Дверь мне, как я и рассчитывала, открыла Ронина бабуля.
— Здравствуйте! — смущенно поздоровалась я.
— Здравствуй, Агния, — сухо отозвалась женщина. А ведь до этого она звала меня не иначе, как Агуша. Сердце разочарованно екнуло. Она, конечно, знает, во что я втянула ее внучку и как некрасиво поступила с Денисом. Знает и наверняка не одобряет всего этого. Я готова была сквозь землю провалиться от стыда.
— А Вероника дома? — спросила я.
— Как же ей быть дома в такой час? Она на занятиях. А потом к Юленьке вроде собиралась. Ей что-нибудь передать?
Я чувствовала, как горят мои щеки. Где живет Юля, я не знала.
— Да, передайте, что я заходила. Мне нужно срочно с ней поговорить. Пусть она мне позвонит.
— Хорошо, — кивнула Ронина бабушка.
— До свидания, — попрощалась я.
— До свидания, Агния.
Когда дверь закрылась, я некоторое время постояла на месте, прислушиваясь к тишине. Затем уже привычно поднялась этажом выше, зная, что Федя в этот час работает из дома.
Парень был явно удивлен, увидев меня на пороге. Но в то же время и рад. Я заметила в его глазах нежность и оттого испытала сладкое волнение. Федя наклонился ко мне и поцеловал в щеку.
— Привет, — сказал он.
От его хриплого «привет» я едва удержалась на ногах.
— Работаешь? — спросила я.
Федя кивнул.
— Покажешь?
— Проходи.
Пока он на графическом планшете любовно выводил очередного персонажа, я, притихнув, сидела рядом с кружкой горячего чая. Когда солнце за окном уже готово было нырнуть за горизонт, Федя вдруг предложил:
— Устроим перерыв?
— А чем займемся?
— Пойдем, кое-что тебе покажу, — сказал Федя. — Только дубленку накинь. Может быть прохладно.
Одевшись, мы вышли на лестничную клетку. Федя достал из кармана куртки ключи и кивнул на лестницу, которая вела на чердак. Я впервые побывала на настоящем чердаке. Там было темно и пахло сыростью. Я смело шагнула вперед и тут же наткнулась на что-то твердое. Раздался страшный звон.
— Что это? — в полутьме перепугалась я.
— Кованые цветы из металла.
— Кованые? — удивилась я. Глаза понемногу привыкли к темноте.
— Ага. Отец их делал для одной из выставок. Здесь вообще хранится много старого хлама.
Федя поднял что-то с пола и протянул мне:
— Примешь эту розу?
— Иди ты! — рассмеялась я, нащупав металлический цветок. — «Холостяка» пересмотрел?
— Делать мне нечего, смотреть такую чушь. Но мама раньше по субботам глядела.
— Ты позвал меня сюда, чтобы показать железные цветы?
— Нет же! Разве ты не видишь, зачем я тебя мог сюда позвать? Посмотри внимательнее.
Я прошла дальше к огромному круглому окну, за которым виднелся пламенеющий закат. Створки оконной рамы отходили, поэтому по чердаку гулял жуткий сквозняк. Поежившись, я запахнула полы дубленки.
— Ничего себе, какой отсюда вид! — воскликнула я, заглядывая в пыльное чердачное окно. За ним сверкали огни мегаполиса.
— В детстве мы на чердаке много времени проводили, — сказал Федя, стоя за моей спиной.
— Мы? — переспросила я.
— Ну… Я и Роня, — ответил Федя.
— Вы были прям неразлейвода, — сухо проговорила я, даже не пытаясь скрыть недовольство.
Федя рассмеялся:
— Обожаю, когда ты меня ревнуешь.
Я не ответила. Дернула шпингалет и с треском отворила одну из деревянных створок. Тут же на чердак ворвался морозный зимний воздух.
Я наполовину высунулась из окна и посмотрела вниз. Заснеженная детская площадка во дворе отсюда казалась совсем крошечной. Здесь же я заметила широкий бетонный выступ, покрытый снегом, по которому можно было добраться до пожарной лестницы, а оттуда — на крышу.
— А сюда вы с Роней ступали? — охрипшим от волнения голосом спросила я.
— Я — да. Но когда еще пацаном был. Роня боялась.
— Чего же бояться? — нервно рассмеялась я. Мне вдруг захотелось показать, что я намного смелее и отчаяннее Рони. — Здесь такой широкий выступ.
— Зимой я бы и сейчас не рискнул. Скользко.
Но я тут же перекинула ногу.
— С ума сошла? — воскликнул Федя.
— Дай руку! — попросила я.
Ступила на широкий выступ одной ногой. Потом второй. Федя крепко держал меня за руку, но сам оставался на чердаке. Ветер тут же принялся трепать мои волосы. Дух захватило, и сердце стало биться в два раза чаще. Я смотрела на город и первые звезды, которые плескались в красном закатном небе.
— Ну все, Агния, давай обратно, — раздался сбоку глухой голос Феди. Парень потянул меня к себе.
— Обратно? Шутишь? Тут так круто! — выкрикнула я, глядя вниз на заснеженный белый двор.
Я никогда не думала о последствиях своих опрометчивых поступков. И таким образом однажды разбила свою хрустальную вазу-мечту… Сейчас же мне казалось, что весь мир у моих ног — на этом широком обледенелом выступе, на который я смело ступила на шпильках.
Внезапно Федя так резко дернул меня обратно на чердак, что я даже не успела охнуть. Тут же очутилась в его объятиях.
— Сбрендил? — рассердилась я. — Это же так классно!
— Классно? Я чуть не поседел, когда тебя там увидел! Даже не думал, что со стороны все это так страшно. Сам-то я сколько раз через балкон пробирался на крышу…
Несколько секунд мы простояли молча, обнявшись.
— Ты за меня испугался? — спросила я шепотом.
— Ну да.
— За меня никто никогда не боялся, — продолжила я тихо.
— Разве? — удивился Федя.
Вместо ответа я высвободилась из его объятий и прошла в глубь чердака. Уселась на кованую скамейку рядом с медным печальным ангелком.
— Ты знаешь, как я получила свою травму?
Федя лишь пожал печами. Он продолжал стоять у окна, и за его спиной линял розовый закат.
— В одно лето мне просто надоело, что мама на меня давит и слишком драматизирует по поводу предстоящих летних сборов. Она меня страшно раздражала, и мне захотелось пропустить всего лишь одни соревнования…
— И что ты сделала?
— Села на велосипед и помчалась вниз. С горки, прямиком к небольшому леску, в дерево. Я знала, что врежусь в ствол. Только не думала, что в этот момент на дорогу может выскочить машина… И последствия будут намного серьезнее, чем я предполагала. Я хотела прогулять одни-единственные сборы, а в итоге поставила крест на всей карьере.
— Было больно? — спросил Федя.
— Ты про аварию или мою несбывшуюся мечту?
Федя неопределенно кивнул.
— Сначала больно, а потом привыкаешь. Потому что ко всему можно привыкнуть. Я сама переломала себя. А заодно и свою жизнь. Только, знаешь… Мама все то время, что провела в моей палате, рыдала из-за того, что я никогда больше ничего не добьюсь в спорте. Я даже не помню, спросила ли она хоть раз, что я чувствую.
Федя задумчиво пялился перед собой. Я встала со скамейки и снова подошла к чердачному окну, за которым по-прежнему красным светом хлестал закат.
— Как я буду без тебя? — глядя вниз, задала я свой вопрос куда-то в пустоту.
Федя молча обнял меня сзади и поцеловал в шею.
— Пожалуйста, Агния, спустимся ко мне?..
Роня
Я сидела под дверью деканата в ожидании, когда меня пригласят. Нужно было передать секретарю заявления студентов на поступление в профком. Дверь была приоткрыта, и я услышала голос нашей кураторши Татьяны Борисовны:
— Ирочка, и не забудь бумаги подготовить на отчисление Леманн.
Не выспавшись, я весь день клевала носом. Но после этой фразы тут же прогнала дрему и прислушалась к разговору. Действительно, мне не послышалось. Агнию собирались отчислить с нашего факультета.
Когда Татьяна Борисовна вышла из деканата, я тут же вскочила на ноги и перегородила ей путь.
— Татьяна Борисовна, здравствуйте! — затараторила я. — Вы сказали, что Агнию Леманн готовят к отчислению?
— Ну да, — растерянно отозвалась кураторша.
— Но как? За что? Она же закрыла эту сессию, разве нет? — почему-то всполошилась я. — Мы ведь с ней столько занимались… Два раза в неделю.
Татьяна Борисовна как-то странно посмотрела на меня. Хотела что-то ответить, но дверь деканата снова распахнулась, и в коридор выглянула секретарша:
— Татьяна Борисовна, хорошо, что вы здесь. Вас к телефону!
Закончить разговор нам не удалось. Я растерянно привалилась спиной к стене. В чем же дело? Из-за чего Агнию хотят отчислить? Я запаниковала.
Мы давно с ней не общались. Еще с той злополучной Фединой вечеринки. Я больше не видела ее в универе, а после истории с Денисом даже не думала первой звонить. Но сейчас отчего-то захотелось срочно связаться с Агнией и предупредить об отчислении. Может, она еще успеет что-нибудь сделать? А я ей помогу! Соберу все конспекты за прошлый курс, поручусь, возьму над ней шефство. Ведь я на хорошем счету на нашей кафедре.
Дома я перебрала все контрольные и лекции за первый курс и сложила тетради в стопку. Передам Агнии. Но Леманн не взяла трубку ни в первый, ни во второй раз. Я, конечно, и сама в последнее время ее игнорировала, но сейчас у меня появилось какое-то дурное предчувствие. Стало неспокойно. Как жаль, что Агнии нет в социальных сетях. Я попыталась найти ту самую закрытую страницу в Инстаграме, но все было тщетно.
— Ты чего снова раскисла? — спросила бабушка за обедом.
— Бабуль, Агнию, похоже, все-таки отчисляют, — растерянно сказала я. — Неужели из-за последнего экзамена? Мне казалось, она его хорошо сдала. Представляю, какую взбучку устроит Агнии отчим. Ведь он пристроил ее на наш факультет.
— Жалко, конечно, — вздохнула бабушка. — Но может, оно и лучше? Профессией нужно гореть. Тогда и жить будет намного счастливее. А ты сама говорила, что Агния ходит на занятия из-под палки. Найдет еще Агуша себе призвание.
— Наверное, ты права, — задумчиво отозвалась я, вспомнив рисунки в комнате Леманн. Скорее всего, она его уже нашла… — А еще Агния пропала куда-то. Трубку не берет. И меня не покидает странное нехорошее предчувствие…