Моя девочка не то, что не одобряла моих планов на побег… Ей, по-моему, было абсолютно наплевать, как наша пара к нам относилась. Главное, чтобы ее волк был рядом и обращал на нее свое внимание. Это было, мягко говоря, очень некстати. Мешало думать. Мешало сосредоточиться. И очень сбивало с выбранного пути.
Я так мечтала о пробуждении волчицы, так хотела стать полноценным оборотнем. А сейчас чуть ли не кощунствовала, периодически из общего мысленного хауса вылавливая предательские намеки:
— Как же это не вовремя…
— Как было бы хорошо оттянуть появление моей девочки на месяц-другой…
Резко оборвала себя и запретила даже думать о таких вещах. Появление волчицы — это чудо. Дар Луны. И я не смела от него отказываться.
Толком не знаю сколько в итоге провела времени под горячим душем, но, когда покидала ванную комнату мое настроение стало еще более мрачным, чем было до этого.
Стояло открыть дверь в спальню, как наткнулась на Исаева, раздетого и обнимающего мою подушку.
— С ума схожу от одного твоего запаха, — поделился оборотень и демонстративно повел носом. Я лишь глубоко вздохнула, моля Луну о том, чтобы дала мне терпения. Я не могла позволить себе сорваться. А так хотела наорать на мужчину, высказать, что я о нем думаю.
— Егор, а что ты тут делаешь? — спросила осторожно. Мне очень не понравилось то, что мужчина был не одет. Нет, понимала, что шансы на то, что он ко мне притронется ничтожно малы, но все же…
— Решил, что нам стоит поговорить наедине.
Хотела сказать, что кушать хочу, но вовремя заметила поднос с несколькими блюдами. Предусмотрительный какой. Смотрела на Исаева, и он сейчас не вызывал, пожалуй, ничего кроме раздражения. Слава Луне, волчица перестала внутри меня ерзать и скулить. Я чувствовала, сколь довольна моя девочка близким соседством пары. Она затихла. Успокоилась. Даже не проявила себя, когда я не выдержала, и мысленно обматерила Исаева.
— Спасибо, что принес покушать, — произнесла, подошла к прикроватной тумбочке и потянулась за тарелкой. Но не успела…
Исаев схватил за руку и утянул на постель. Я даже не успела возмутиться, а мужчина уже навис сверху и наклонился, чтобы поцеловать:
— Хочу тебя до невозможности, — прошептал в самые губы и накрыл их легким поцелуем. Я лежала ни живая, ни мертвая, пытаясь свыкнуться с новой реальностью. Моя девочка внутри радостно заерзала. Конечно, ей было в радость, что наша никчемная пара решила нас облагодетельствовать. — Но целовать тебя все равно, что целовать этого старого пердуна, — с сожалением произнес мужчина и перекатился на бок. Я смогла сдержать облегченный вздох. Но еще раз поблагодарила Ивана Васильевича за метку любовницы. Передышка. Мне нужна была передышка… и она у меня появилась.
— Кушай, Акса, и расскажи мне о том, почему ты вдруг заинтересовала этого старикашку? — пренебрежительно фыркнул Исаев.
— Помнишь, я тебе рассказывала о своем первом мужчине?
— Помню, — отмахнулся оборотень. — Ася, только не говори… — поверить не могла, мужчина первый раз назвал меня Асей. Первый раз не использовал это жуткое Акса. Да, мне очень не нравилось, как оборотень сокращал мое имя. Акса звучало ужасно. Это на мой взгляд. Я как-то просила Егора меня так не называть, но он сделал вид, что не заметил. А я тогда просто смерилась. Так было проще.
— Да.
— Как ты могла?! — возмутился Егор и даже сел. — Ася, это ведь ненормально!
— Ненормально? — взорвалась я. — А нормально спать с моей сестрой, будучи моей парой? — заорала я на Исаева и тоже вскочила. Быть так близко от мужчины было неприятно. Моя волчица тоскливо завыла. Ей явно не пришлось по душе, что я посмела поднять голос на нашу пару.
— Не смей кричать на меня! — завелся Егор. — И успокойся! Я уже сказал, что это ненадолго.
— Я слышала, Егор, — мне почти удалось взять себя в руки. Не хотелось ссориться с Исаевым и усугублять свое непростое положение. Наоборот, мне стоило его задобрить. Не знаю, может вызвать жалость к себе. Это, конечно, при условии, что он знал значение этого слова. — Прости меня. Просто сейчас, когда волчица пробудилась, я воспринимаю наличие твоей жены слишком остро, — увидела довольную улыбку и мысленно скривилась. Видимо, он счел, что я просто-напросто ревную.
— Я чувствую. Ты даже представить не можешь, как я жду того момента, когда смогу взять тебя в звериной форме, — с предвкушением произнес оборотень. Луна, я даже думать о такой перспективе не желала. С кем угодно, только не с ним! — Ладно, детка, я хочу знать подробности.
— Подробности чего? — нахмурилась. Нет, догадывалась, что Исаева могли интересовать детали моего первого раза, но вот… хотела ли я рассказывать? Нет, хотела ли я об этом вспоминать? Однозначно, нет.
— Твоей связи с Фоминым, — жестко заметил Егор. Луна, какой же он мерзкий! Вот зачем, зачем ему подробности? Я, например, даже когда была влюблена по уши в Егора и считала его самым лучшим, ничего об его прежних увлечениях знать не желала.
Я, как послушная падчерица, оделась в то, во что велели.
Впервые на мне было дорогое и изысканное кружевное белье. Белье, не слишком подходящее мне по размеру. Белье, не слишком комфортное. А потому, когда я надела одно из купленных на деньги Родцева шелковых вечерних платьев, чувствовала себя неуютно. У меня постоянно что-то чесалось. Луна, да я к тем же стрингам или чулкам была непривычна. Эти тонкие полосочки вонзались в нежную кожу и натирали ее. Чулки, казалось, норовили постоянно съехать. Мне все время хотелось что-то поправить или подтянуть. Но у меня не было такой возможности.
Я под руку с Михаилом Андреевичем вошла в зал роскошного ресторана. Мельком бросила взгляд на пустые сервированные столы. Бросила и ужаснулась. Боялась до ужаса даже думать о том, что сделает со мной отчим, если я опозорю его. Рядом с чистыми тарелками лежала целая куча неизвестных мне столовых приборов. Нет, вилку и нож я узнала. Но когда перед тобой пять ножей и четыре вилки, ты просто не понимаешь, что с ним делать. Я, в отличии от Ксении, не была обучена столовому этикету. Нет, знала, конечно, что какая-то вилка для рыбы, какая-то для салата… но вот какая для чего даже приблизительно представить не могла.
Занятая своими невеселыми мыслями, не сразу заметила, что мы дошли до столика, за котором нас ожидал импозантный седовласый мужчина с добрыми глазами. Мужчина, который поднялся при нашем появлении.
— Иван, добрый вечер! — произнес мой сопровождающий. Мужчина кивнул в ответ. Оборотни обменялись рукопожатием. — Позволь тебе представить девочку, о которой уже упоминал. Аксинья.
Я застыла и не могла выдавить из себя даже слова. Чувствовала себя крайне неловко. Никаких инструкций, как вести себя, от отчима не поступало.
— Иван Васильевич, — мужчина представился и не стал дожидаться, когда я протяну руку и поздороваюсь. Просто заграбастал мою ладонь и протянул:
— Очень приятно! Очень приятно, Асенька! Ты ведь не против, что я буду так тебя называть? — кивнула, по-прежнему не в состоянии вымолвить ни слова. Иван Васильевич нагнулся и поцеловал мое запястье.
— Что же мы стоим? — неожиданно всполошился господин Родцев. Чуть подвинул меня, грубо пихнув локтем в бок, и отодвинул для меня стул. Честно признаться, я от такого вежливого обращения еще больше впала в ступор.
— Садись, — тихо прошипел Родцев, — веди себя естественно, а не как вареная рыба. И не вздумай мне чего-нибудь выкинуть, — снова кивнула. Больше по привычке, нежели от понимания. Понимания не было. Никакого. Вот абсолютно. Я не знала, что от меня ждал Михаил Андреевич, чего хотел довольно улыбающийся Фомин. Да, я тогда его фамилии не знала.
— Ты голодная, Асенька? — снова обратился ко мне мужчина. На вид ему было лет пятьдесят пять. Это очень приблизительно. В случае с оборотнями всегда очень сложно было угадать их истинный возраст. Вот и Родцеву я бы никогда не дала сорока восьми лет. Он выглядел скорее на сорок. Мужчина полный сил. Приятный на вид мужчина.
Глава 18
В тот день я так и не вышла из комнаты. А моя никчемная пара больше не делала попыток заговорить со мной. Казалось, Исаев обо мне просто забыл. Он не вспоминал ни на следующий день, ни через день, ни даже через три дня…
Мы, конечно, виделись. Например, я ужинала внизу, а он заходил зачем-то на кухню или просто сталкивались в гостиной… но делал вид, что меня, как бы, не существует. Я не понимала его. Не понимала себя. Вроде бы хотела чего-то подобного, но от этого мне не становилось лучше.
Прошло пять дней в одиночестве и взаперти. Пять невыносимо долгих дней. Исаев нашел способ наказать меня. Он забрал все средства связи. Лишил мобильного телефона, планшета и ноутбука. И запретил мне покидать пределы дома. Мне запрещено было выходить даже в сад. И мне не оставалось ничего… Луна, да я даже не могла читать… ведь книг в доме Исаева почти не было. Только те несколько, что покупала я. От безделья и безысходности я готова была завыть. Я даже начала полистывать разбросанные по всему дому журналы о моде, принадлежащие сестре. Ксения никогда не отличалась особой аккуратностью. А женщина, которая убирала в доме у Исаева, приходила через день.
А еще очень пугало мое состояние. Вернее, состояние моей метки. Всего каких-то жалких пять дней, а она уже начала исчезать. Это удручало еще сильнее, чем вынужденное одиночество. Ведь сестра, находившаяся дома намного чаще, чем Исаев, также меня избегала. Не здоровалась. Не унижала. Не издевалась. Просто не обращала внимания. Я не знала, была ли это ее собственная инициатива подражать супругу или его приказ. Впрочем, это было неважно.
Все изменилось на утро пятого дня.
— Доброе утро, детка! — поздоровался Егор, когда я спустилась вниз, чтобы позавтракать.
— Доброе утро! — мы виделись и вчера, но он меня просто проигнорировал. Чем был вызван его интерес, не понимала. Не понимала ровно полминуты.