― А уж как я об этом жалею, ― бросила я и захлопнула перед ней дверь.
Утром, сидя с чашкой чая на веранде и грустно глядя в сад через распахнутое окно, я размышляла о том, что нужно срочно искать работу. От мужа я ушла с одним чемоданом. Если даже буду питаться одним хлебом и кипятком, тех денег, что лежали у меня в кошельке, надолго не хватит.
А как хорошо все начиналось! Закончив школу с золотой медалью, я, полная самых радужных надежд и тщеславных планов, отправилась на завоевание Москвы. Ни уговоры практичного Кольки, ни просьбы мамы не могли заставить меня остаться в родном городе. Я твердила, что переросла его, что задыхаюсь в нем, что по настоящему жить можно только в столице. Я яростно отметала все доводы и упрямо доказывала, что только в Москве, где сосредоточены культурные и научные ценности, смогу полностью реализовать себя и добиться успеха.
Я подала документы в педагогический и, ни секунды не сомневаясь в успехе, начала сдавать экзамены. Была настолько наивна, что даже не подозревала о дорогих репетиторах и взятках; была настолько уверена в себе, что проходя по коридорам мимо бледных, трясущихся нервной дрожью абитуриентов, жалостливо вздыхала. Мне и в голову не приходило, что их страхи могут иметь отношение ко мне. Я ни капли не удивилась, прочитав свою фамилию в списке поступивших. Я точно знала, что иначе и быть не могло! В те годы я свято верила в справедливость, свою счастливую звезду и удачу.
Я аккуратно поставила чашку на стол, разгладила складку на скатерти и твердо сказала себе:
― Перебиваться с хлеба на воду и чувствовать себя несчастной в мои планы не входит. Значит, нужно браться за ум и, не теряя времени, начинать искать работу. Пока деньги не вышли и есть на что жить! И Колькино предложение, между прочим, подоспело как нельзя кстати. Конечно, можно попытаться устроиться, как и планировала, в школу. Однако, шансов, что будут свободные вакансии, мало, да и платят за эту адову работу сущие крохи. А друг детства предлагает службу, судя по его словам, не слишком хлопотную и, что очень важно в моем положении, с хорошим окладом.
Правда, эту привлекательность здорово портило одно очень существенное «но». Такие события, как покушение на одного владельца фирмы и убийство второго, причем происшедшие в очень короткий отрезок времени, не могли не отпугнуть любого здравомыслящего человека… Все выглядело так, будто Николай со своей «империей» кому-то здорово перешел дорогу. Вчера, перед тем как заснуть, я размышляла над этим и пришла к выводу, что инцидент с покушением на Николая выглядел как предупреждение, к которому мой друг не прислушался, а убийство Степана было уже демонстрацией силы и прямой угрозой. Выходит, мой приятель не кокетничал, когда говорил, что вокруг него и его фирмы заворачиваются какие-то серьезные дела. Хотя, возможно эта стрельба была уже заключительным аккордом в непонятной мне игре и ей предшествовали другие события, о которых я не подозревала.
― Идти работать к Николаю в такой момент неразумно. Все равно, что совать голову в пасть разъяренного тигра, ― предостерегла я себя и тяжело вздохнула.
Я ерзала на стуле оттого, что на самом деле все решила ещё ночью. Во время разговора с Николаем его доводы не показались мне весомыми. Я, грешным делом, подумала, что его предложение зиждется на старых чувствах и не отнеслась к нему серьезно, но после убийства Щапова кардинально пересмотрела свою точку зрения. И вот теперь была вынуждена со смущением признаться самой себе, что в помощники к приятелю я иду.
Верный друг детства просил о помощи, и я не могла ему отказать. Много лет назад, в день моего отъезда в Москву, он назвал меня предательницей. Тогда я легко перешагнула через его чувства, второй раз так поступить совесть не позволяла. Короче, я не верила в реальность своей помощи, но у меня перед Колькой был должок, и я шла к нему в секретари.
И еще, в этом я стеснялась даже признаться, на меня вдруг повеяло упоительным запахом тайны. Как в детстве, когда мы с приятелем, собрав в котомку краюхи хлеба и дрожа от страха, отправлялись в чащобу леса на поиски пиратских сокровищ, так и теперь я вдруг почувствовала острое возбуждение и давно забытое бурление в крови.
Чем дольше думала над открывающимися передо мной перспективами, тем больше они мне нравились, потому что был ещё ряд нюансов, которые я раньше упустила из виду. В результате, обнаружилось много причин, склоняющих меня в пользу этой работы и едва дождавшись десяти часов, я придвинула телефон и позвонила в офис. Мое согласие приятеля страшно обрадовало, и я получила приглашение не откладывая явиться. На мгновение появилось опасение, что все окажется не так просто, как расписывал Николай, и я попросту не справлюсь с возложенными на меня обязанностями. Но я утешила себя, что ничем не рискую и в любой момент могу все бросить и уйти.
У входа дежурил другой охранник и был он, наверное из-за вчерашних событий, необыкновенно бдителен и суров.
― Постойте, дамочка! Не так быстро! Вы к кому? - услышала я строгий окрик, когда, хлопнув тяжелой входной дверью, двинулась через гулкий вестибюль в сторону кабинета своего будущего начальника.
― К Сипягину, мне назначено.
― Подождите, пока доложу!
Конечно, можно было бы проигнорировать нахальное требование и просто пройти мимо, но не хотелось начинать карьеру на новом месте со склоки и я остановилась. Не спуская с меня настороженных глаз, охранник снял телефонную трубку и прогудел в нее:
― Николай Яковлевич, к Вам посетительница. Говорит, назначено!
Выслушав ответ, осторожно вернул трубку на рычаг и сурово приказал:
― Ждите!
Долго ждать не пришлось. Раздались быстрые шаги, и появился Николай. Такой же энергичный и решительный, как вчера, вот только веселья в нем не наблюдалось. Видно было, что он плохо спал, много курил и очень раздражен. В ответ на мое приветствие молча кивнул и коротко приказал:
― Иди за мной.
Я подчинилась, но подумала, что, наверное, зря явилась сюда на следующий день после убийства. Хозяину явно не до меня, у него от более важных хлопот голова пухнет. Между тем, Николай подошел к столу, что стоял сбоку от входа в его кабинет, и гулко хлопнул рукой по столешнице:
― Твое рабочее место. Должна неотлучно находится здесь и фильтровать посетителей. Публика у нас простая, по любому вопросу сразу ломится к генеральному директору. Твоя обязанность выяснить, чего хочет товарищ, и направить его по назначению. Ко мне пускай в том случае, если ни Андрей, ни Степан вопрос решить не могут.
Тут он запнулся и досадливо поморщился:
― Что я говорю? Какой Степан? Нет Степана!
Я промолчала, считая, что любые слова тут будут неуместны, а Николай взял себя в руки и довольно спокойно продолжил:
― Вот факс, принтер, ксерокс. Пользоваться умеешь?
Я отрицательно помотала головой.
― Не беда, научишься! Сейчас позову Татьяну, она тебе все объяснит.
Он набрал номер внутреннего телефона и приказал:
― Зайди ко мне.
Похоже, кабинет родственницы располагался поблизости, потому что явилась она буквально через минуту.
― Вызывал, Николай Яковлевич? ― бодро спросила Татьяна, переступая порог приемной.
Тут её взгляд натолкнулся на меня, и в нем появилось сначала недоумение, потом настороженность. Если Николай что и заметил, то виду не подал и сухо обронил:
― Объясни Анастасии, как с техникой обращаться. И вообще, расскажи, что к чему.
Потом повернулся ко мне и совсем другим тоном добавил:
― Ты теперь моя правая рука, должна быть в курсе всех дел. И запомни, я очень рад, что ты вернулась. О таком подарке я даже мечтать не смел.
Слабая улыбка мелькнула на лице и на мгновение вернула того Кольку, что я помнила. Однако, длилось это лишь мгновение, улыбка тут же погасла и лицо опять стало усталым и старым.
― В двенадцать у нас совещание. Когда все соберутся, предупреди меня, ― бросил он и скрылся в кабинете, плотно затворив за собой дверь.
Как только начальник вышел, Татьяна осторожно поинтересовалась:
― Работать у нас собираетесь?
Особой радости в её голосе не чувствовалось и я с досадой подумала:
― Что это мое появление их всех так расстраивает? Вчера Рита весь вечер хмурилась, сегодня эта кривится. Чем я им дорогу перешла?
Проигнорировав вопрос, попросила:
― Расскажите мои обязанности.
Татьяна намек поняла, достала из шкафа папки, сноровисто разложила на столе и быстро начала объяснять:
― Здесь приказы. Составлять и печатать их должны вы. В этой папке хранятся входящие письма, в этой ― исходящие. Тут факсы. Вкладываете их в файлы и подшиваете. Вас же хранится и печать, но без подписи владельцев ставить её не имеете права. Ясно?
― Ясно, ― твердо ответила я, думая про себя, что все это не идет ни в какое сравнение с трудом учителя. Николай был прав, работать здесь значительно проще, чем учить детей.
― Теперь расскажите, как обращаться с техникой.
― Сами не знаете? ― хмыкнула Татьяна. ― Никогда на такой не работали? Вы, вообще, кто по специальности?
― Педагог.
― Учи-и-тельница? И собираетесь работать на фирме? Ну, не знаю... Чудит что-то Николай.
― Возможно, только я уже здесь и мне нужно освоить технику. Компьютер я немного знаю, но большим специалистом назвать меня трудно.
Татьяна кивнула и принялась скороговоркой перечислять, какие кнопки нажимать, что куда закладывать и в какой очередности.
― Минуту! Не так быстро, мне нужно это записать, ― остановила я её.
― Что тут писать? Все проще пареной репы! ― фыркнула она.
― Возможно, но чтоб не тревожить вас каждый раз, когда у меня возникнут затруднения, лучше запишу.
Татьяна пренебрежительно дернула плечом, однако подождала, пока я найду бумагу, и только потом начала говорить. Объясняла она толково, со знанием дела и я искренне похвалила ее:
― Вы очень хорошо во всем разбираетесь.
― Еще бы, я на этом месте два года просидела, ― неприветливо буркнула Татьяна.