— Мне надо, чтоб ты увез его, — мило напела Фаина.
На это я лишь мог тяжело вздохнуть и закатить глаза. Точно мальчика на побегушках нашла. Ну какого хрена ей неймется?
— И почему ты думаешь, я соглашусь? — я сел на место и полез проверять почту, что высвечивала несколько новых писем.
— Но эта же такая возможность развеяться после трудной недели…
— А тут я не могу развеяться? Мне обязательно тащиться за семьсот километров и поздравлять ребенка, которого я не помню? Фаин, вот серьезно, ты сама-то понимаешь, как нелепо это звучит?
— Я же знаю, ты рад покинуть Питер.
— Навсегда, а не на один день, — парировал я, просматривая письма, и на одном из них замер.
Ульяна явно не соврала о приглашении. На почте висело официальное приглашение на вечер в эту субботу. С настоятельной просьбой по старой «дружбе» придти. Я даже на какое-то время потерял нить повествования, где тетя пыталась меня убедить в необходимости поездки.
— По старой дружбе, значит, — я даже зубами скрипнул, перечитывая письмо.
Да на меня давили нашими прежними отношениями.
— Что ты сказал? — не поняла Фаина.
— Черт с вами, съезжу, увезу, — принял я эту нелепую затею, одновременно набирая ответ Ульяне, в самой короткой форме, на которую был способен.
В том, что со мной отправят хомяка, я не сомневался. Значит, поездка обещает быть не столь удручающей. Хомяк на выгуле, это может быть забавно.
А Диму пока отправлю выяснять подробности про секретаршу. Что он сможет закрутить с Дарьей интрижку — меня не пугало. Не первая и не последняя девица в его постели. Они считают себя умнее его и глубоко ошибаются. Уж кто-кто, а этот парень знает, как не дать себя окольцевать. Дети и скандалы его точно не привяжут ко всем охотницам за состоянием.
Слушая воодушевленные наставления Фаины, я дорисовал карандашному хомяку корону. Теперь это хоть в рамочку.
Бросив новый взгляд на экран, я лишь усмехнулся. Чтобы обо мне ни подумала после такого эта женщина, мне все равно. Я ей не ручная собачка, чтобы бежать по первому зову.
«Да пошел ты!», — прилетело в ответ на мое: «Иди к черту».
— Вот и поговорили, — прокомментировал я короткую переписку, откладывая телефон и возвращаясь к просмотру сериала.
Все завтра, все-все завтра.
Глава 25
Константин
— Зачем я согласился? — обреченно вздохнул, любуясь плацкартным вагоном.
Нет, я точно доберусь потом до этого мозгоправа и потолкую с ним на тему троллинга и издевательств.
— Ой, — снова протянула хомяк, виновато на меня покосившись.
Думаю, она-то знала о том, как мы поедем. Но промолчала. Ну, конечно, да я бы в жизни не согласился, да и сейчас не прочь сбежать, может сказать, что я паспорт забыл? Снова взглянул на девушку, сжимавшую в руках наши паспорта. Черт, я его уже ей отдал. Зачем спрашивается?
Несколько минут проверки, и вот мы в вагоне.
— Это наши, — показала мне на два боковых места Ирина.
Я смог только порадоваться, что они не у самого туалета. Зато одно купе и то хорошо.
— Ладно, — обреченно вздохнул я и закинул наши сумки на верхнюю полку, после чего сел за стол.
Пока поезд не тронется, не двинусь с места. И вообще я хочу есть. А Ирина говорила что-то о еде, которую дал ей в поезд Артем. Боюсь даже представить, в чем будет шутка с едой, но, наверное, раз мы не успели поесть, забегавшись с какой-то ерундой, придется есть, что предложат.
До отправления было еще около минут двадцати, рано нас пустили, но с другой стороны, почему нет? Пока еще все эти гастарбайтеры и туристы рассядутся по местам. Я посмотрел на компанию работяг, что никак не могли растолкать свои сумки в отведённые места, мешая проходу других пассажиров. Они шумно ругались, при этом стараясь не выражаться на чистом матерном.
Еще были студенты. Это тоже отдельная каста, я ничего против них не имею, сам был такой же, но они определенно шумные ребята, а наличие гитары напрягало по определению. Ну, надеюсь, они не догадаются ночью петь?
По соседству бабушка, которой взрослые внуки или дети купили билет на верхнюю боковушку, и теперь женщина упрашивала мужчину с нижней полки поменяться с ней. Тот оставался непреклонным: «Купили за бесценок сами и лезьте, нехер экономить». И никакое причитание не помогало, да и жалеющих махнутся местами, не было. Только что мой хомяк, но встретив мой взгляд, Ирина притихла и стала изучать пассажиров на перроне.
Но самое плохое, хуже, чего не придумаешь для меня, было наличие в вагоне детей. Вагон еще и на половину не заполнился, а я насчитал десять. Самым старшим было десять, младшему, кажется, год, они галдели и шумели, мелкий ревел.
А самое страшное — в купе напротив нас села женщина с мальчуганом лет пяти, который с любопытством осматривал вагон и, тыкая во все без разбора, задавал вопросы, что и почему. Бабушка, судя по повторяющимся «ба», пыталась его накормить, пока поезд не тронулся.
— Ба, а это чо? — малец тыкнул в подставку для ноги, чтоб можно было подняться наверх.
— Не чо, а что, — устало поправляла женщина, по моим наблюдениям и на бабушку-то походившая с трудом. — Это для того, чтобы можно было подняться наверх. Ешь, — мальчику протянули сосиску, но он ловко увернулся от предложенной еды.
— А зачем?
Ну да, какая может быть сосиска, если не знаешь, зачем ступенька. У меня же при виде еды в животе заурчало так, что сидящая напротив Ирина улыбнулась. Я в ответ лишь состроил гримасу.
Нет, срываться на ней нет смысла. Ну, умолчала, на чем мы едем, ну, хоть не автобус, и то спасибо. Да и если бы не она, я бы, наверное, сошел с ума в этом хаосе, и люди реально так ездят?
Да никакая экономия не стоит такого ужаса! Я ездил в поездах в самом раннем детстве — в купе, плацкарт был в студенчестве все с той же Ульяной, когда я согласился отправиться к ее родным.
После этой знаменательной поездки и кончился наш роман. Нет, деревня меня не пугала, а вот подслушанный там разговор, что я — всего ишь способ жить богато, и Ульяна меня на силу охмурила, мне не понравился. Долго думать после услышанного я не стал. Следующим же утром уехал на автобусе до ближайшего населенного пункта с гордой пометкой город, а оттуда обратно в Москву на все том же плацкарте. Тогда он казался еще более отвратительным, и в силу настроения и просто по стечению обстоятельств.
За прошедшие двенадцать лет многое в вагонах поменялось. Но вот духа путешествий я так в нем и не чувствовал. Хотя, впрочем, запаха туалета тоже, что несомненно было плюсом.
— Костя, сядь, — новый вскрик молодой бабушки заставил вновь обратить внимание на соседей.
Только вот мальчик стоял около меня и улыбался, зубов, кстати, у него не хватало, и от этого улыбка пугала меня еще больше.
— А это что? — старательно выговорил мой тезка, тыча пальчиков в мой шрам.
Швы мне сняли, заодно порадовали, что заживает хорошо. Но вид от этого, если честно, лучше не стал.
— Бандитская пуля, — проинформировал ребенка и отвернулся обратно к окну.
— Извините, — бабушка уже сгребала внука и пыталась усадить на место, но малец явно был проворнее, тут же оказался снова рядом со мной, дергая за штанину.
— А это больно? — с каким-то странным восхищением спросил маленький Костик.
— Костя, — бабушка пыталась оттащить от меня ребенка, но с той силой, что он вцепился в мою ногу, он скорее штаны с меня стянет, чем отпустит.
— Очень, — подтвердил я, стараясь не обращать внимания на столь навязчивое внимание.
— Клу-у-уто, — довольно протянул ребенок.
Ира, наблюдающая за этим, хихикнула. Я строго посмотрел на своего хомяка, а потом на мальчика. И какого черта он ко мне привязался?
— Не круто, — покачал я головой. — Больно и совсем не круто. Все, беги, тебя твой ужин ждет.
После этого аккуратно, чтоб не навредить ребенку, отцепил его от своих брюк.
— Извините, ради бога, — опять заохала женщина, пытавшаяся оттащить от меня мальчишку.
Да только тот опять умудрился вывернуться. И в какой-то момент — под смех Иры и других наблюдающих — повис уже у меня на шее.
— Костя, — обреченно всплеснула руками горе-бабушка. — Нельзя же так!
— Он мне нлавится, — заявил мой тезка. — Он хороший.
— Ничего я не хороший. Я злой и страшный дракон, и съем тебя, — я пытался отлепить от себя ребенка, но это казалось почти невозможным.
Да что же это такое!
— Не-е-ет, — засмеялся мальчуган, проигнорировав мою угрозу. — Ты хороший.
Хотелось дать хороший подзатыльник и ребенку, и его бабушке, но скандала хотелось еще меньше, а ведь будет. Все же встанут на сторону женщины с ребенком и не важно, что она не права. Если бы у меня после этого был шанс встать и уйти, то да, без вопросов. Терпеть это общество еще восемь часов? Нет, я не хочу, сильно устал.
Следующие минут тридцать потеха была уже всем окружающим, но в итоге это неугомонное существо начало засыпать на ходу, чем и воспользовалась бабушка, в считаные секунды, убрав от меня свое добро и уложив спать.
— Теперь и пушкой не разбудишь, — извиняющимся тоном проинформировал женщина.
Но мне было уже все равно, я хотел есть. Ирина, верно прочитав мои желания, быстро достала «гостинцы» от мозгоправа, и в этот момент у меня точно начал дергаться глаз.
— Чтоб ему! — передо мной стояла пачка доширака, плавленый сыр, чокопай, нарезка копченой колбасы и немного хлеба.
Все, что я не люблю, не считаю едой и, естественно, не ем. Точно этому шутнику несдобровать!
Ирина
Я забралась под простынь и взглянула на мужчину, что продолжал сидеть внизу и не желал лезть наверх. Свет отключили больше часа назад и весь вагон уже спал.
Артем Васильевич в этот раз явно превзошёл сам себя. И плацкарт, и чертов доширак! Да это же издевательство! Прямое, наглое издевательство над человеком, который столовскую-то еду за таковую не считает.
Еще этот ребенок, внезапно проникшийся симпатией к незнакомому человеку. А мама всегда говорила — детей не обманешь, они знают, кто хороший, а кто плохой. Вот и тут выходит, сколько бы он ни злился, ни строил из себя страшного и грозного, а ведь в душе и правда добряк. Вот к чему эта маска?