― Правду говорю! Исчез Николай Яковлевич Сипягин! При невыясненных обстоятельствах исчез. В машине кровь, следы от пуль, а его нет. Вот так! И теперь он никогда не узнает, что его неверная жена Маргарита тайно ждала своего любовника на углу Малой Рязанской и Школьной, ― ерничала я.
― Исчез? Да как же это? Не может этого быть! ― охнула Марина Ивановна.
Неожиданно её причитания прервались, и в телефонной трубке раздался жесткий голос Инны:
― Я предупреждала, чтоб вы оставили маму в покое. Нам нет дела до всех этих убийств. Они нас не касаются.
― Ошибаетесь! Они вас уже коснулись. Думаете, почему ваша маменька оказалась на больничной койке? Потому что случайно узнала какие-то подробности и не придумала ничего лучшего, как неосторожно поделиться ими с преступником. Тот решил не рисковать и не ждать, пока она расскажет о своей догадке кому-нибудь ещё и предпринял попытку её убить. Покушение не удалось, жертва осталась жива, но радоваться рано. Ваша мама ― источник постоянной опасности для убийцы и пока он на свободе, все будет продолжаться.
― За нас не беспокойтесь! Мы сами о себе позаботимся. Вам какое до всего этого дело?
― Непосредственное. Именно меня примеряют на роль убийцы. Правда, пока напряженка с уликами... Не хватает их, этих улик, хоть тресни! Но если поднатужатся, то, вероятно, что-то состряпают, и тогда я точно угожу в тюрьму.
― Это ваши проблемы нам до них дела нет. Через два дня мы с мамой уезжаем в Швейцарию и нам абсолютно все равно, что тут будет происходить.
― Счастливого пути! И молите Бога, чтоб за эти два дня ничего не случилось, ― выпалила я.
В крайнем раздражении швырнула трубку на рычаг, подняла глаза и увидела в коридоре Михаила. Он стоял у полуприкрытой двери и внимательно слушал.
― В чем дело? ― сердито осведомилась я.
― Собрала вещи? Ну и иди отсюда. Нечего тебе здесь рассиживаться, ― хмуро процедил Михаил.
Домой я вернулась, когда на улице уже давно стемнело. Выйдя из офиса, не свернула по привычке к автобусной остановке, а бездумно побрела в противоположную сторону. После бурных событий этого дня, я пребывала в таком расстройстве, что никак не могла заставить себя пойти домой. Едва представляла, как буду сидеть совершенно одна в четырех стенах, так тут же автоматически убыстряла шаг.
Я бродила по улицам до тех пор, пока не почувствовала, что сил больше нет и идти не могу. Тут я очнулась, взмахом руки остановила машину и все-таки отправилась домой.
Войдя в комнату, швырнула сумку на стол и как была, одетая, рухнула на диван.
Проснулась оттого, что сквозь сон до меня доносились приглушенные крики. С трудом разлепив глаза, исподтишка оглядела комнату и ничего необычного не заметила. С грустью констатировала, что нервы совсем развинтились, уже появились глюки, и не мешало бы сходить в поликлинику. Не успела смежить веки, как под чьими-то тяжелыми шагами на дорожке зашуршал гравий, а потом натужно заскрипели ступеньки старого крыльца.
Вот тут я по-настоящему проснулась и испугалась. На улице стояла глубокая ночь, я была в доме совершенно одна, а вокруг кто-то бродил. Собрав всю свою волю, заставила себя встать с дивана, прихватить топорик, который с недавних пор держала под рукой, и пойти проверить запоры. Я была в двух шагах от ведущей на веранду двери, когда она широко распахнулась, и я оказалась лицом к лицу с неизвестным. В комнате было темно. Света, что пробивался сквозь шторы с улицы, хватало только на то, чтобы различить огромный темный силуэт. Я громко взвизгнула и уронила топор на пол.
― Жива? ― спросил силуэт знакомым голосом.
― Ты как сюда попал? Я забыла дверь запереть?
― Ты не забыла, но у него был ключ.
― У кого?
― У того мужчины, что несколько минут назад заходил сюда.
― Ты можешь объяснить толком, что происходит?
― Я пытаюсь, но ты со своими дурацкими вопросами не даешь. рассердился муж. ― Хочу рассказать, а ты без конца перебиваешь.
― Все, молчу. Рассказывай.
― Сижу я под деревом, сторожу.
― Кого сторожишь?
― Тебя! Тебя, черт подери, сторожу! Смотрю, из-за угла веранды выходит мужчина, спокойно так поднимается на крыльцо и ключом отпирает дверь. Ну, думаю, дела! Я, как дурак, мучаюсь, ночей не сплю, а жена любовника принимает. Закипело все во мне, решил переждать минут пять, а потом идти разбираться. Подобрался поближе к дому и стою. Жду. Только время идет, а внутри все тихо. Ни голосов, ни света, как вымерло. Не понравилось мне это, и только я собрался проверить, что происходит, как снова появляется твой ночной гость и пытается запереть за собой дверь на ключ. Я его окликнул...
― А он? ― не выдержала я.
― Испугался, махом сиганул с крыльца и скрылся в саду. Куда дальше делся, я не смотрел. Сюда кинулся проверить, все ли с тобой в порядке.
― Ты его разглядел?
― Нет конечно. Во дворе темно от деревьев, а он был одет во все черное. Ты можешь объяснить, что происходит? Заметь, в доме он пробыл не долго. Зачем этот тип сюда являлся?
― Самой интересно, ― пробормотала я.
Выйдя на веранду, щелкнула выключателем. Под потолком загорелась лампочка и залила все теплым, желтым светом. Я внимательно огляделась по сторонам. Вещи стояли на своих привычных местах, и на первый взгляд ничего не было тронуто. Стол. Полка с посудой. Лежанка под пестрым покрывалом. Шеренга разнокалиберных глиняных горшков на полу вдоль стены. Родители привезли их давным-давно из Молдавии.
Взгляд быстро перебегал с одного предмета на другой и не замечал ничего необычного. Я медленно пошла вдоль веранды, придирчиво заглядывая во все углы.
― Что ты ищешь?
― Сама не знаю, но зачем-то он приходил.
Я подошла к кувшинам, самый большой их которых доходил мне до колена, и принялась методично запускать руку внутрь каждого. На дне третьего нащупала пистолет.
― Это ещё что такое? ― воскликнул Роман, увидев мою находку. ― Твое?
― Нет, не мое. Чужое, ― покачала я головой.
― Ну-ка, дай сюда.
Муж отобрал у меня оружие, осмотрел его и объявил:
― Заряжен.
Сунул пистолет в карман и сурово приказал:
― Рассказывай.
Тут зазвенел телефон. Я знала, что мои откровения мужа не обрадуют, потому к звонку отнеслась, как к спасению. Вихрем улетела в комнату, схватила трубку и выпалила:
― Слушаю.
― Ты дома и не спишь? ― спросил Алеша.
― Конечно, дома. Где же мне ещё быть? ― хмыкнула я.
― Собирайся и приезжай ко мне. Я ещё на работе.
― Зачем? Случилось что?
― Убили Марину Ивановну.
― Когда?
― Сегодня вечером. В общем, не медли. Приезжай. И я очень надеюсь, что у тебя есть железное алиби.
― Буду, ― буркнула я и положила трубку.
― Что там?
― Так, пустяки, ― отмахнулась я и очень кстати вспомнила, что вообще-то мужа здесь и близко быть не должно.
― Ты зачем сюда явился из Москвы? ― сурово спросила я.
― На тебя посмотреть, ― сверкнул муж улыбкой.
Мое сердце тревожно екнуло, но я взяла себя в руки и как можно спокойнее произнесла:
― Мы годами жили бок о бок, и у тебя не возникало такого желание.
На глаза набежали непрошенные слезы. В темноте он их, конечно же, заметить не мог, но я все равно отвернулась к окну.
Роман подошел ко мне, обнял и мягко притянул к себе:
― Я скучаю. Тоскую. Мне плохо без тебя, ― ласково шептал он мне на ухо.
― Не ври. Тебе может быть плохо только вдали от твоей любимой мамочки. Сколько раз я пыталась объяснить тебе, что взрослые люди должны жить отдельно. Ты меня услышал? Нет! Твердил, что не может обидеть мать. А меня, меня можно было обижать? Можно было ежедневно и методично отравлять мне жизнь?
― Ну, права, права. Именно так все и было. Я же не спорю. Молодой был, глупый, много не понимал. Мне казалось, пока денег нет, проще пожить вместе с родителями.
― Ага, проще! Кому проще? Тебе?
― Ну, ошибался! Конечно, это не оправдание, но, поверь, я тогда искренне не понимал, что именно тебя не устраивает. Знаешь же, мальчики умнеют значительно позже девочек. Вот ты в тот момент и была умнее меня.
Я сердито смахнула слезы и выпалила:
― Это ты сейчас так сладко поешь, а тогда вел себя совсем по-другому. Ну, вспомни! Ты хоть раз защитил меня от нападок своей матери? Нет! Хоть раз извинился за свои проступки? Нет! Знаешь ты кто? Маменькин сынок! Недоросль! И я для тебя пустое место. Ты хоть раз поговорил со мной по-человечески? Посоветовался? Одно твое скоропалительное увольнение из армии и переход в коммерцию чего стоит.
Роман прижал меня к себе покрепче и рассудительно сказал:
― А вот тут ты не права. Это был мой первый взрослый и вполне осознанный поступок. Хотя нет, ошибаюсь. Первым была женитьба на тебе.
Я нервно дернулась. А он тихо засмеялся и чмокнул меня в макушку. Губы сами собой растянулись в непрошенной улыбке, слезы ещё обильнее полились из глаз, а Роман между тем продолжал нашептывать:
― До того я просто плыл по течению. Что сказали родители, то и делал. Нужно поступать в военное училище? Пожалуйста! Идти в академию? Как пожелаете! А тут вдруг я понял, что мне эта военная карьера просто обрыдла. Ну, не нравится мне этим заниматься. Скучно! Захотелось попробовать себя в другой области.
― И попробовал! Подал рапорт, демобилизовался и стал коммерсантом. А спустя три года ваша фирма с треском лопнула. Так?
― Не так, лапочка! Не так! И ты это прекрасно знаешь! Она не лопнула, мы её сами закрыли. Заработали капитал и закрыли. Ничего необычного в этом не было. Просто наша совместная с Гошей деятельность себя изжила и мы разбежались. Кроме того, мне захотелось чего-нибудь новенького.
― И потому ты подался в охранники!
― И опять ты передергиваешь, киска! Не в охранники я подался, а организовал с ребятами частное охранное бюро. Чувствуешь разницу?
Я ничего не ответила, а муж тихонько засмеялся:
― Чувствуешь, а молчишь из упрямства. Между прочим, и это мое начинание оказалось удачным. Сейчас наша фирма одна из лучших в Москве, мы сотрудничаем с очень серьезными людьми.