― Сказать все можно! ― стояла я на своем.
― Если бы мы плохо работали, давно бы прогорели. Мы же растем, расширяемся, деньги зашибаем. Ведь я же достаточно домой денег приносил, правда? На жизнь нам хватало, верно? А ты продолжала работать только из-за своего чрезмерного стремления к независимости. Хотя могла бы легко сидеть дома и жизнью наслаждаться.
― Ты сам-то хоть веришь в то, что говоришь? Жизнью наслаждаться! Да один день, проведенный в обществе твоей дорогой мамочки, можно засчитывать за год пребывания в колонии строгого режима. Причем, особо опасные преступники в сравнении с ней ― невинные младенцы на лужайке.
― Ты очень сурова! Старушка, конечно, не сахар и временами бывает просто несносна, но сравнить её с рецидивистами, убийцами и маньяками! Это перебор! ― театрально возмутился Роман.
― Да она меня ежедневно без ножа резала! Причем, на пару с тобой. Ты, что, лучше неё был? Вечно замкнутый, сердитый, раздраженный. Приходил домой заполночь, садился в кресло и делал вид, что очень устал. Конечно, если нечего жене сказать, так лучше отмалчиваться.
― Права, права на все сто! Все так и было, но у меня есть маленькая поправка. Действительно, молчал! Но не потому, что к тебе охладел и не находил тем для разговоров, а потому, что уставал, как собака. Подумай сама! Днями пропадаешь на работе, вокруг люди, суета, проблемы. С людьми нужно разговаривать, проблемы нужно решать... бедлам! Ответственность давит, неурядицы достают. Домой приползаешь только поздно вечером и это, к слову, в том случае, если ничего экстраординарного не случилось и никуда не надо срочно нестись. Ну вот, приезжаешь домой, переступаешь порог и все! Спекся! Ты в тихой гавани и можно расслабиться. Силы моментально покидают тебя. Хочется сидеть в мягком кресле, смотреть на любимую жену и молчать. Шевелиться, заметь, абсолютно не хочется. Кстати, не подумай, что я жалуюсь. Мне моя работа очень нравится, и денег я зарабатываю достаточно. Могу жене подарки дарить...
Он развернул меня лицом к себе и искательно заглянул мне в глаза.
― Врун и подхалим! ― фыркнула я. ― Если с работой все так замечательно, чего ж на диване месяц пролежал злой, как черт? Какой-то отпуск придумал...
― Ничего не придумал, ― запротестовал супруг. ― Действительно, отпуск. А злой потому, что перед этим у нас было сложное дело и мы потеряли двух отличных ребят. Ничьей вины там не было, они знали на что шли, но от этого не легче. Ребят-то в живых нет. Я в отпуск не хотел, но компаньоны заставили. Сказали, от переутомления у меня нервы совсем сдали, а таком состоянии и до ошибки не далеко. Вот и отправили на диван отлеживаться.
― Получается, я зря на тебя накинулась и требовала заняться поисками работы? ― виновато спросила я.
― Выходит, что так, ― расплылся муж в довольной улыбке.
Сдаваться без сопротивления не хотелось, и я выдвинула последний аргумент:
― Но ты стал много пить! Весь день не выпускал из рук банку с пивом.
― Ну, это ты преувеличиваешь, ― подмигнул мне супруг.
― А что ты меня ударил, я тоже преувеличиваю? ― ехидно поинтересовалась я.
При этих словах Роман нахмурился и очень серьезно ответил:
― Тут мне прощения нет. Виноват.
Я согласно кивнула, одобряя такую самокритичность, а он торопливо продолжал:
― Но у меня есть оправдание. Ты сказала, что не любишь меня и никогда не любила. Припоминаешь? Слышать такое от обожаемой женщины было обидно, и я не сдержался. Прости, если можешь. Очень прошу, забудь и прости.
Честно говоря, я его уже простила. Как только почувствовала тепло его рук, вдохнула запах знакомого одеколона, так и рухнули все мои бастионы.
― Прости меня. Я без тебя жить не могу, ― шептал Роман.
― А сам кричал, что отлично проживешь! ― не удержалась я.
― Врал. Нагло, безбожно врал. Поехали домой.
― К Аделаиде не вернусь, ― тут же ощетинилась я.
― А кто про неё говорит? ― вскинулся супруг.
Взял мои руки в свои, прижал к груди и заворковал:
― Я квартирку купил. Хорошую. Обставлять, правда, без тебя не решился. Но кой-какую мебель присмотрел, особенно в комнату маленького.
― Откуда знаешь? ― дернулась я.
― Оксанка сказала. Она же и объяснила, почему ты последние месяцы такая нервная была. То плакала, то ругалась, то с кулаками на меня кидалась. Оказывается, у беременных женщин такое бывает. Почему не сказала, что у нас будет ребенок?
― От обиды. Мне казалось, что ты меня не любишь и не хотела навязываться.
― Глупенькая, всегда любил, люблю и буду любить ещё больше. Поехали домой, а?
― Поехали. Только мне сначала в одно место заскочить надо. Кой-какие дела доделать.
― Не проблема. Отвезу, куда скажешь.
― Ты тоже хороша! Зачем отдала Аделаиде драгоценности? ― заметил Роман, одной рукой держась за баранку, а другой обнимая меня.
― Сама не знаю. Со страху, наверное. Побоялась головорезов Маринкиного супруга.
― Зря. Это мои подарки тебе. Ни мать, ни Марина с мужем к ним отношения не имеют.
Тут Рома широко ухмыльнулся:
― Хотя, нет худа без добра. Исчезновение цацек заставило старушку пораскинуть мозгами и быстренько вычислить твое местонахождение. Я хоть и держу сыскное агентство, но моим орлам по части сыска до маменьки далеко. Пока я по твоим подружкам мотался, она прямиком сюда направилась. Знала, старая, что ты со своей гордыней к чужим не пойдешь, домой вернешься.
― Это она тебе сказала, где я?
― Угу. Не сразу, правда. Сначала крепилась, а потом не выдержала. Очень уж ей хотелось похвастаться, как она у тебя семейное добро отняла.
― А ты?
― Сел на машину и рванул сюда.
― А чего не подошел? Чего за мной на этой дурацкой машине катался? Кстати, откуда она? Такой у тебя раньше не было.
― Специально, чтоб с тобой помириться, купил. Хотел явиться к жене, как принц. С открытым забралом и на белом коне.
Я засмеялась:
― Тоже мне... принц... моторизованный.
― Какой есть. А сразу не подошел потому, что робел. Ехал сюда, думал: приеду, кинусь в ноги и повинюсь. А как увидел тебя, серьезную и неприступную, так и испугался. Покажусь тебе на глаза и все испорчу. Сгоряча попрешь меня... В общем, решил крутиться рядом и выжидать удобного момента. А потом в гостинице случайно услышал, что у твоего ухажера убийство на фирме. Тут уж я испугался и стал за тобой по пятам ездить. Хотел поблизости быть, если вдруг что случится.
― А где последние дни был? Я тебя не видела.
― Рядом я был, только таился. Меня Алешка Качанов предупредил, чтоб я тебе на глаза не показывался. Сказал, ты нервничаешь.
Я хмыкнула, представив двух заговорщиков.
― Веришь, даже ночевал в машине рядом с домом, лишь не оставлять тебя одну.
― А я от страха умирала, думала ты убийца и за мной охотишься, ― счастливо улыбнулась я.
― Ну и дороги у вас тут. Чуть отъехал от центра и уже ухаб на ухабе. На такой и машину угробить недолго, ― ворчал Роман, отчаянно крутя баранку.
― Не злись, мы уже на месте. Останови здесь, под деревом, ― сказала я и в качестве утешения чмокнула в щеку.
Муж воспринял это, как сигнал, и попытался перейти к активным действиям.
― Эй, прекрати немедленно! Мы сюда не за этим прибыли.
― А зачем? ― промурлыкал Рома.
― Дело у меня здесь. Небольшое. Я ненадолго отлучусь, а ты жди в машине.
― Это ещё почему? ― ревниво сверкнул глазами супруг.
― Мне нужно поговорить приватно, с глазу на глаз. Не бойся, скоро вернусь.
Быстро, пока он не передумал и не увязался следом, выскочила из машины и зашагала вдоль темных, без единого огонька домов в дальний конец улицы. К счастью, она была недлинной, иначе я неминуемо поломала бы себе ноги в одной из тех колдобин, которыми была изрыта дорога. Благополучно добравшись до нужного строения, поднялась на крыльцо и негромко стукнула в дверь. Визитеров тут не ждали, что было вполне естественно, и потому на стук никто не отозвался. Подождав немного, поняла, что могу простоять тут до второго пришествия и изо всех сил забарабанила в дверь.
― Иду, чего колотишь, ― раздался ворчливый голос и в следующую минуту дверь распахнулась.
― Привет, ― улыбнулась я.
На пороге, со свечой в руке, стоял Николай. За то время, что мы не виделись, он здорово изменился. Осунулся, черты лица затвердели, борода потеряла свою ухоженность и торчала клочьями.
― Ты? ― выдохнул приятель.
― Не ждал? Извини, что без предупреждения, но так вышло, ― ответила я, переступила порог и оказалась в большой комнате с низким бревенчатым потолком и русской печью.
― Очень мило. Если привести в порядок, получится неплохой загородный домик в русском стиле, ― прокомментировала я, с интересом оглядываясь по сторонам.
― Как ты меня нашла?
Я искоса глянула на него и с улыбкой пояснила:
― Рита помогла. Но ты на неё не сердись, она не нарочно. Мимоходом упомянула про оставшийся после бабки дом, а я уж сама сообразила, что ты здесь. В общем, это было не сложно. У тебя в наличии не имелось других мест, где бы ты мог укрыться, а эта заброшенная деревня для твоих целей подходит идеально. Вокруг леса, о существовании этого населенного пункта все давно и благополучно забыли, а, значит, и искать здесь не станут. В то же время он находится практически рядом с городом. Отличное место!
― Ты не поверила в мое исчезновение?
― Ну, что ты! ― с жаром откликнулась я. ― Поверила! Конечно, поверила! Знаешь, я так переживала... первое время.
― А потом все поняла и успокоилась?
Я согласно кивнула.
― Когда догадалась?
― Давно нужно было, но мешали сентиментальные воспоминание о нашем совместном сопливом детстве. Чувство тревоги и ощущение какой-то неправильности не покидало меня с самого начала, но я, зачарованная нашей возродившейся дружбой, не давала себе труда задуматься.
Я помолчала секунду и грустно добавила:
― А может не разрешала.
― Но потом все-таки разрешила, ― криво усмехнулся Николай.