парализованная страхом.
— Прости, милая. — Он провел пальцами по моей шее. — Я не хотел, чтобы так получилось. Ты мне нравишься, правда. Я даже начал думать о том, что ты не такая и плохая партия для меня, но… — И больно, до темных кругов перед глазами, ударил меня в солнечное сплетение.
Невзирая на боль, я с ужасом думала лишь об одном: неужели теперь и я стану одержимой?!
Глава 23. Чем дальше, тем страньше…
Но ведь, по сути, я уже одержимая. Или нет?
Вздрогнув, я ощутила, как на границе сознания заворочалось что-то темное, неприятное, горящее ненавистью ко всему живому. Оно хотело рвать и метать, бить и убивать, и тот, кто призвал сущность в этот мир, разрешил ей все это. Ведь это люди виноваты, что она застряла в неласковой изнанке, и они должны поплатиться за это! Весь мир должен поплатиться за то, что терзает и разрывает сущность на части каждое мгновение ее бытия. Она будет убивать и наслаждаться каждой минутой чужой боли. И может, тогда ее собственная станет хоть чуть-чуть, но меньше. Нужно лишь добраться до зала, где празднуют и веселятся те, кто скоро будет ввергнут в панику.
Темную сущность корежило и словно выворачивало наизнанку. И я не могла даже представить, что когда-то она была человеческой душой. Наверное, только в это мгновение я по-настоящему поняла божество этого мира и его желание дать людям дар, который помог бы предотвратить подобное превращение.
Но… как всегда эти «но», которые все меняют и превращают самые светлые и чистые начинания в нечто мерзкое, неприятное.
Эти мысли пронеслись где-то на периферии сознания, потому что на самом деле мне было очень, до безумия страшно! Будет дико и невыносимо противно, если эта сущность завладеет телом Анны. Моим телом!
И наверное, именно поэтому, вместо того чтобы удариться в панику, я возмутилась.
«Нет! Никогда! Не отдам! Мое! Не позволю!» — кричало все мое существо в стремлении защитить не только это тело, но и мою душу и то прекрасное, что я успела испытать в этом мире. Перед внутренним взором пронеслись лица Армана, нянюшки, отца, шебутных сестренок и даже мачехи. Им и так приходилось жить с чужой душой под боком вместо их родной Анны. Но я искренне пыталась сделать так, чтобы они не сильно заметили подмену, потому что они все как-то незаметно и непостижимо стали частью меня самой, моей души. А тут им еще такое испытание?! Ну уж нет!
И я каким-то непонятным невероятным образом оттолкнула от своего внутреннего «я» тварь изнанки. Более того, похоже, вытолкнула ее прямо в изнанку. Как-то иначе объяснить нечто, что на мгновение разверзлось перед моим внутренним взором и втянуло в себя чью-то искореженную душу, я не могла.
А в следующую секунду я снова ощутила себя собой и поняла, что моя внутренняя борьба продлилась какие-то секунды, потому что я не успела еще даже разогнуться после удара.
— Анна… — Леонардо явно почувствовал, что произошло что-то не то. Я подняла голову, и глаза графа удивленно расширились. — Этого не может быть… — пробормотал он, а я изо всех сил впечатала каблук в его ногу и толкнула гада.
Бежать! Нужно поскорее добраться до людей, до Армана!
Сзади зло зашипели и заковыляли следом. Я бы и в пах не постеснялась заехать, чтобы вывести из строя наверняка. Но сомневалась, что в бальном платье такой удар был бы результативным.
Ноги несли меня вперед, за спиной, казалось, выросли крылья. Впереди я увидела знакомую фигуру в сопровождении какого-то аристократа.
— Виттор! — выкрикнула я, ощущая невероятное облегчение.
— Анна? — Принц с удивлением меня оглядел. Я пыталась перевести дыхание и постоянно поглядывала назад, ожидая увидеть преследователя. — В чем дело? Что с вами?
— Леонардо! Он… — И тут я перевела взгляд на сопровождающего принца и узнала того самого неприметного придворного, который украл с места преступления в парке какой-то небольшой, блеснувший в траве предмет.
Посмотрела на продолжавшую болтаться на моей шее монету с дырочками по краю. Наши взгляды встретились. И в снизошедшем на меня неожиданном озарении я поняла — этот придворный из свиты принца тогда выкрал такой же амулет.
Округлившимися глазами посмотрела на Виттора, не зная, что и думать. Невольно отступила от мужчин на несколько шагов. О том, чтобы пробежать мимо них и не быть пойманной, не могло идти и речи. Услышала приближавшиеся сзади шаги и, не зная, куда бежать и что делать, отступила к стене и вжалась в нее всем телом.