Мама осторожно рассматривала Федю и переводила растерянный взгляд на меня. Я с отсутствующим видом пила чай. Феде явно было неуютно среди нас, но он старался не подавать виду. Отчим же продолжал разыгрывать гостеприимство, хотя на Федю поглядывал чуть ли не с отвращением. Меня же и вовсе игнорировал. За окном разгуливало яркое солнце, и небо было по-весеннему чистым. Капель дробно стучала по подоконникам.
— Расскажите про свою семью, Федор, — наконец подал голос отчим.
Федя от неожиданности вздрогнул. Но ответить не успел. Я встряла:
— Федя из неполной семьи. Его родители в разводе.
— Хорошо, — кивнул отчим, хотя взгляд его говорил об обратном — «ничего хорошего». — А где вы учитесь?
Я снова опередила Федю с ответом:
— Федя нигде не учится. Он не поступил.
— Вот как, — явно озадачился отчим. — Ну, хотя бы где-нибудь работаете?
— Федя — фрилансер.
Я знала, как отчим относится к такого рода деятельности. Негативно. Федя сделал глоток чая и молча посмотрел на меня. Затем отодвинул чашку в сторону.
— И какого же рода деятельность… — начал отчим.
Я взглянула на Федю. Он лишь кивнул мне. Мол, ты ведь уже начала, продолжай и дальше выставлять меня полным идиотом. Я виновато пожала плечами и снова обратилась к отчиму:
— Художник. Конечно, с такой работой на хорошую новую тачку не заработаешь. Но, как ты говоришь, он может рисовать шаржи на отдыхающих в Геленджике.
Эту фразу я произнесла с нескрываемой издевкой. Просто повторила слова, которые говорил про меня когда-то отчим. Господи, как он далек от искусства! Мама, явно обескураженная моим поведением, молча уставилась в чашку с чаем.
— А вот это вот все… — Отчим поморщился и указал на свои руки, имея в виду Федины татуировки. Потом на шею. — Вот это все… Это просто увлечение?
Я знала, что «и вот это все» отчиму не по душе, поэтому страшно ликовала. Еще в первую нашу встречу с Федей в автобусе я подумала, что такого парня в роли моего жениха отчим точно бы не одобрил.
— Да, у Феди много татуировок, — согласилась я. — Он еще на лице подумывал сделать, да, Федя?..
Федя посмотрел на меня с нескрываемой усталостью. Я нервно хихикнула и взглянула на отчима. Тот сверлил нас злобным взглядом.
— А твой Федя сам умеет разговаривать или у него язык отсох? — спросил отчим.
Тогда Федя поднялся из-за стола и обратился почему-то к моей маме:
— А где у вас туалет?
— Гм, — откашлялась мама, до сих пор пребывая в шоке от моего спектакля. — Отсюда прямо по коридору, вторая дверь слева.
Федя в благодарность кивнул и вышел из столовой.
Мы продолжили молча сидеть. Мама пару раз звякнула чайной ложечкой о чашку.
— Для чего ты устроила этот цирк? — сердито спросил отчим. — Кто этот малахольный?
— Сказала же тебе: любовь всей моей жизни, — с упрямством ответила я.
Любовь всей моей жизни, которую я сейчас могу потерять. Я знала: Федя больше не вернется за стол. Я взглянула на его чашку с недопитым остывшим чаем…
Когда выскочила в коридор, Федя уже натягивал куртку.
— Стой! Ты куда?
— Пойду татуировку на лбу сделаю, — усмехнулся Федя. — Чтоб родителей твоих окончательно добить.
— Не пущу! — каким-то надорванным и незнакомым голосом выкрикнула я и вцепилась в рукав Фединой куртки.
— Агния, прошу, не надо, — негромко произнес он, пытаясь отцепить мою руку.
— Ты не слышала, что сказал тебе твой молодой человек? — насмешливо произнес отчим, который вышел вслед за мной в коридор. — Не унижайся, доченька.
Я машинально разжала пальцы, и Федя, бросив напоследок отчиму «до свидания», вышел за дверь.
Я осталась стоять посреди коридора с опущенной головой. Отчим издевательски поаплодировал.
— Браво, Агния. Ты сегодня превзошла саму себя. И где ты откопала этого оборванца, чтобы меня позлить?
Я не стала ему отвечать. В душе снова закипала злость.
— А как убедительно сыграла любовь, чтоб я тебе поверил. Едва ли не с порога отдалась ему. Хотя я ничему не удивляюсь… Перед слюнтяем Морозом тоже успела ноги раздвинуть, прежде чем его кинуть?
— Какой же ты подонок, — зло сказала я. — Надеюсь, твой сыночек не вырастет таким же! Как хорошо, что ему достался всего лишь воскресный папочка!
На этих словах отчим вдруг подбежал ко мне и схватил за горло.
— Рот свой заткни! — прорычал он. — Сына моего не трогай!
От неожиданности я взвизгнула. Тут же распахнулась входная дверь, и в коридор влетел Федя. Оттащил меня от отчима и с ходу врезал тому в челюсть. Тогда я снова заверещала. В коридор выскочила перепуганная мама.
— А вот теперь точно прощайте, — тяжело дыша, сказал Федя.
— Стой! — выкрикнула я, когда парень снова направился к двери. На сей раз Федя так громко хлопнул ею, что у меня в ушах зазвенело. Я тут же ринулась за ним, но отчим перегородил мне дорогу.
— Не сметь позорить меня на людях, — просипел он, держась за разбитое лицо.
Тогда я развернулась и понеслась обратно в столовую.
— Света, задержи ее! — заорал отчим на маму. — Твоя доченька, эта дешевка, водит в дом всяких уголовников! Что ты встала как вкопанная?!
Но мама, видя мой решительный настрой, лишь отошла в сторону, пропуская вперед.
В столовой я открыла окно и через него выбралась во двор. Набирая в тапки снег, понеслась по участку за Федей, который в этот момент уже выходил за ворота.
— Федя! — звала я, бежав за парнем по участку. — Стой, пожалуйста! Ну, остановись же ты!
Федя наконец притормозил и стал ждать, пока я добегу. Вот я остановилась напротив и, не в силах отдышаться, уставилась на него.
— Я мчался сюда, думая, что на самом деле нужен тебе. А ты решила просто выставить меня дураком перед своей семьей?
— Такое у меня хобби: выставлять людей дураками, — отозвалась я.
— Мне после твоего рассказа самого себя жалко стало.
— Но это же…
— Правда? Понятно. Мне пора.
Я снова схватила Федю за рукав куртки.
— Пожалуйста, выслушай! Ты не понимаешь… Я ненавижу его! Все эти годы ненавижу, всей душой! Я на все готова, чтобы испортить ему жизнь. Я знаю, что на войне все средства хороши… Федя, просто так получилось!
— Значит, я тоже всего лишь средство?
— Нет, — ответила я. Но мое «нет» прозвучало как-то совсем неубедительно, и я сама этого испугалась.
— Мне тебя жаль, — сказал Федя. — Ты же помешана на глупой войне и сама отравляешь себе этим жизнь. И ты была права, когда сказала, что все будет необратимо. Я просто съехал на любви к тебе, Агния, но сейчас вижу, что мы действительно зря встречались. Ничего у нас не склеилось — слишком разные.
— Он мне никто и больше никогда не сможет помешать! — принялась убеждать я. — И тронуть пальцем тоже не посмеет. Помнишь, я рассказывала про частного детектива, про компромат… — От холода и страха вот так потерять Федю из-за собственной дурости меня била дрожь.
— Агния, зайди, пожалуйста, в дом, — попросил Федя. — Простудишься.
Я снова притянула его к себе за шею и поцеловала, а затем, все так же не выпуская из объятий, быстро заговорила в лицо:
— Знаю, что я плохая. Худшая на свете. Мстительная, и думаю всегда только о себе. Федя, я лишь порчу всем жизнь…
— Глупая ты, — сказал Федя. — Я вижу в тебе только хорошее. Но зря мы так далеко зашли. Будто оба самовольно засунули дуло в рот и спустили курок.
— Я уезжаю, — тихо напомнила я, выпуская Федю из объятий.
— Давно пора. Твой отчим просто конченый. Удачи тебе в Питере.
Федя направился к припаркованной у ворот машине, а я осталась стоять, глядя ему в спину сквозь навернувшиеся слезы. Тяжелые и горячие. Вокруг весело щебетали синицы, и солнце по-прежнему ярко светило. В воздухе витал запах прошлогодних листьев и чистого талого снега. А я подумала, что даже в ясный весенний день можно испытать такую боль, что разорвет ребра изнутри. И вмиг оказаться самым несчастным и одиноким человеком на свете.
Роня
Весна пришла в город неожиданно. Еще не весь снег сошел с улиц, но капель продолжала настойчиво выплясывать по жестяным подоконникам. Весенние запахи кружили голову, щекотали ноздри, мутили разум. Казалось, что в такую пору больше ничего не сможет омрачить твою жизнь. Однако — все-таки омрачало.
На занятиях я теперь часто витала в облаках. Горестные воспоминания о зимней истории никак не отпускали. На очередной лекции я задумчиво уставилась в окно, разглядывая небо. Юлька толкнула меня локтем.
— Что такое? — тут же встрепенулась я.
— Ты чего спишь на ходу? Тебе сообщение пришло, — буркнула Адамова, которая, в отличие от меня, вела конспект и старалась поспеть за монотонной речью препода.
Я взглянула на экран. Сообщение было от Агнии. Леманн просила меня встретиться с ней в сквере на большой перемене.
Адамова с любопытством покосилась на телефон.
— Что ей надо? — шепнула мне на ухо Юлька. — Я думала, она здесь больше не учится.
Мне и самой было интересно, для чего я вдруг снова могла понадобиться Агнии. С трудом дождавшись конца занятий, я спустилась к гардеробу за пальто.
На улице вовсю буйствовала ранняя весна. Агния сидела на одной из скамеек, вытянув ноги и задумчиво глядя перед собой в одну точку. Легкий ветерок трепал ее светлые волосы.
— Привет! — первой поздоровалась я.
Агния подняла голову и улыбнулась:
— Привет!
Я присела рядом.
— Думала, ты не ходишь больше в университет.
— Пришла как раз документы забрать, — сказала Агния.
Я вздохнула:
— Жалко, что все так получилось… Целый год потеряла. А я ведь поначалу решила, что тебя отчислили. Не знала, что ты сама заявление написала. Татьяна Борисовна потом все объяснила, когда я попросила у нее над тобой шефство взять.
— Ты решила взять шефство надо мной? — удивилась Агния.
— Ну да, — улыбнулась я.
— А зачем?
— На правах твоего репетитора. Думала, подтяну тебя к летней сессии.