― Откуда ты знаешь? ― прохрипел Григорий.
― Мне Коля все объяснил, ― спокойно отозвался Мишка.
― У Тихомирова осталась жена и дети. Они наверняка потребуют вернуть им долю наследства, которая числилась за Андреем. Придется отдать, потому что имеют все права, ― опасливо заметил Григорий.
― Ничего они не имеют. В учредительных документах черным по белому записано, что в случае смерти одного из владельцев имущество фирмы не делится, а полностью переходит к его компаньону. Семье выплачивается компенсация, ― оборвал его причитания младший брат.
― Тихомирова и Степана убили, их доля автоматически перешла к моему мужу, а после гибели Коли в соответствии с его волей все принадлежит мне. Я консультировалась с юристом, он заверил, что мои права неоспоримы, ― вмешалась Рита.
― Ишь, какая шустрая! Николай только вчера исчез, а она уже к юристу успела сбегать, ― недобро процедил Михаил. ― Говоришь, неоспоримые у тебя права? А я вот в них сомневаюсь. Не мог брат все тебе оставить. Ну-ка, дай мне эту бумажку!
Он выхватил из рук жены завещание и решительным шагом направился к окну. Вся компания растерянно потянулась следом.
Михаил поднес листок к свету и принялся его внимательно рассматривать, попутно комментируя вслух:
― Текст на компьютере набран. Странно, что Николай от руки не написал. Не любил он компьютер.
Ответом ему было молчание и заинтригованные взгляды.
Михаил поднял лист на уровень глаз и стал пристально разглядывать его на свет.
― Ага, так я знал! ― торжествующе воскликнул он.
― Что там? ― разом выдохнули окружающие.
― А подпись-то липовая. Смотрите сюда. Видите? След от карандаша. Знаем мы такие номера! Проходили! Берется документ с настоящей подписью, поверх него накладывается чистый лист и на просвет обводится карандашом. Вот и готова подпись, ― азартно объяснял Мишка.
Вся компания, кроме Риты, сдвинула головы в попытке разглядеть улики своими глазами.
― А печать? С печатью что? ― нетерпеливо спросила Татьяна. ― Печать вроде нормальная.
― Ну и что? Сейчас печать ― не проблема! Пошел в шарашкину контору, отсчитал бабки и тебе любую за день изготовят, ― возразил Григорий, азартно сверкая глазами.
― Точно! ― с готовностью согласился Михаил.
― Вы что городите? Бумага настоящая, нотариусом заверенная, ― возмутилась Рита.
― А вот это мы сейчас проверим, ― торжествующе воскликнула Татьяна и кинулась к телефону.
― Лев Иосифович, добрый день. Татьяна Сипягина беспокоит. Как здоровье, как внуки? Все нормально? И слава Богу! Лев Иосифович, вы уже в курсе, какая беда у нас приключилась? Ну, правильно, город маленький, слухи разносятся быстро. Да, да, ужас, что творится. Лев Иосифович, у меня просьба. Нет, даже не просьба, вопрос. Нам нужно знать, оставил ли Николай завещание. Сами понимаете фирма крупная, вопросы руководства и все остальное... Да, да, именно так! Вы лично занимались этим вопросом? Ну, это и понятно! Вы лучший в городе. И кому все завещано, если не секрет? Секрет? Ну, Лев Иосифович, какой вы вредный! Ах, да причем здесь эти формальности? Я вас по-дружески спрашиваю. Должны же мы знать, кто из нас теперь глава фирмы. Вот тут Рита стоит, переживает.
Татьяна слушала, что обстоятельно вещал по телефону юрист, и медленно темнела лицом. Окружающие тревожно следили за ней, боясь проронить слово. Дослушав до конца, она пропела медовым голосом:
― Спасибо, Лев Иосифович. Всего вам доброго. Привет супруге.
После этого с силой швырнула трубку на рычаг и с чувством констатировала:
― Старый козел!
― Что? Что там? Что он сказал? ― разом загалдела истомленная неопределенностью родня.
― Ничего хорошего, ― огрызнулась Татьяна. ― Николай действительно составил завещание. Причем совсем недавно. Этот старый маразматик самолично его заверял.
― Кому все оставлено?
― Не знаю. Он отказался этот вопрос обсуждать. Твердил, что справки о содержании завещания выдаются только после смерти наследодателя. Факт гибели Николая пока официально не установлен, поэтому он ничего сообщить не может. Кретин упрямый!
― Значит, пока будет тянуться эта бодяга с поисками, Ритка считается хозяйкой? ― возмутился Григорий.
― Еще чего! Лев Иосифович хоть и упрямец, но не дурак. Ссориться с нами не хочет. Дело ведь по-всякому повернуться может. Намекнул, что имущество оставлено не нам с вами и уж точно не Маргарите. Фамилии наследника не назвал, но сказал, что лично он, Лев Иосифович, таким решением был озадачен. Между прочим, старый лис не удержался и поинтересовался у Николаши, чем обусловлен его поступок, а тот в ответ только усмехнулся. Ясно?
Какое-то время родня переваривала услышанное, потом загалдела в разнобой:
― Как это не нам? А кому? Совсем постороннему? Он умом тронулся? А мы? Мы как же? А чужак откуда взялся?
― С этим мы ещё разберемся. Пусть только явится. Мы ему покажем, как на наше добро рот разевать. И никакое завещание не поможет, но это потом. Сейчас надо с Маргаритой разобраться, ― весомо объявила Татьяна и развернулась в сторону притихшей невестки.
― Обобрать нас хотела? Липовое завещание состряпала и думала пройдет? ― грозно спросила она.
Татьянин выпад послужили сигналом для обоих братьев и они, перебивая друг друга, накинулись с упреками на невестку. Та, как могла отбивалась от наседающих родственников, однако на их стороне было численное превосходство, подкрепленное праведным гневом и держать оборону сразу против трех ей было трудно. Когда же в запале ссоры Гришка стал трясти невестку за плечи, я поняла, что пора вмешаться.
― Эй, что-то вы расходились, ― подала я голос из своего угла.
Они забыли о моем присутствии, и окрик застал их врасплох. Григорий оставил Риту в покое, и вся компания, как один, дружно посмотрела в мою сторону.
― Она обобрать нас решила, ― азартно выкрикнул Гришка, раскрасневшийся не то от переполнявших его чувств, не то от потасовки.
― Может и так. Только это не повод для рукоприкладства, ― мягко попеняла я ему.
― Да я её собственными руками удавлю, ― пообещала Татьяна, яростно сверкая глазами.
― И сядешь за убийство, а у тебя двое маленьких детей. А тут ещё у Мишки есть шанс загреметь в тюрьму. Кто их тогда кормит будет? укоризненно покачала я головой.
― С какой это радости он туда загремит? ― моментально взъерошилась Татьяна.
― Эта радость есть у каждого из вас. Вы очень удачно скрывали от милиции ваши маленькие шалости, но ведь она они может и узнать? ― лучезарно улыбнулась я.
― Мне кажется, история с портфелем очень даже может их заинтересовать. Правда, Гриша? ― дружески кивнула моментально спавшему с лица Григорию.
Потом посмотрела в сторону Михаила:
― А то, что практически в момент убийства ты, Миша, находился в коридоре, в нескольких шагах от злополучного окна, на мой взгляд, выглядит интригующе. Согласен, Мишаня?
Татьяна сердито фыркнула, и я моментально развернулась в её сторону:
― И на тебя Таня тоже можно что-то нарыть. Вот, например, Марину Ивановну пытались отравить настойкой какой-то ядовитой травы. Обычный человек и не подозревает о её существовании, а квалифицированная медсестра вполне может знать. Как думаешь?
― Шантажистка! ― выпалила Татьяна.
― Но не убийца и это уже хорошо! ― погрозила я ей пальцем, потом подхватила обалдевшую Маргариту под руку и сказала:
― Пойдем, Рита. Поговорить надо.
Уходить нам не пришлось. Разгневанная Татьяна первой вылетела из кабинета, не забыв в знак протеста громко хлобыснуть дверью. За ней, хоть и не с такой помпой, нас покинули братья Сипягины.
― Ну вот и чудненько, ― удовлетворенно промолвила я. ― Усаживайся поудобнее и рассказывай. Так как там на самом деле все обстояло с этим завещанием?
― Ты осуждаешь меня? Пойми, у меня не было выхода. Должна же я была о себе позаботиться! Ведь мне скоро сорок, а ничего, кроме развалившегося дома в деревне, у меня нет. Разве это справедливо? И специальности у меня нет. Ради Николая я уволилась из музыкальной школы, все забросила. А если б и не забросила? Думаешь, в этом городе большой спрос на учителей музыки?
Я не успела ответить, в приемной зазвенел телефон. Звонил Баринов и в приказном порядке попросил не медля прибыть к нему.
― Но я же на службе, ― попробовала возразить я.
― Могу прислать наряд, он доставит вас сюда насильственным путем, ― сердито оборвал меня Константин.
― Не стоит. Сама приду, ― мрачно пообещала я.
― Что случилось? ― спросила Маргарита, тревожно заглядывая мне в глаза.
― На допрос вызывают.
― Ой! ― слабо пискнула она.
Я задумчиво глянула на нее:
― Вот что, Рита... У тебя есть близкая подруга или родственница, желательно с мужем и большим количеством домочадцев?
― Есть, конечно. А почему ты спрашиваешь? ― растерялась Рита.
― Поезжай к ней и сиди там безвылазно. А об этом завещании забудь, иначе наживешь с ним неприятностей.
― Считаешь, я должна отказаться от всех претензий на наследство? А на что жить буду?
Я тяжело вздохнула:
― О наследстве говорить пока рано. На сегодняшний день нет никакого наследства. Понимаешь? Сейчас ищут Николая... или его труп. Пока не будет официально установлен факт смерти, о наследстве вести речь смысла не имеет.
― Если даже они найдут его... живого... Для меня все равно все кончено. Он узнал про Виталия и теперь выгонит меня. Куда я пойду?
Маргарита беззвучно заплакала.
Я осторожно погладила её по плечу:
― Ну, что ты ревешь? Все не так плохо. Если даже вы с Николаем расстанетесь, он выделит тебе содержание. Вы в течение нескольких лет вели совместное хозяйство, а значит, ты имеешь право на часть имущества. И, если даже ничего не получишь, все не безнадежно. У тебя есть человек, которого ты любишь, и который любит тебя. Неужели, этого мало? Неужели, вдвоем не заработаете себе на кусок хлеба?
― Ты очень добрая! Как я могла верить всем этим россказням о тебе? подняла на меня заплаканные глаза Рита.